Драконы весеннего рассвета

Блаженство кендера, однако, достигло предела, когда он заметил впереди лавочку картографа. Магазинчик был заперт, витрины забраны ставнями, а на крючке висела большая табличка, гласившая: «ЗАКРЫТО». Судьба распорядилась так, что хозяин лавки ушел посмотреть шествие войск.

«Какая жалость, — подумалось Тасу. — Но не рассердится же он, в самом деле, если я одним глазком погляжу на его карты! — Тут он многоопытной рукою подергал замок и счастливо улыбнулся. Одно-два легких прикосновения — и замок тут же откроется. — Должно быть, хозяин знает, что делает, вешая на дверь такой простенький замочек. Наверное, он не возражает, когда в его отсутствие кто-нибудь заглядывает внутрь. Дай-ка срисую парочку карт. Пополню коллекцию…»

И тут на плечо Таса легла тяжелая рука. Раздраженно — ну что, право, за манеры в праздничный день! — кендер обернулся… И увидел перед собой фигуру, показавшуюся ему смутно знакомой. Несмотря на теплый, почти жаркий день, незнакомец был облачен в плотные, тяжелые одеяния, и даже руки, подобно повязкам, прикрывали полоски намотанной ткани. «Жрец, — сказал себе Тас. — Вот незадача!»

— Я очень извиняюсь, — сказал он незнакомцу, который по-прежнему держал его за плечо. — Я никого не хотел обидеть. Я просто…

— Ты — Непоседа? — шепелявым, невыразительным голосом перебил жрец. — Кендер, спутник Золотого Полководца?

— А то как же! — ответствовал Тас, необычайно польщенный тем, что его кто-то узнал. — Он самый и есть. Я уже давно состою при Лора… То есть при Золотом Полководце. С самого начала! Дай-ка подумаю… Ну да, все началось поздней осенью. Мы повстречали ее в Квалинести — после того, как удрали из клетки, в которой вез нас хобгоблин, а случилось это спустя некоторое время после того, как мы убили черную драконицу в Кзак Цароте. Там вообще обалденная история вышла! — Тас успел начисто позабыть и про лавочку, и про карты. — Кзак Царот — это такой древний, очень древний город, который провалился в подземную пещеру, и его заселили овражные гномы. Там еще была одна малявка по имени Бупу, так вот, Рейстлин ее заколдовал…

— Заткнись! — Обмотанная лапа соскользнула с плеча Таса и крепко взяла его за шиворот. Неожиданный рывок — и ноги Таса оторвались от земли. Как уже говорилось, кендеры не подвержены страху; тем не менее невозможность дышать не доставила Тасу особого удовольствия. — Слушай внимательно, — прошипел жрец, встряхивая лягающегося кендера, как волк трясет попавшуюся птицу. — Вот так: замри — и больно не будет. У меня тут письмецо для Золотого Полководца… — Тихий голос жреца дышал смертью. — Вот оно! — Тас почувствовал, как грубая рука всовывает что-то в карман его курточки. — Передашь ей сегодня же вечером, да смотри, чтобы рядом никого не было. Усек?

Придушенный могучей хваткой жреца, Тас не сумел не то что ответить вслух — даже кивнуть. Он смог лишь дважды утвердительно моргнуть. Голова в капюшоне кивнула в ответ. Разжав ладонь, незнакомец быстро повернулся и зашагал по улице прочь.

Потрясенный Тас долго еще хватал ртом воздух, глядя вслед удаляющейся фигуре в развевающихся долгополых одеждах. Рассеянно ощупывал он пергаментный свиток, который тот засунул ему в карман… Голос незнакомца пробудил в нем весьма неприятные воспоминания: засада на утехинском большаке, жрецы в просторных плащах… Которые оказались совсем даже и не жрецами. Тас содрогнулся. Драконид! Драконид в Каламане!..

Тас удрученно покачал головой и вновь повернулся к лавке картографа, но удовольствие от праздника было испорчено безнадежно. Он не испытал приятного возбуждения даже тогда, когда замок щелкнул и свалился ему в ладонь.

— Эй, ты там!.. — немедля долетел чей-то вопль. — А ну-ка вали отсюда, кендер, да поживей!..

К Тассельхофу, тяжело отдуваясь, со всех ног спешил краснолицый мужчина. Не иначе, картограф собственной персоной.

— Мог бы и не бежать, — проговорил Тас безразлично. — Ты, верно, хотел открыть мне, но я, как видишь, и сам справился.

— Открыть?!.. — задохнулся мужчина. — Тебе?!.. Ах ты воришка! Какое счастье, что я подоспел-таки вовремя…

— Все равно, спасибо за хлопоты… — Тас вложил замок в руку хозяина лавки и зашагал прочь, машинально избегнув неуклюжей попытки картографа поймать его за шиворот. — Пойду, пожалуй. Что-то я не слишком хорошо себя чувствую, — сказал он. — Учти, кстати, что замок неисправен, так что можешь сразу его выбросить. Все равно он никуда не годится. Коли уж обзавелся хозяйством, так запирай его как следует: мало ли кому взбредет на ум забраться туда! Нет нет, не стоит благодарности: я тороплюсь. Счастливо оставаться…

И Тассельхоф с достоинством удалился.

— Держи вора!.. — раздалось позади. Немедленно появился городской стражник, и Тасу пришлось нырнуть в лавку мясника, чтобы бегущий народ не сшиб его с ног. Кендер долго вертел головой, силясь разглядеть преступника и попутно размышляя о всеобщем падении нравов. Ничего интересного, однако, разглядеть ему не удалось, и Тассельхоф продолжил свой путь. «И как это Флинта опять угораздило потеряться?..» — думал он раздраженно, шагая по улице…

…Закрыв дверь и повернув в замке ключ, Лорана прислонилась к двери и некоторое время стояла неподвижно, наслаждаясь покоем, тишиной и благословенным уединением своей комнаты. Потом бросила ключ на столик и устало направилась к кровати. Ей не хотелось возиться со свечой, да свеча и не была ей нужна: лучи серебряной луны щедро вливались сквозь стекла высокого, узкого окна со свинцовыми переплетами.

Из нижних покоев замка еще доносились смутные звуки веселья — веселья, которое она только что покинула. Близилась полночь; вот уже битых два часа она тщетно пыталась оставить шумное застолье. Потребовалось заступничество государя Микаэла, долго объяснявшего блестящим дамам и господам Каламана, что это такое — застарелая усталость множества битв. Только тогда знатные гости сжалились над Лораной и отпустили ее.

У Лораны раскалывалась голова от духоты, от запаха духов и благовоний и, конечно, от выпитого вина. Она знала, что ей не следовало столько пить. Она быстро пьянела, и потом, вино ей вовсе не нравилось. Но головную боль было легче выдержать, чем боль в сердце.

Она бросилась на ложе и смутно подумала о том, не следовало ли ей подняться и запереть ставни. Нет, пожалуй, не стоило: лунный свет утешал и успокаивал ее. Лорана терпеть не могла темноты. Ей все время казалось, будто в темноте таятся неведомые твари, готовые броситься на нее. Раздеться бы, подумала она затем. Помну платье… Да к тому же еще не свое…

И тут в дверь постучали.

Лорана, начавшая уже засыпать, вздрогнула и открыла глаза. Потом вспомнила, где она и что произошло днем, — и снова зажмурилась. Вставать? Вот еще. Неужели не ясно, что она спит и беспокоить ее незачем?..

Стук раздался снова, на сей раз — более настойчиво.

— Лорана…

— Может, отложим до утра, Тас? — спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал раздражения.

— Слишком важное дело, Лорана, — ответил кендер. — Тут со мной Флинт… Из-за двери раздались звуки какой-то возни.

— Слушай, ну скажи ей…

— И не подумаю! Это все ты!..

— Но он же сказал, что это очень важно, вот я и…

— Ладно! Иду, — вздохнула Лорана. Кое-как выбравшись из кровати, она нашарила на столике ключ, отперла дверь и распахнула ее настежь.

— Привет, Лорана! — входя внутрь, бодро поздоровался Тас. — Правда, славная удалась вечеринка? Я никогда прежде жареного павлина не ел и…

— Дело-то в чем, Тас? — вновь вздохнула Лорана и прикрыла за ними дверь.

Флинт пригляделся к ее бледному, измученному лицу и как следует сунул кулаком кендеру в спину. Укоризненно покосившись на друга, Тас извлек из кармана мохнатой курточки свиток пергамента, перевязанный голубой лентой. — Какой то… Э-э-э… Жрец велел передать тебе письмишко, Лорана, — сказал он.

— И это все? — Лорана нетерпеливо выхватила свиток у него из руки.

— Небось предложение руки и сердца. Если не ошибаюсь, двадцать первое за нынешнюю неделю. Не считая предложений несколько иного свойства…