Тень «Полярной звезды»

— Не говори глупостей, — сказал Фредерик.

— Черт побери, так оно и есть, дружище. Послушай. «Шпага в лесу — о, кровь на снегу, и лед… Он всё еще там, всё в стеклянном гробу…»

Фредерик колебался.

— Может, и так. Хотя этот «стеклянный гроб»… не понимаю. Я подумал, может, она говорит о Спящей красавице? Кровь на снегу… Это, возможно, как ее там, Белоснежка, или Красная Шапочка, или еще кто. Волшебные сказки. Но я думал, ты ему не веришь?

— Не обязательно верить, чтобы заметить связь, правильно? Это же действительно часть того, что говорил Макиннон. Ставлю десять шиллингов.

— О, нет! Там, где дело касается Макиннона, я не заключаю пари. Похоже, он выскакивает отовсюду. Хочу поскорей проявить эту пластинку. Отвези батарею на Бёртон-стрит, а я возьму кеб и наведаюсь к Чарли на Пикадилли.

Глава пятая

Консультация по финансовым вопросам

С. Локхарт, консультант по финансовым вопросам, работала до позднего вечера. В Сити за стенами ее офиса было уже темно и тихо, в камине догорал уголь. Ковер был усыпан бумагами, некоторые листы, решительно смятые, валялись, не долетев до корзины для бумаг, остальные были сложены неровными стопками по какой-то сложной системе. Салли сидела за столом, у одного локтя — ножницы и клейстер, у другого — кипа газет, писем, сертификатов, папок; атлас, открытый на Балтийском море и странах вокруг него, лежал на запачканном блокноте с промокательной бумагой.

Чака, как обычно, устроился перед камином, лениво опустив огромную голову, его передние лапы иногда подергивались во сне.

Волосы постоянно мешали Салли; они все время лезли в глаза, и она то и дело откидывала их назад нетерпеливой рукой. Глаза устали. Она в двадцатый раз поглядывала на газовый рожок, измеряя расстояние от него до письменного стола и размышляя о том, стоит ли тратить силы, чтобы подвинуть стол поближе к нему и тем разрушить определенный порядок в лежавших на полу бумагах. Решив, что не стоит, она опять повернулась к атласу с увеличительным стеклом в руке. Внезапно пес сел и зарычал.

— В чем дело, Чака? — спросила она ласково и прислушалась. Немного погодя стук в выходившую на улицу дверь внизу повторился. Салли встала, зажгла свечу от газового рожка и вставила ее в небольшой фонарь, чтобы не задуло на сквозняке. — Пошли, мальчик, — сказала она, взяв со стола ключ. — Посмотрим, кто там.

Огромное животное поднялось, зевнуло, широко раскрыв красную пасть, потянулось и поплелось за ней на первый этаж. Пустое здание выглядело пугающе темным и молчаливым, и только маленькое пятнышко света перемещалось по лестнице вниз; но Салли хорошо здесь ориентировалась, бояться ей было нечего.

Она отперла дверь и холодно посмотрела на человека, стоявшего на ступенях подъезда.

— В чем дело? — спросила она.

— Ты хочешь, чтобы я стал рассказывать обо всем прямо здесь, на пороге? — спросил Фредерик Гарланд. — Или меня уже пригласили войти?

Она молча отступила в сторону. Чака зарычал, и она, взяв его за ошейник, пошла наверх вслед за Фредериком. Оба шли молча.

Войдя в ее офис, Фредерик бросил на пол пальто и шляпу и бережно поставил фотокамеру, затем пододвинул одно из кресел поближе к огню. Пес опять зарычал.

— Скажи этому зверюге, что я друг, — предложил Фредерик.

Салли погладила пса по голове, и Чака сел возле нее, настороженный. Она осталась стоять.

— Я занята, — сказала она. — Что тебе нужно?

— Тебе известно что-нибудь о спиритизме?

— О, в самом деле, Фред! — воскликнула она раздраженно. — Сейчас не время для глупых шуток. Мне нужно поработать.

— А о человеке по фамилии Макиннон? Маге?

— Никогда о нем не слышала.

— Ну, хорошо, а о человеке по имени Беллман? И еще — о некой «Полярной звезде»?

Ее глаза расширились. Рукой она нашла спинку своего кресла и медленно села.

— Да, я о нем слышала, — проговорила она. — Но в чем дело?

Фредерик коротко рассказал о сеансе в Стритхеме и протянул ей листок бумаги, исписанный Джимом. Она прищурилась, потом вскинула на него глаза.

— Это написал Джим? — удивилась она. — Обычно я хорошо разбираю его почерк, но…

— Он писал это в поезде, — объяснил Фредерик. — Тебе следовало бы установить здесь несколько приличных светильников… Давай-ка я тебе прочитаю.

Дочитав, он поднял глаза и увидел на ее лице выражение сдерживаемого волнения.

— Итак? — сказал он.

— Что тебе известно об Акселе Беллмане? — спросила она.

— Да почти ничего. Он финансист, и мой клиент работает на него. Это все, что мне известно.

— И ты называешь себя детективом?

Салли проговорила это насмешливо, но беззлобно и наклонилась, отыскивая что-то среди бумаг, лежавших вокруг ее ног. Ее волосы опять упали на лоб; она нетерпеливо отбросила их назад и посмотрела на Фредерика; ее щеки пылали, глаза блестели. Он ощутил знакомую волну беспомощной любви, за которой последовала столь же знакомая волна смирения и гнева. Как эта неаккуратная, фанатичная девчонка, полуневежда в финансовых вопросах, сумела обрести такую власть над ним?

Он вздохнул и увидел, что она держит в руке какой-то документ. Он взял листок и стал читать, сразу узнав ее отчетливый быстрый почерк.

«Аксель Беллман — родился в Швеции (?) в 1835 году (?), выдвинулся на торговле лесом в прибалтийских странах; фабрики спичек в Гётеборге, Стокгольме; фабрика в Вильно закрыта по распоряжению правительства после пожара, в котором погибло тридцать пять рабочих; имеет интересы в пароходстве: компания «Англо-Балт»; шахты, чугунолитейное дело; скупает по дешевке идущие ко дну компании, закрывает их, распродает их авуары; впервые появился в Англии в 1865 году — темный скандал в связи с Мексиканской железной дорогой, — затем исчез; в 1868—1869 годах, по слухам, отбывал тюремное заключение в Мехико, потом будто бы объявился в России, вместе с партнером Арне Норденфельсом предложил проект, опять имевший отношение к железным дорогам (?); о Норденфельсе — никаких сведений, ни до, ни после. В 1873 году Беллман приехал в Лондон, по-видимому, с нелимитированными фондами; газеты дали ему прозвище Паровой король; учреждал новые компании, преимущественно горнодобывающие и химические производства; финансовые интересы: паровые двигатели, железные дороги и т. д. — «Полярная звезда»(?); не женат; адреса: Гайд-парк Гейт, 47; «Балтик-Хаус», Треднидл-стрит».

Фредерик вернул Салли бумагу.

— Кажется, изворотливый тип. Почему ты интересуешься им?

— Моя клиентка потеряла все свои деньги в «Англо-Балтийском пароходстве». По моей вине, Фред. Это было ужасно. Я посоветовала ей вложить в компанию деньги, а несколько месяцев спустя она лопнула. Совершенно неожиданно… Я попробовала разобраться и думаю, он проделал это сознательно. Просто стер ее с лица земли. Должно быть, тысячи людей потеряли при этом свои деньги. И проделано все было чрезвычайно умно, не подкопаешься… Но чем больше я в это вникаю, тем яснее чувствую, что здесь что-то не так. Все слишком смутно, полной уверенности у меня нет, но происходит что-то мерзкое. Этот человек, Норденфельс…

— Его партнер в России? Чей след потерян?

— Да. Сегодня я кое-что обнаружила; надо будет пополнить эту справку. Норденфельс был конструктором паровых машин. Он сконструировал машину для «Ингрид Линде» — этот пароход, принадлежавший «Англо-Балту», исчез по пути в Ригу. Он не был должным образом застрахован, и это стало одной из причин краха компании. Но Норденфельс вообще пропал; после России как в воду канул.

Фредерик почесал голову и откинулся назад, вытянув вперед ноги и стараясь при этом не потревожить Чаку.

— А «Полярная звезда»? Почему у тебя там стоит знак вопроса?

— Просто я не знаю, что это такое. Вот почему этот ваш сеанс так взволновал меня. Ну-ка, что она там сказала?

Салли взяла у Фредерика листок и, поднеся к глазам, прочитала:

— «Это не Хопкинсон, но они не должны знать»… Потом она говорит: «Регулятор». Просто поразительно, Фред. Эта компания — «Полярная звезда»… никто не знает, что она такое и каковы ее цели; в документах ничего об этом нет. Единственное, что мне удалось разузнать, — производство это каким-то образом связано с машиной, или процессом, или, во всяком случае, с чем-то, называющимся «саморегулятор Хопкинсона»…