Страница 46 из 170
– За меня, Лёвушка, не бойся. Пойдём в горницу; наверное, бабушка пришла; там мы и подумаем, что и как делать.
– Мне не хотелось бы, Маруся, чтобы Долгоруков знал, где ты живёшь…
– Говорю, за меня, пожалуйста, не бойся! Я сумею постоять за себя, сумею встретить князя с таким почётом, что сразу отобью охоту у него незваным ходить в гости! – громко проговорила Маруся и вошла с Храпуновым на свой двор.
В хибарке был виден свет; Марина вернулась. Она обеспокоилась, узнав об этой неприятной встрече и выходке Долгорукова; однако за воротами было всё спокойно – очевидно, князь Иван удовлетворился тем, что узнал, где живёт «краля» Лёвушки, и уехал.
Молодые влюблённые тоже скоро позабыли о нём: слишком важный момент произошёл в этот день в их жизни – ведь они решили навеки принадлежать друг другу. Все их помыслы были заняты предстоявшим бракосочетанием. Лёвушка сообщил Марине об этом, и она радостно благословила его и внучку.
XI
Однако с того дня между Иваном Долгоруковым и Лёвушкой Храпуновым разгорелась сильная вражда. Когда Храпунов пришёл к князю Ивану по делам службы, то был принят им довольно сухо, «по-начальнически», причём Долгоруков ни словом не обмолвился о встрече на Тверской. Окончив своё служебное дело, Лёвушка обратился к своему бывшему приятелю с такими словами:
– Князь, мне надо бы поговорить с тобой о вчерашней нашей встрече.
– Ну… ну! Что же ты станешь говорить? Поди, оправдываться начнёшь?
– Оправдываться, князь, мне не в чем.
– Не в чем? Ладно! Стало быть, ты считаешь себя ни в чём не повинным предо мной. Так? Да? А как же ты смел вчера толкнуть меня?
– Я только вступился за беззащитную девушку, к которой, князь, ты долго приставал.
– Ты вступился за свою любовницу?
– У меня нет любовницы. Напрасно, князь, ты так говоришь!
– Рассказывай… Кто же она тебе? Сестра, что ли, или тётка?
– Моя невеста.
– Что такое?.. Простая девка, живущая в лачуге, – твоя невеста? – с удивлением воскликнул Долгоруков. – Это забавно! Надо хорошенько рассмотреть твою «невесту», эту сказочную принцессу, Несмеяну-царевну. И знай, если она придётся мне по нраву, я отобью её у тебя.
– Ты этого, князь, не сделаешь.
– Не сделаю? А кто же мне смеет запретить? – вызывающим тоном, громко проговорил князь Иван.
– Я, – совершенно спокойно ответил Лёвушка, сдерживавший себя, несмотря на явное оскорбление, которое нанёс словами любимой им девушке самонадеянный и легковерный князь Иван.
– Ты… ты запретишь мне? – бросив презрительный взгляд на Лёвушку, крикнул тот. – Посмотрим, кто кого осилит: ты меня или я тебя?
– Сила, князь, на твоей стороне, это точно, а правда на моей.
– Ну вот, ты со своей «правдой» и останешься побеждённым.
– Посмотрим, князь!
– Посмотри, а меня теперь оставь; мне недосуг разговаривать с тобою.
Подавив в себе вздох, Храпунов вышел из горницы фаворита, с которым он был принуждён теперь вступить в неравную борьбу. Ему ли, простому, безвестному офицеру, было вступать в борьбу с любимцем государя? Ведь вся сила и могущество были на стороне Долгорукова. Однако Лёвушка утешал себя:
«Ну да не в силе Бог, а в правде. Силён князь Иван, а правда победит его. Но всё же теперь оставаться Марусе в хибарке у своей бабушки не след; непременно надо перевести её куда-нибудь, не то Долгоруков как раз нагрянет к ней в гости. Он злобится на меня и в своей злобе на всё пойдёт. Завтра же непременно переведу куда-нибудь Марусю и старуху Марину».
Целый день и вечер Храпунов не мог вырваться к своей возлюбленной – служба останавливала его. Когда же на следующий день к вечеру он пришёл в знакомую ему хибарку, то застал там одну только Марину, убитую страшным горем и с опухшими от слёз глазами.
– Где Маруся? – упавшим голосом спросил Лёвушка, почти догадываясь о причине горя Марины.
– Увезли, увезли мою внучку! – с рыданием ответила старуха. – Нынче утром какие-то неведомые люди ворвались в нашу хибарку, силою схватили Марусю, посадили в сани и увезли неведомо куда. К несчастью, меня дома не было, а то я постояла бы за свою внучку, сумела бы защитить её от злодеев.
– Я знаю, чьё это дело, знаю… Иван Долгоруков похитил Марусю.
– Ты говоришь – Иван Долгоруков? – бледнея, воскликнула старуха. – О Господи, грех-то какой, какой страшный грех! Надо во что бы то ни стало спасти Марусю, вырвать её, сердечную, из рук князя Ивана.
– Да, я вырву Марусю из рук князя Ивана. И что я за несчастный человек! Ведь я подыскал тебе и Марусе на Покровке отдельный домик, снял его и ради безопасности именно сегодня же хотел перевезти вас обеих туда, и вот опоздал… опоздал… Проклятая служба задержала меня! – с отчаянием воскликнул Лёвушка Храпунов.
– Не отчаивайся, барин, не горюй: только бы мне дойти до князя Алексея Григорьевича. Скажу я ему два слова, и он сейчас же прикажет своему сыну Ивану отпустить Марусю. Только верно ли ты знаешь, что увёз её не кто другой, как князь Иван? – спросила Марина.
– Да, да, это Долгоруков увёз Марусю. Он же мне самому похвалялся, что отобьёт у меня невесту. Это – его дело.
Храпунов не ошибся: Маруся действительно попала в руки князя Ивана Долгорукова. Он приказал троим своим верным холопам, назло Храпунову, выкрасть Марусю, предварительно показав холопам, где она живёт, и те в точности выполнили его приказ.
На тройке лихих коней подъехали они к хибарке Марины; старухи не было дома, и Маруся ещё не успела запереть за ней ворота, как во двор ворвались холопы, а оттуда, высадивши дверь, проникли и в хибарку.
Не успела опомниться и вскрикнуть молодая девушка, как холопы схватили её, укутали голову платком, на плечи накинули шубейку и потащили в сани с верхом и полостью; чтобы Маруся не кричала, рот ей завязали платком; двое холопов сели с ней рядом в сани и держали её за руки, а третий холоп поместился рядом с кучером. Тройка бешено понеслась за Тверскую заставу. Кое-кто из соседей Марины видел, как похитили её внучку, а потому, когда Марина, вернувшись домой и не видя своей внучки, удивилась её неожиданной отлучке и пошла поразведать у соседей, не видали ли они, куда пошла Маруся, те рассказали ей о происшествии, случившемся с её внучкой.