Смертельно опасны (антология)

Окончательно Роан пришел в себя дома у Сэмми, лежа на кровати без матраса и простыней. Он встал, пошатываясь, собирая воедино разрозненные фрагменты памяти. На сгибе локтя виднелся след от иглы, одежда валялась на стуле в углу, карманы кто-то обчистил. Пропали ключи, бумажник, комм, даже расческа и носовой платок с монограммой.

– Шлюха поганая. Воровка, – вымолвил он и вздрогнул от собственного голоса, из баритона перешедшего в бас – оттого, должно быть, что в глотке и во рту пересохло.

Устремившись в ванную за малой нуждой, он заметил, что там не осталось ничего из принадлежностей Сэмми – ни зубной щетки, ни щетки для волос, ни подаренных им духов. Но если она хотела всего лишь обокрасть его, почему так долго ждала? Он подошел к раковине помыть руки и отшатнулся.

Из зеркала на него смотрел испуганный незнакомец.

Глаза у нового Роана стали серыми, вьющиеся рыжеватые волосы превратились в прямые и темные. Притом он лысел, и лоб из-за этого казался намного выше. Кожа тоже стала на тон темнее, нос вырос и сильно раздался вширь, уши прилегли к черепу. Роан посмотрел вниз. Живот тоже вырос, родимое пятно на левом бедре пропало. Он снова бросился к унитазу и стал блевать до полного опустошения.

Потом вернулся к раковине, прополоскал рот, напился. С рук пропали кольца, обручальное и печатка с фамильным гербом. Пустые кишки снова свело, но он удержался и начал одеваться. Из-за прибавки в весе рубашка застегнулась с трудом, а верхняя застежка на брюках совсем не сходилась.

В гостиной тоже не осталось никаких следов обитания. Он метнулся на кухню – ни посуды, ни еды. Здесь еще пахло дезинфекцией: все поверхности в доме, как видно, чем-то протерли.

Роан вышел на улицу. Там светило солнце: из его памяти выпала целая ночь, и только ли ночь? Вспотев, он сообразил, что на дворе стоит лето, а бал был осенью. Боже правый, у него отняли добрых полгода!

Нужно было срочно попасть домой, только как? Ни денег, ни комма, да и как доказать, что он – это он? От Понитауна до его поместья в Каскадах не меньше двадцати миль, а ему в таком состоянии и одной не пройти… но делать нечего. Роан побрел прочь и несколько раз оглядывался на розовый дом Сэмми, пока тот не скрылся из глаз.

Два часа спустя, сбив ноги до мозолей, он увидел вывеску полицейского участка и обозвал себя дураком. Его похитили и подвергли насильственной операции – куда же и обращаться в таких случаях, как не в полицию? Они позвонят к нему домой, и Хобб приедет за ним, а Сэмми объявят в розыск. Жаль ее, конечно, но ничего другого она не заслуживает.

– Я хочу заявить о преступлении, – сказал Роан дежурному сержанту в участке.

Тот, не поднимая глаз, подвинул ему планшет.

– Изложите все письменно.

Назвав свое имя и титул, Роан обеспечил себе повышенное внимание. Сержант, подозрительно оглядев его слишком тесный костюм, все же предложил потерпевшему воды и кофе – вдруг этот субъект и впрямь ПИФ.

Успокоенный Роан напечатал отчет о своих злоключениях, а сержант отправил рапорт начальству. Капитан, прибывший несколько минут спустя, посмотрел на Роана и сказал подчиненному:

– Ты что, за новостями не следишь, Джонсон? Это не канцлер.

– Я указал в заявлении, что мне изменили внешность, – заметил Роан.

– А я только что звонил в офис канцлера, и его секретарь Джон Фудзясаки сказал мне, что граф сейчас у премьер-министра. Здесь ваши фокусы не пройдут.

Два крепких полицейских взяли Роана под руки и вывели вон. Он постоял немного на тротуаре, мешая прохожим, и опять побрел в сторону дома.

Тесный вечерний костюм среди бела дня и хромающая походка выделяли его из толпы. Увидев намек на сочувствие во взгляде хайджина-посыльного, Роан расхрабрился и подошел.

– Извините, нельзя ли позвонить по вашему комму? Меня ограбили. Вам возместят расход, как только я получу доступ к своему счету.

– Звоните так, безвозмездно. – Хайджин, тряхнув упавшей на глаза челкой, протянул ему комм.

– Спасибо. – Роан, прослезившись от такой доброты, набрал свой личный номер в министерстве финансов и услышал в ответ:

– Секретариат канцлера, Фудзясаки.

– Послушайте, Джон, у меня кошмарная ситуация…

– Кто говорит?

– Роан. Я знаю, в это трудно поверить…

Фудзясаки прервал связь. Роан вернул комм хайджину, еще раз машинально сказав «спасибо»: нужно быть вежливым с теми, кто стоит ниже тебя.

Дотащившись до своего дома, он не стал объясняться с дворецким – просто отодвинул пожилого хайджина в сторону и побежал, пыхтя, вверх по длинной винтовой лестнице. Внизу поднялась тревога, но он успел добраться до зеркального с золотом будуара жены. Горничная-исанжо смотрела на него с испугом, прижимая к груди бальное платье хозяйки.

– Где моя жена?

Горничная, верная инстинктам, вскарабкалась по шторе и съежилась на карнизе, устремив золотистые глаза на дверь спальни.

Ворвавшись туда, Роан первым делом увидел чью-то широкую белую, тронутую веснушками спину. Мужчина, опираясь на локти, совершал красноречивые телодвижения, женщина под ним вскрикивала.

Открыв глаза и увидев Роана, Джулиана завопила уже во весь голос.

– Какого черта? – взревел, оглянувшись, ее партнер, и Роан узнал в нем себя.

– Тут прибежала охрана и увела «сумасшедшего». Я пытался объяснить, что кариане заслали своего агента в наше правительство, что он перечисляет деньги в компании, служащие прикрытием для инопланетной активности, что аудит может все это выявить… но меня, конечно, никто не слушал. Вскоре я понял, что должен отказаться от своих обвинений, если хочу выйти из лечебницы, где меня могут легко убить. Как только меня выпустили, я отправился в другие миры и стал рассказывать свою историю всем встречным и поперечным. – Толстяк, пошатываясь, поднялся на ноги. – Я, Роан Данила Маркус Обри, граф де Варгас, заклинаю вас: действуйте! Доложите вашим начальникам об опасности, нависшей над человечеством!

Вложив в этот призыв все свои силы, он снова плюхнулся на стул и уронил голову на грудь.

Трейси, жалея, что зря потратился на бутылку, тоже встал. Скрежет его стула вывел пьянчугу из ступора.

– Молодцы вы оба, ловко устроились. Бармен выпивку продает, а ты напиваешься на дармовщинку.

– Чего ты так…

– Граф де Варгас – наш премьер-министр, один только император выше его. Вот настоящий Роан. – Трейси снял комм с рукава кителя, набрал имя и сунул под нос рассказчику.

– Ну да, это я, – пробормотал тот. – Они все у меня украли: лицо, жизнь, жену… он влюбил ее в себя заново, а может, впервые.

Трейси, покачав головой, пошел к двери.

– Стой! – крикнул вслед пьяница. – Ты летаешь по всей Лиге. Если увидишь ее, скажи… я ведь ее больше ни разу не видел, мою Сэмми… – Его прошибли пьяные слезы. – Я люблю ее, понимаешь? Люблю.

В душе у Трейси соперничали смущение, жалость и злость.

– Отличный финальный штрих, – сказал он, уступив злости, и вышел в ночь. Холодный воздух немного отрезвил его, но он был все еще очень пьян. Глядя на далекое свечение космопорта, он думал, не дезертировать ли ему в самом деле. Ему только двадцать один; стоит ли рисковать петлей, чтобы избавиться от снисхождения и покровительства знатных ровесников? Стоит ли превращаться в такого же, как этот толстяк из бара, и рассказывать собутыльникам байки за стакан виски?

Я спас наследницу престола от скандала, который мог бы подорвать самые основы существования Лиги. Никому не выдал, что Мерседес де Аранхо любит меня, портновского сына.

Да, но ведь его история правдива в отличие от того, что плел этот пьяница.

Правдива, да, – но разве это делает ее менее фантастической?

Нет, не мог этот Роан или как там его говорить правду. Если это правда, то он, Трейси Бельманор, второй лейтенант Имперского флота, владеет тайной, способной не просто подорвать основы существования Лиги, а уничтожить ее. Он подозрительно вгляделся в темный переулок. За мусорным баком ничего не просматривалось, но что, если они там и следят за ним? Если они сочтут нужным его убрать?