Страница 30 из 45
Но было непонятно, почему неприятель предполагает, что мы, в свою очередь, не учитываем этого события и не готовимся к нему.
Мы спросили об этом пленного.
- Наше командование думает, что у вас не хватит плавучих средств, чтобы переправить достаточно груза на этот берег на время ледостава, - отвечал он.
И это сообщение нас удивило: неужели противник думает, что мы так не предусмотрительны и не приняли заблаговременно мер?
Кстати, в последнее время мы обратили внимание, с какой настойчивостью гитлеровцы охотились за нашими переправочными средствами.
Вражеские снайперы, артиллеристы и летчики открывали сильный огонь и атаковали даже обыкновенные рыбачьи лодки, не говоря уже о катерах, пароходах и баржах, появлявшихся на воде.
Противник собирался всеми способами нарушить переправу, мы же сохранить ее. С тех пор, как мы появились здесь, не было дня, чтобы мы не думали о ней. Она связывала нас, дравшихся с врагом на узкой полосе сталинградской земли, с заволжским тылом, нас, отрезанных врагом и рекой от всей страны.
Тяжело было нам наладить и поддерживать бесперебойную работу переправы. Смерть на каждом шагу подкарауливала храбрецов, выполнявших эту ответственную задачу.
Гитлеровцы по-прежнему занимали в городе господствующие высоты, просматривали почти весь правый берег и зеркало реки, простреливали значительную часть левого берега.
День и ночь над Волгой свистели вражеские пули, шелестели снаряды, визжали авиационные бомбы, от взрывов поднимались столбы воды.
Но переправа работала. Так как значительная часть катеров была выведена из строя, а те, что уцелели, были заняты главным образом переброской частей, прибывавших на пополнение армии, то дивизия уже в сентябре создала свою собственную "флотилию". Она состояла из сорока весельных и трех небольших моторных лодок и вынесла на себе основную тяжесть переправы.
В основном бойцы действовали ночью. С наступлением темноты левый, восточный, берег оживал. Из складов, замаскированных в пяти-шести километрах от реки, подвозили грузы. Их распределяли по лодкам, и отважные воины пускались в рейс.
Бывало идет такая лодка, полная боеприпасов, а вокруг - огненный ад. И надо грести! Стоит замешкаться, - и могучее течение отнесет лодку к той части берега, где находится неприятель.
Не помню, чтобы кто-нибудь из лодочников струсил. Но случалось, когда тот или иной боец, поработав на переправе, заявлял:
- Пошлите меня на самый трудный участок переднего края: я здесь больше не могу.
И мы удовлетворяли его просьбу. Мы понимали, что существует предел нервного напряжения. И что оставлять такого человека на переправе - значит обрекать его на гибель.
Майор Ф. Зернов, начальник отдела вещевого снабжения дивизии, отвечавший за доставку грузов, подсчитал, что за два месяца (с середины сентября) "лодочная флотилия" перевезла на правый берег около тысячи тонн боеприпасов и снаряжения. Но стоило это многих человеческих жизней. Волжская пучина навсегда погребла десятки отважных лодочников.
Бойцы и командиры, работавшие на переправе, занимали достойное место в рядах сталинградских героев.
Однако самые трудные дни для нас наступили в ноябре, когда на Волге появился плавучий лед. Переправа почти прекратилась, так как лодки затирало льдом и относило к вражескому берегу. Но дня через четыре-пять отважные лодочники еще раз доказали, что они - подлинные герои. Они освоились со стихией и, невзирая на плывшие льды, снова стали переправляться через Волгу.
Следует подчеркнуть, что за все время обороны у нас не было сколько-нибудь серьезных перебоев со снабжением. И в этом, конечно, большая заслуга подполковника Юрия Андрийца, майора Федора Зернова, капитана Верховцева, ведавшего продовольственно-фуражным снабжением, и всех работников тыла дивизии.
* * *
Большую роль в этот период играли наши медработники, в частности, подполковник Виталий Иванович Медведев, начальник медсанслужбы дивизии, прибывший к нам вместо переведенного в другое соединение полковника Ивана Ивановича Охлобыстина. Он отвечал за своевременное оказание помощи раненым. А организовать такую помощь, особенно тяжелораненым, было нелегким делом.
Медсанбат дивизии находился вместе с нашими тыловыми учреждениями на восточном берегу. Он был расположен в хуторе Бурковском, в нескольких километрах от Волги. Такое относительно отдаленное расположение медсанбата от переднего края диктовалось необходимостью хотя бы минимально обеспечить раненых от угрозы вражеского обстрела и создать более или менее нормальную обстановку для работы врачей.
Командовал медсанбатом подполковник В. Пустовойтов, энергичный и толковый, воевавший вместе со всей своей семьей: женой-врачом и дочерью-сандружинницей, ставшей воином-медсестрой.
На правом берегу, в непосредственной близости от ведущих бой подразделений, было развернуто хирургическое отделение. Его оборудовали в просторном блиндаже. Постарались навести здесь элементарную чистоту, настелили пол, завесили стены белыми простынями.
Здесь оказывалась первая помощь. А затем раненых отправляли за Волгу.
Нет нужды описывать, как тяжела была эта переправа. Но трудности на этом не кончались. Медсанбат, хоть и был расположен на восточном берегу, но находился в зоне почти не прекращавшихся налетов вражеской авиации. И частенько нашим медикам приходилось работать под грохотом разрывавшихся бомб. К сожалению, далеко не все налеты сходили благополучно. Во время одного из них бомба попала в дом, где вместе с ранеными было несколько медработников. Все они погибли. Среди них была и жена начальника медсанбата.
Но, конечно, наибольшей опасности подвергались медики, работавшие на западном берегу. Здесь геройски трудились врачи Шкуренко, Д. И. Петровский и другие. Они спасли жизнь сотням гвардейцев.
С особенным чувством уважения вспоминаю рядовых Медработников, тех, которые, ежеминутно рискуя жизнью, выносили с поля боя раненых бойцов. Во время горячих сентябрьских боев санинструктор долговского полка Иван Мухин выносил по тридцать раненых в день, а медсестра Вера Титовская спасла жизнь почти сорока бойцам и командирам. По тридцать человек в день перевязывала и отправляла к переправе девятнадцатилетняя медсестра, сталинградка Нина Сапрыкина, в "доме Павлова" заботливо ухаживала за ранеными медсестра Мария Ульянова. Да разве перечислишь все имена этих скромных, но незаменимых тружеников, которым тысячи советских людей обязаны спасением своих отцов, братьев, сыновей!
Героизм наши воины обычно проявляют на поле боя. Но мне рассказывали медсанбатовцы, как вели себя раненые бойцы в тылу.
Как правило, раненых приходилось уговаривать остаться в медсанбате, некоторые удирали обратно в часть. Однажды И. И. Охлобыстин сказал: "У маня сложилось одно впечатление: у каждого раненого бойца - великое чувство нравственного удовлетворения, что он был в бою. Раненые стремятся как можно скорее вернуться в свою часть". А ведь некоторые из них боролись со смертью. И смерть отступала. Ее побеждало великое чувство патриотизма и долга солдата.
...Через несколько дней резко похолодало, появились забереговины серое "сало", а через пару-другую дней пошла шуршащая шуга - предвестница осеннего ледостава.
Надо было спешить с вывозом из дивизионного обменного пункта зимнего обмундирования, боеприпасов, медикаментов, продуктов. Кто знает, сколько будет замерзать Волга, когда будет ледяной путь?
Да и что, кроме новых тревог, принесет нам замерзшая река? Ведь соседи на левом фланге дивизии - гитлеровцы, и вряд ли они не воспользуются возможностью по льду зайти к нам в тыл. Пока же нас хранила волжская вода!
* * *
С середины ноября снег стал припорашивать землю. Однажды утром защемило глаза от ослепительной белизны. На первом снегу особенно тягостно выглядели развалины зданий, полуразрушенные корпуса заводов с обвалившимися трубами. И студеные воды Волги показались черными, жуткими.