Страница 13 из 28
– Не переживай, моя дорогая. Мое имя появится в целости и сохранности. Мы можем считать этот вопрос решенным?
– Хорошо, – с тревогой согласилась Дина. – Это очень мужественно с вашей стороны.
– Ах, это мелочи, – игриво ответила Элеонор.
В четверг, двадцать пятого ноября, за два дня до премьеры, Дина стояла у керосинового обогревателя в проходе между рядами в ратуше и с тревогой в сердце готовилась к просмотру начальных сцен, в которых сама не принимала участия. На генеральной репетиции музыка не была предусмотрена.
– Как раз чтобы дать моему дурацкому пальцу прийти в норму, – усмехнулась мисс Прентис.
Но Генри рассказал своей любимой, что они с отцом видели, как Элеонор побледнела, ударив пальцем по столу. Все даже испугались, что она упадет в обморок.
– Тебе ее не остановить, – сказал Генри. – Если ей придется играть басы ногой, она это сделает.
Дина мрачно кивнула. Загримировав всех для генеральной репетиции, начинающий режиссер всеми силами пыталась создать нужную атмосферу в месте, целиком пропитанном таинством церковной службы. Даже сейчас из-за зеленого занавеса раздавался голос ее отца, покорно призывающий:
– Прошу на сцену тех, кто начинает.
Перед Диной сидели, смеясь, шесть молодых девушек из Молодежного общества, которые должны будут раздавать программки и работать билетерами. Больше всего их интересовали доктор Темплетт и Генри. Доктор об этом знал и постоянно выглядывал из-за занавеса. Он настоял на том, что будет гримироваться самостоятельно, и сейчас его подбородок был словно измазан щеткой для чистки каминов. Как раз в тот момент, когда Дина собиралась дать сигнал к поднятию занавеса, сбоку снова выглянула его коротко стриженная голова.
– Почему вы… как это сказать? Так много смеяться? – спросил начинающий актер помощниц. Раздался новый взрыв хохота.
– Доктор Темплетт! – прикрикнула на него Дина. – Освободите сцену, пожалуйста.
– Десять тысяч извинений, мадемуазель, – пролепетал доктор. – Исчезаю. – Состроив смешную гримасу, он удалился.
– Папа, все готовы? – крикнула Дина отцу.
– Думаю, да, – ответил пастор с сомнением.
– Все по местам. Свет, пожалуйста. – Последнее указание она должна была исполнить сама, так как выключатель находился в зрительном зале. Лампы погасли, и несколько зрительниц завизжали.
– Тишина! Занавес!
– Минуточку! – тихо проговорил пастор.
Занавес поднялся неравномерными рывками. И все увидели эсквайра, который должен был стоять у телефона, но вместо этого яростно жестикулировал, повернувшись к кому-то за кулисами. Он сделал шаг вперед, посмотрел в зал и занял свое место на сцене.
– Где телефонный звонок? – спросила Дина.
– Ох, дорогая. – Голос пастора звучал уныло. Было слышно, как он зашуршал в суфлерской будке, после чего раздался очень четкий велосипедный звонок, имитирующий телефонный. Но Джослин уже поднял трубку, и несмотря на то что звонок, который должен был вызвать его на сцену, все еще звонил, он решительно начал говорить свою первую реплику:
– Алло! Алло! Кто говорит?
Генеральная репетиция началась.
В актерской среде поговаривают, что если генеральная репетиция проходит хорошо, значит, будет плохой спектакль. Дина верила, что бывает и наоборот. Казалось, что все идет не так. Девушка подозревала, что в гримерных проходят тяжелые споры, но так как ей самой не нужно было переодеваться, она оставалась около сцены. Перед выходом двух дам во втором акте к ней подошел Генри.
– Все плохо? – спросил он.
– Это конец, – отозвалась Дина.
– Моя дорогая, может быть, сегодня просто неудачный день и стоит все перенести на завтра?
– Я не вижу, где доктор Темплетт! – закричала Дина. – Что вы делаете? Вам сейчас нужно находиться у камина. Вернитесь на свое место, пожалуйста!
Неожиданно по всей сцене прошла Элеонор и скрылась за противоположной дверью.
– Мисс Прентис!
Но уже было слышно, как она и мисс Кампанула ругаются с Джорджем Биггинсом, помощником, приглашавшим актеров на сцену.
– Ты очень непослушный мальчик, и я попрошу пастора запретить тебе быть на представлении.
– Ты заслуживаешь хорошей порки! – грозно заявила Идрис. – И будь моя воля, я бы…
Эсквайр и доктор Темплетт остановились и посмотрели за кулисы.
– Так, что здесь происходит?! – строго спросила Дина.
Негодника вывели на сцену. Он выкрасил нос в ярко-красный цвет и надел шляпу, в которой мисс Прентис должна была выступать в третьем акте. В руках мальчик держал водяной пистолет. Девушки в первом ряду закричали от восторга.
– Джордж, – обратилась к нему Дина со слезой в голосе, – сними шапку и иди домой.
– Я не…
– Делай, что я тебе велела.
– Да, мисс.
В двери мелькнула рука Элеонор, сдернувшая с него шляпу. Доктор Темплетт взял его за подтяжки брюк и спустил с лестницы.
– О-го-го! – закричал Джордж и помчался в глубину зала.
– Пожалуйста, продолжайте, – еле проговорила бедная Дина.
Вопреки всему они все-таки добрались до конца. Режиссер заставила всех еще раз отрепетировать явно неудачные сцены. Это их очень расстроило, но Дина была непреклонна.
– Во время спектакля все будет замечательно! – уверенно воскликнул доктор Темплетт.
– Спектакль уже в субботу, и я не разделяю вашего оптимизма.
Около полуночи, сев на скамью в третьем ряду, Дина остановила репетицию. Все собрались в одной из комнат воскресной школы и расположились около камина, а миссис Росс стала угощать всех вкусным ужином. Она приготовила пиво, виски, кофе и бутерброды. Мисс Кампанула и мисс Прентис вызвались было сами приготовить еду и остались крайне недовольны тем, что миссис Росс их опередила.
Дина удивилась, поняв из разговоров двух дам, что им не понравилась репетиция. Эсквайр был в восторге от своей игры. Доктор Темплетт так хорошо вошел в роль, что и сейчас продолжал строить из себя француза. Селия Росс беспрестанно повторяла, что, по ее мнению, оба были просто превосходны. Идрис и Элеонор же говорили только с мистером Коуплендом, и каждая ждала своей очереди, чтобы пообщаться с пастором наедине. Дина видела, что ее отец явно озадачен.
«Господи, – думала она, – что же опять затевается?» Ей хотелось, чтобы он поставил этих женщин на место и заставил замолчать. И неожиданно ее пронзила мысль: «А что, если он потеряет голову и женится на одной из них?»
Генри принес ей чашку горячего кофе.
– Я добавил туда немного виски, – сказал он. – Ты бледна, как звезды на рассвете. Что случилось?
– Ничего. Я просто устала.
Генри наклонил голову и прошептал:
– Дина!
– Да.
– Я в воскресенье поговорю с отцом, ведь он будет так воодушевлен своим сомнительным триумфом. Ты получила мое письмо?
Дина молча приложила руку к груди.
– Дорогая, – прошептал Генри, – я тоже получил твое послание. Мы не можем больше ждать. Ну что, послезавтра?
– Послезавтра, – пробормотала Дина.
Глава 7
Подробности
– Я согрешила, – призналась мисс Прентис, – в мыслях, словах и поступках. Особенно корю себя за то, что после последней исповеди, которая была месяц назад, согрешила против своего ближнего, затаив в душе злые подозрения против тех, с кем общалась. Обвиняла их мысленно в адюльтере, неверности и неподчинении родителям. Я осудила в душе свою подругу, слышала о ней много дурных слухов и не могу сказать, что не верила им.
– Не ищите оправдания, вместо того чтобы осуждать себя, – ответил ей пастор из-за перегородки исповедальни, которой ему разрешил пользоваться епископ. – Обвиняйте только свое грешное сердце. Вы попустительствовали скандалу. Продолжайте.
Элеонор ненадолго замолчала.
– Я корю себя за то, что совершила грех бездействия, не сделав того, что считаю своим христианским долгом по отношению к больному, к тому, кто находится в опасности.