Богомолец

Италия приняла супругов Богомолец гостеприимно. В конце октября было тепло, расцветали розы. Лимонные и апельсиновые деревья стояли, густо унизанные спеющими плодами.

Приезжие не знали устали. «Я с папой ношусь по Риму, как угорелая, — писала Ольга Георгиевна сыну. — Порой нам обоим кажется, что сердце не выдержит, если чудеса красоты не исчерпаются. Папа восхищается и тут же утверждает, что, помимо чудес, здесь много горя и нелегко живется народу под лазоревым небом Италии».

До открытия конгресса Богомольцы успели повидать почти все римские достопримечательности — Колизей, колонну Трояна, развалины Форума. Не могли оторваться от чудес Ватиканского дворца с его сотнями залов, часовен, фонтанов.

Но Богомолец видел не только прекрасные памятники старины.

— Мне гиды твердят: здание воздвигнуто тогда-то. Камни? Пусть лежат! Они пролежат еще тысячелетия. А присмотрелись ли вы, — обращался он к коллегам, — как сейчас живут люди в Риме цезарей и непобедимых легионов? Туристам показывают парадные подъезды, а у страны есть и черный ход. Давайте заглянем в него!

И стал гидом. Водил по улицам-щелям, вглядывался в бледные детские лица и на ломаном итало-французском языке изъяснялся с обитателями улицы. «Работы, жилья!» — эти слова звучали отовсюду. После виденного город померк, посерел. А «гид» в тон своим мыслям, видимо больше себе, чем другим, говорил:

— Горец не замечает высоты окружающих гор!..

На конгресс, созванный миланским обществом переливания крови «Авис», уже съехались крупнейшие гематологи мира — свыше ста человек. Не было английских врачей. Они по каким-то туманным политическим соображениям отказались приехать. Австрийские клиницисты прислали только приветствие — на поездку не нашлось средств.

Девятнадцать стран представили девяносто докладов. Докладывают крупные ученые, целые школы, а новых данных нет. Ничего полезного для себя советские гематологи не почерпнули.

В день докладов советской делегации в строгом лекционном зале одной из римских клиник уже за час до заседания свободных мест не оказалось.

Европейские гематологи знают Богомольца как бывшего директора первого в мире и самого большого в Советском Союзе Центрального института переливания крови, как ученого, сыгравшего выдающуюся роль в развитии на родине в неслыханных масштабах службы переливания крови, как видного теоретика и экспериментатора, первым сполна оценившего огромные лечебные возможности ее стимулирующего воздействия.

Сегодня теория коллоидоклазического шока Богомольца начнет свое победное шествие по земному шару: автор докладывает почтенному научному собранию о значении продуктов распада белков в процессе взаимодействия плазмы крови донора и больного. Руководствуясь этой теорией, клиницисты Советского Союза с помощью переливания крови уже лечат язвенную болезнь, заражение крови, малокровие и т. д.

Трактовка Богомольца сложной биологической реакции нова для западных ученых. Председательствующий именует доклад «исключительным» и замечает, что «аналогичных работ на Западе нет».

Сообщения советских специалистов о консервировании крови, борьбе с осложнениями после переливания, использовании трупной крови скоропостижно погибших людей тоже интересны и оригинальны. Председатель конгресса отдает должное «русским коллегам», но он против утилизации трупной крови.

— Это богохульство! Оно не может быть принято мозгом итальянцев.

— А разве не богохульство не оказать помощь гибнущему, но еще живому за счет уже безвозвратно погибшего? — спрашивает Богомолец и снова просит слова.

— В Москве, в институте имени Склифосовского, в течение пяти лет с помощью трупной крови, вполне жизнеспособной в первые шесть часов после гибели человека, спасено свыше тысячи жизней. Нет, советские ученые не считают богохульством борьбу за каждую жизнь, за каждый ее день и час!

В Милане Богомольца встретил известный ученый профессор Ферментано. О, он склоняется перед талантом русского коллеги. Итальянские гематологи знают, что он уже почти десять лет душа всех поисков советских специалистов в области переливания крови.

Ферментано любезно приглашает Богомольца на собственный донорский пункт. Из его слов гость узнает, что донорским кровопусканием здесь чаще всего занимаются богатые, притом из религиозных побуждений помощи «ближнему» и «искупления грехов».

Богомолец смеется.

— Невелика жертва! Кровопускание весьма полезно донору. Я это проверил целой серией опытов. Отданная кровь легко восстанавливается еще в лучшем составе, чем была.

На самой высокой точке Печерска, на одной из тихих киевских улиц — Виноградной, — к 1936 году выросло четырехэтажное здание Украинского института экспериментальной биологии и патологии.

Тут царство мысли и безупречно точных опытов. Руководит институтом А. А. Богомолец. Большая группа его сотрудников изучает вопросы кровообращения и связанной с ней гипертонии — одного из самых грозных заболеваний, неумолимо сокращающих человеческую жизнь. Несколько человек продолжают работать в области эндокринологии, а остальные заняты углублением учения о физиологической системе соединительной ткани. Сам же академик поглощен выяснением ее роли в предупреждении преждевременного старения человека и совершенствованием методики стимуляции функций организма с помощью переливания крови и антиретикулярной цитотоксической сыворотки.

Иностранные специалисты, приезжающие в Советский Союз, обязательно стремятся посетить институт. «Самое большое впечатление от поездки по Советской стране оставил институт академика Богомольца, — записал в книге отзывов американский ученый профессор Г. Сигерист. — Замечательное за-, ведение, сказочное оборудование, талантливое руководство».

«Здесь, — писали французские врачи, — все оставляет позади самые смелые мечты и идеалы любого ученого».

Прошел еще один будничный год. Тысячи дел обступали ученого — большие, сложные, чаще всего новые и неожиданные. Вычитывал корректуру третьего тома «Руководства по патофизиологии», писал статьи для газет о профилактике рака, развернул новые поиски в области трансфузии крови, на Всесоюзной конференции по аллергии сделал необычный по форме доклад, состоявший из ста вопросов, нуждавшихся в безотлагательном выяснении.

В клинику профессора Зюкова карета «Скорой помощи» доставила тяжело больного скарлатиной ребенка. Родители настаивали на консультации академика Богомольца.

— Вы нас извините, — говорил отец. — Сами знаете, что значит единственный сын. Мы слышали — вы по-новому лечите. Пожалуйста, помогите.

Богомолец не решается произнести «да», хотя знает: пора ответить согласием; пошло второе десятилетие, как он детализирует, углубляет свое учение о физиологической системе соединительной ткани и действии на нее антиретикулярной цитотоксической сыворотки.

Сын его — врач Олег Александрович Богомолец, занятый изучением изменений пластических функций соединительной ткани под влиянием АЦС, — провел интересные по своей убедительности опыты. Группе кроликов с поломанными лапками ввел сыворотку» и костные переломы животных срослись чуть ли не вдвое быстрее, чем у контрольных. А для разрыва костной мозоли, образовавшейся под воздействием АЦС, в первом случае требовался груз в десять-одиннадцать раз больший, чем у контрольных.

Поразительные результаты дали испытания сыворотки на домашних животных в совхозах Херсонской, Николаевской, Запорожской и других областей Украины. Под влиянием ее увеличивалась молочность коров, улучшалась сортность и яйценосность птицы. Ежесуточный прирост недавно еще хилых поросят после обработки сывороткой обгонял контрольных. У лошадей легко рубцевались раны на холках. При заболевании молодняка гриппом и бронхопневмонией после введения сыворотки выздоровление часто наступало буквально в течение нескольких часов. Вместе со специфическими средствами она резко облегчала течение болезни и ускоряла выздоровление животных от рожи, хронической чумы, воспаления легких.