Земля мертвых душ

— Могу ли я побеспокоить делового человека? — с добродушнейшей из своих улыбочек поинтересовался учитель. — Не уделите ли мне пару солнечных шагов внимания?

— Для меня это большая честь, господин маг, — Креннах учтиво поклонился и явил миру улыбку, полную подобострастия, кою положено являть любому простолюдину, когда к нему обращается столь важная персона. — Чем могу услужить?

— Вы ведь уже знаете о прискорбном случае с господином Дойленом и госпожой Станой?

— Увы, увы, от подобной участи никто не застрахован, — сокрушённо покачал головой купец. — Боюсь, господа воины ещё не понимают, что их затея теперь, без магической поддержки, обречена на провал.

— А также плакали ваши денежки, — маг согласно покивал головой. — Однако не всё так плохо, как вам кажется, любезный господин Креннах. Я вот — хе-хе — собрался предложить вам выгодную сделку.

— Насколько выгодную, господин мой? — Креннах навострил уши.

— Настолько, что вы забудете о сегодняшнем кошельке, переданном господам воинам, как о досадной мелочи… Вы ведь не только купец, не так ли?

— Не понимаю вас, господин мой…

— Ах, бросьте, господин Креннах, — маг махнул пухлой ладонью. — Слава князя воров вас больше не греет?

— Господин мой изволит шутить? — в светло-карих, почти жёлтых глазках Креннаха сверкнула опасная искорка.

— Какие шутки? Я хочу заплатить вам за посильную помощь, а доход от нашего весьма прибыльного дельца поделим пополам… Десять золотых вас устроит?

— Для начала, — Креннах улыбнулся, но уже совсем по-иному. Теперь стало понятно, что этого человека называют князем воров не из лести. — Чего вы хотите?

Ульса засверкал лучезарнейшей улыбкой, и купец — он же князь воров — понял, что все десять золотых ему придётся отработать сполна. Пока магия никуда не делась, облапошить пузатого колдуна не удастся.

9

— Почему мы не взяли пистолеты? — шёпотом сокрушалась я. — Ведь не магические же вещи. Конспирация, блин… Кому было интересно, что у нас за пазухой?

— Ворью, — резонно заметил Дойлен. — Вот был бы сюрприз, если бы у нас оружие упёрли, верно, милая?

— Верно, дорогой. Но сейчас вместо оружия упёрли нас самих, и этот сюрприз мне не нравится ещё больше. Я бы предпочла сейчас пистолет кинжалу. Привычнее как-то.

— Ты закончила меня пилить?

— Ещё нет. Обстановка подходящая, почему бы ею не воспользоваться и не снять с тебя пару стружек?

— Потому что я не бревно.

Нам было от чего впасть в отчаяние и предаваться самокопанию различной степени тяжести. Из гигантского кольцевого зала, местами становившегося многоярусным, не было иного выхода, кроме как через ту проклятую комнату. «Приёмный покой», чтоб его разорвало. Вот это потрясло меня почти так же сильно, как и само… помещение. Чтобы из такого громадного комплекса был всего один выход… Проектировщика — на мыло. Притом не столько из-за нас, сколько из-за вопиющего нарушения техники безопасности. А ну как пожар случится?

Значит ли это, что они не боятся никаких ЧП? Значит ли это, что в случае ЧП персоналом жертвуют без оглядки? Не знаю. Я уже давно отчаялась понять извращённую логику местных правителей — князя, княгини и иже с ними.

Мы уже не прятались. Как выяснилось, прятаться тут было не от кого. Ни служители, ни, понятное дело, лежащие на столах на нас не реагировали. Я бы сказала — вообще не реагировали — но это не совсем так. Нас обходили, как препятствия, и только. Никто не поднимал тревоги, не срабатывала автоматическая сигнализация, не врывались вооружённые люди с воплями: «Хватай их!» Если это чёткая, веками отлаженная система, и она никак не отвечает на наши действия, то вывод может быть лишь один: мы — настолько нештатная ситуация, что программа просто нас игнорирует. Попросту не знает, что с нами делать. Вот если бы мы вели себя агрессивно, нападали на служителей, переворачивали столы и так далее, тревога была бы поднята моментально. Нападение — предусмотрено программой. Прогулка по коридорам — нет. Я постаралась, как умела, коротко сформулировать свою мысль Дойлену. Тому идея понравилась, но, как он выразился, хороший меч наготове ещё никому не мешал.

Итогом наших прогулок стало выяснение двух факторов: первый — аварийного выхода нет, второй — пока мы не причиняем вреда, нас тоже не тронут. Второе радовало. Первое — не очень. А у меня ещё и колено разболелось, да так, что нога стала гнуться с большим трудом. Вернувшись практически к тому месту, с которого начали осмотр этого…подземелья, что ли, мы нашли укромный уголок и, расстелив свои шубы, уселись на пол.

— Покажи ногу, — первым делом потребовал Дойлен, когда заметил, с каким перекошенным лицом я садилась.

М-да. Метко попал тот гадёныш, нечего сказать. Синяк, отёк, боль и крайне неприятные щелчки при сгибании. Как назло, я не рассчитывала на подобные приключения и ничего, кроме нескольких монеток, в поясной кошель не положила. Пришлось ограничиться несложным лечебным заклинанием, массажом и повязкой, для чего оторвала полосу ткани от рубашки.

— Неважно коленка выглядит, — без особой охоты признался Дойлен. — Тебе бы отлежаться денька три, а то и все пять.

— Я бы не отказалась… А интересно, там… наверху… сейчас день или ночь?

— Закат.

— Оттуда ты знаешь?

— Я всегда такие вещи чую, — Дойлен подоткнул шубу поудобнее. — Тебе лучше поспать, милая.

— Не уверена, что удастся…

— Я тоже не уверен. Но поспать нам обоим всё равно надо. Давай, устраивайся поудобней и спи, я покараулю. Потом я тебя разбужу, поменяемся. Только с шубки не скатись, а то отморозишь себе… что-нибудь сладкое.

Что за человек, а? Даже здесь, даже в такой удручающей обстановке не может, чтобы не отвесить сомнительный комплимент в стиле небезызвестного персонажа анекдотов… И ведь не рявкнешь в ответ: «Поручик, молчать!» Не поймёт юмора. Впрочем, мой угрюмый взгляд тоже кое-что ему сказал.

Уснуть удалось далеко не с первой попытки. Я вертелась так и эдак, пыталась считать овечек, потом начала представлять себе последовательность операторов в особо занудной формуле отчислений в Пенсионный фонд… Словом, не прошло и двух часов, как я провалилась в беспокойный сон без сновидений.

Сколько так прошло времени — понятия не имею. Только под самый «занавес» мне кое-что приснилось.

Мне приснился тот самый гигантский кольцевой зал, в котором мы сейчас находились. Тот же вид с галереи. Только освещение было не красноватым, а холодным тёмно-голубым — такой свет дают синие светодиоды. Я иду по галерее и смотрю вниз, а там на столах… Нет, не неподвижные люди. Там и столов-то нет. Вместо пола — громадная материнская плата, а вместо столов — процессоры с полупрозрачными кулерами, подсвеченными всё теми же синими светодиодиками… Несмотря на одновременную работу тысяч кулеров, стоит неестественная тишина и по коридорам разносится запах. Но не озона, чего стоило бы ждать от систем, работающих на электричестве, а разложения.

Один из кулеров прямо подо мной перестаёт светиться, и из-под него вытекает тёмно-красный, почти чёрный ручеёк…

Я просыпаюсь в холодном поту. Подскакиваю и натыкаюсь на встревоженного Дойлена.

— Приснилось что-то? — негромко спросил он, ласково прикоснувшись к моей щеке. — Ну, успокойся. Это всего лишь сон.

— Н-нет, не сон, — горло ещё перехвачено спазмом ужаса, и я хриплю. — Я… я знаю, что это. Что такое артефакт и…место, где мы находимся… Я — знаю…

Мультипроцессорная система с общей памятью — вот как это называется. Не придумали ещё процессора эффективнее, чем живой человеческий мозг, это факт. Тут тебе и вычислительная мощность, и кэш-память, и ОЗУ, и ПЗУ, и работает десятки лет. Всё в одном, так сказать. И если в пресловутой «Матрице» людей примитивно использовали как источник энергии, то машины, захватившие там власть, реально «тупые железяки». Не задействовать колоссальный процессорный ресурс мозгов миллионов людей — это действительно надо быть двинутым на собственном величии снобом типа агента Смита, до крайности презирающим людей. Здесь ресурс использовался на всю катушку. Но кем? Искусственным интеллектом неведомого компьютера, или его пользователями?