Богомолец

— Патофизиологи Запада обогнали нас. Они изучают взаимоотношения соединительной ткани с опухолью!

После смерти Д. С. Фурсикова изменилась обстановка в Институте мозга, который временно оказался в руках интриганов.

Богомолец не шел ни на какие компромиссы. Он понимал, что дело не в нем самом. Речь шла о защите передовых позиций советской науки. Он будет непоколебим в борьбе с рутиной и узколобым догматизмом.

— Огорчаться некогда, — говорит он отцу. — Дел слишком много!

С удивительной логичностью вскрывает ученый пустоту, а часто и враждебность теоретических разглагольствований своих противников, выдающих их за служение марксизму и диалектическому материализму.

— Я уже дважды, — рассказывал Отто Юльевич Шмидт Александру Михайловичу, — ходил слушать меткие, разящие отповеди вашего сына противникам. От его хлестких характеристик и убийственных обобщений, подобных ураганному шквалу, разлетаются все «теорийки».

Противники применяют методы, не дозволенные в научном споре: публикуют дискуссионную статью — образец невежества и элементарной недобросовестности в пользовании цитатами из его трудов, к университетской чистке профессоров подготавливают грязный поклеп. В ход были пущены и анонимки.

«Есть от чего стошнить!» — писал в те дни Богомолец своему ученику Л. Р. Перельману. Но тут же добавлял: «Устою! Революцию делали сильные и смелые. Безвольным она не под силу!»

И правда ученого победила. Первый нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский в беседе с Н. А. Семашко сказал:

— В мире передовой, радикальной, по-современному мыслящей интеллигенции Богомолец — жемчужина, сияющая жемчужина. Он заслужил нашу постоянную и всестороннюю поддержку.

В 1929 году А. А. Богомольца избрали действительным членом Академии наук УССР. К этому времени ученый чувствует себя подготовленным приступить к основному труду своей жизни — проблеме долголетия,

С древних времен эта проблема увлекает лучшие умы. Но практические пути предупреждения старости так и не были найдены. Примирившись с мыслью, что смерть непреложный закон природы, врачи увлеклись омоложением старцев. Но десятки попыток найти способы омоложения закончились неудачей.

Позже ученые стремились понять, что происходит в человеческом организме с возрастом. Появилось около двухсот гипотез о биологической сущности старения И. И. Мечников, отдавший поискам средств продления жизни около двадцати лет, считал старость следствием изнашивания эпителиальных и нервных клеток и прорастания организма агрессивной в его представлении соединительной тканью.

Богомолец не разделяет точку зрения Мечникова. Он заметил, что с возрастом прежде всего и сильнее всего претерпевает изменения именно соединительная ткань. А старческие изменения специфических клеток: нервов, сердца, почек, печени — в значительном числе случаев только следствие ослабления соединительной ткани.

Ученикам он говорил:

— Приглядитесь к человеку после пятидесяти лет. Еще в расцвете его умственные способности, нормален состав желудочного сока, почки дают достаточно концентрированной мочи, еще нет у него одышки и забывчивости, а возле глаз уже появилась предательская лучистость и в уголках рта обозначились глубокие складки. Это значит, что парабола жизни прошла через свою вершину — подходит старость. И первые внешние признаки ее — результат возрастных нарушений функций соединительной ткани.

Микроскоп с бесспорностью помог установить, что старение сопровождается огрубением соединительной ткани, развитием в ней плотных волоконец и пластинок. Плотными становятся стенки кровеносных сосудов. Это, естественно, препятствует просачиванию питательных веществ, необходимых клеткам, и затрудняет вывод из нее шлаков обмена. Блокированные состарившимися частичками клетки сами уже не в силах освободиться от них. Наступает сначала голодание организма, затем прекращается самообновление его, и человек гибнет.

Теперь ученый глубоко убежден, что в борьбе за нормальное долголетие важное место должна занимать борьба за здоровую соединительную ткань. Он уже располагает ключом к стимуляции ее деятельности сывороткой.

— Я принял к руководству утверждение Ильи Ильича Мечникова, что «человеческая жизнь свихнулась на половине пути и старость наша есть болезнь, которую необходимо лечить, как всякую другую», — говорил Богомолец. — Бывает, когда капля масла, устраняющая излишнее трение частей часового механизма, и незначительный толчок маятника помогают остановившимся часам дойти до конца завода. Так и с человеческим организмом, в котором завод жизненной пружины рассчитан на долгий срок, кровь должна облегчить течение жизненных процесс сов. Возможно, пригодится и моя антиретикулярная цитотоксическая сыворотка. Время и поиски дадут окончательный ответ.

Но, подчеркивал Богомолец, как и любую болезнь, преждевременную старость надо стремиться прежде всего не допустить.

ЗДРАВСТВУЙ, УКРАИНА!

В мае 1930 года по настоянию врачей Богомолец отправляется на кавказское побережье, в Сочи. Купается, жарится на солнце и не ведет никаких «ученых» разговоров. Но долго отдыхать он не может. Немного набравшись сил, тут же садится за вставки в учебник патологической физиологии — готовилось его четвертое издание одновременно на русском и украинском языках. Отцу писал: «Сижу, пишу, гляжу на штормовое море и втайне серьезно подумываю, не перебраться ли мне с несколькими лучшими ассистентами в поисках тихой, удобной для науки провинции в Киев и спокойно там поработать для науки. В Москве не остается времени для этого».

И вдруг нежданно-негаданно — событие, резко изменившее жизнь Богомольца. Тот день навсегда запомнился — первый после затяжного шторма и так и не состоявшейся грозы — 26 июня 1930 года.

Он сидел среди темных, еще не просохших камней. У ног с сердитым шуршанием набегали на берег крохотные волны, а затем, будто испугавшись кого-то, устремлялись назад, в море, волоча за собой гальку и водоросли.

Его окликнули:

— Вам телеграмма из Киева!

Это было известие об избрании его президентом Всеукраинской академии наук.

Богомолец знает, что президентство связано с массой хлопот и неприятностей. Он опасается, что новые обязанности отвлекут его от научных занятий. Да и хватит ли сил, умения? Поэтому на первую телеграмму отвечает отказом. Во второй, уже подписанной чуть ли не всеми членами Совнаркома Украины, говорилось о долге перед народом. Богомолец сдался, тем более что украинское правительство его просьбу о постройке в Киеве специального научно-исследовательского института экспериментальной биологии и патологии сочло нужным удовлетворить.

«О возвращении на родную Украину я мечтал давно, — писал он профессору Воронину, — теперь не хочу упустить возможность. Я никогда не уходил от трудностей, а в данном случае отказ был бы недостойным поступком в отношении собственной родины. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы превратить ВУАН в деятельную научную ассоциацию. Дело стоит, чтобы за него взяться».

В кабинете президента Академии наук на Владимирской улице в Киеве обстановка академически строгая: дубовые панели, темная мебель, массивные книги за стеклами шкафов.

А хозяйничает в кабинете человек отнюдь не академической внешности. Президент очень скромен, просто одевается. Он необыкновенно деликатен и любезен. Говорит тихо, медленно и скупо.

Президент — исключительный эрудит. Он прекрасно осведомлен даже в весьма далеких от его медико-биологической специальности отраслях знаний — математике, физике, лингвистике, музыковедении. Для этого человека не существует ни времени, ни расстояний: может подряд перечислить сотни имен ученых, дат, названий, книг.

На общение с людьми он не жалеет времени. Каждого посетителя встречает пытливый, сосредоточенный взгляд серых глаз. В нем и глубина огромного ума ученого и тепло души простого человека. Ученые, обращаясь к нему, знают, что в любом волнующем их деле встретят и понимание, и заинтересованность, и действенную поддержку.