Страница 16 из 40
«Боюсь, что-то случилось, очень похоже, – сказала я. – Послушайте, я принесла нам выпить».
«О, вы ангел. – Она взяла рюмку и отпила большой глоток. – Боже, как мне это нужно! – Она наклонилась вперед. Глаза казались больше, чем когда-либо. – Джанет, вы верите, что эта гора заколдована и проклята?»
Я рассмеялась, но, вероятно, не очень убедительно. «Нет, конечно, нет. Они просто совершали восхождение в слишком трудном месте и застряли. Это бывает. Они благополучно вернутся».
«Но… другой альпинист?»
«Кто бы он ни был, – твердо сказала я, – это, конечно, было не привидение».
Она вздохнула. «Ну, чем быстрее их найдут, тем быстрее мы ляжем спать. Дай Бог, чтобы с малышкой Робертой ничего не произошло. Она довольно приятная, почему-то трогательная. Хотела бы я знать…»
«А я находила трогательной другую», – сказала я, и поняла, пораженная, что говорю в прошедшем времени.
Но Марсия не заметила. «Эта ужасная Бредфорд? Но, дорогая, она невыносима. Не то, что я поэтому желаю ей плохого, но, право…»
«Только очень несчастная женщина может так себя вести. Наверняка она знает, что вынуждает всех не любить себя, и все же изнутри какой-то дьявол толкает ее постоянно противоречить каждому встречному».
«Крушение надежд. И какое. Влюбилась в Родерика Гранта».
Я звонко поставила стакан и заговорила почти сердито: «Марсия! Это нелепо!»
Она хихикнула, игривая, как котенок. «Нет? Разве вы не видели, как она на него смотрит?»
«Не говорите чепухи. Она отвратительно грубила ему вчера вечером и сегодня утром. Я слышала».
«Угу, – сказала Марсия с насмешкой. – Все-таки понаблюдайте, как она на него смотрит. Это так же заметно, как и то, что он при этом отводит глаза, опускает нос очаровательно благовоспитанным образом, как он это умеет, а затем хватается за первую возможность пригласить вас на прогулку! На вашем месте, дорогая, я бы держалась от нее подальше».
«Чепуха, – сказала я снова, чувствуя себя очень неудобно, и встала. – Думаю, я лягу».
Марсия приняла менее изысканную позу и опустила бокал. «Тоже пойду. Конечно, не собираюсь сидеть здесь одна. Думаю, мы услышим их возвращение и тогда узнаем, что случилось. – На лестнице она взяла меня под руку и улыбнулась. – Я вас вывожу из равновесия?»
«Конечно, нет. С какой стати?»
«Милая, потому что говорю такие вещи, которых не должна говорить. И это напоминает мне… Боюсь, я выдала вас сегодня. Я не хотела».
«Выдали меня? Что вы имеете в виду?»
«Проболталась Родерику, что вы с Никки разведены. Не помню, как это получилось. Когда вы пошли на кухню, тут был такой базар-вокзал… Я сожалею, искренне сожалею».
«Все в порядке». Никки – ничего себе она его называет. Даже через три «к» – Ник-к-ки.
«Надеюсь, это неважно», – сказала Марсия.
Я засмеялась. «Почему важно? Не думаю, чтобы он сказал кому-то еще».
«О, ну… – Мы достигли верхней площадки лестницы. – Тогда все в порядке. Пойдем смотреть мой костюм перед сном».
Я проследовала за ней по коридору. Окно изображало из себя серый, взволнованно бурлящий прямоугольник, в котором мелькали наши искаженные и бледные отражения. Марсия широко раскрыла дверь и вошла, нащупывая выключатель. «Только сек… Я посмотрю». Зажегся свет.
Я услышала, что она задыхается. Она застыла спиной ко мне, сжимая горло, и вдруг завизжала высоким раздирающим душу голосом. На секунду меня парализовало, тело оледенело, я не могла двигаться и перестала дышать. Марсия завизжала снова, повернулась ко мне лицом. Одна рука прижата к горлу, вторая распростерта в жесте ужаса. И тут я зашевелилась. Бросилась, схватила ее руку и сказала: «Марсия, ради Бога, что случилось?»
Она неровно дышала, урывками: «Убийца… О Боже, убийца…»
«Марсия, здесь никого нет».
Она сильно дрожала. Схватила мою руку и сильно сжала. Показала на кровать. Ее губы так сильно тряслись, что она не могла говорить. Я почувствовала, что покрываюсь гусиной кожей.
На покрывале лежала легкомысленная куколка в юбочке с оборками. Таких кукол марсии всего мира любят усаживать на диваны и кушетки среди атласных подушек. Я видела их множество – с льняными волосами, голубоглазых, одетых в розовое, белое и золотистое.
Но эта отличалась ото всех.
Она лежала на спине с вытянутыми ногами и скрещенными на груди руками. По ней был разбросан пепел из пепельницы, и огромная глубокая красная рана зияла на ее шее, горло ее было перерезано от уха до уха.
Глава девятая
В ту ночь не нашли следов ни Марион, ни Роберты.
Ночь была черной и дикой. После бесполезных и выматывающих криков и карабканья по скалам в ревущей темноте искатели притащились очень рано утром перекусить и немного поспать, прежде чем отправиться, измученным и утомленным, на дальнейшие поиски. Билл Персимон вызвал по телефону местную поисковую команду.
На следующее утро, примерно в девять, около двадцати сильных мужчин заполнили зону бедствия. На этот раз я присоединилась к ним. Я не способна взбираться на горы, но помогала обследовать огромную каменистую осыпь и заросли грубого вереска, которые окаймляли Черный Желоб.
Со смутным удивлением я вспомнила, что это – канун дня Коронации. Утро выдалось серым и страшным. Ветер с невероятной силой свистел между глыбами камней и склонами гор. Приступами проливались колючие и обильные ливни. Все укутались до глаз и, опустив головы, пробирались вверх по бурлящей долине навстречу злому нападающему дождю.
Под укрытием скалы, где два дня назад я беседовала с Родериком, стало намного легче. Но когда мы с трудом достигли вершины, ветер встретил нас с новой силой. Иглы дождевых капель вонзались в лицо, я повернулась спиной, чтобы передохнуть хоть минуту. Порывы бури проносились мимо, срывая пальто, и продолжали путь по долине до самого моря.
За очень далеким, маленьким и одиноким отелем узкий залив белел под сильным ветром. От подъезда медленно отъехала большая кремовая машина с черным откидным верхом и поползла по окатываемой бурей проселочной дороге к Стратгарду.
«Машина Марсии Мэйлинг», – сказала рядом очень деловая Альма Корриган в водонепроницаемой куртке, алом шарфе и огромных великолепных бутсах на шипах. Теперь, когда от ветра у нее зарумянились щеки и засверкали прекрасные глаза, она выглядела явно привлекательной. Мы повернули, чтобы идти дальше по гребню, и она добавила с оттенком презрения: «Полагаю, было бы слишком наивно ждать, что она пойдет с нами, но ей не следовало брать с собой шофера. Каждый мужчина, которого можно заполучить…»
«Она уезжает», – перебила я.
Альма замедлила шаги. «Уезжает. То есть уезжает домой?»
«Да. Возвращается в Лондон. Она решила вчера вечером».
«Но она собиралась остаться здесь на неделю. Полагаю, эта история плюс к тому, что было раньше…»
«Очень может быть», – ответила я неопределенно. Конечно, я не собиралась рассказывать кому бы то ни было о причине внезапного отъезда Марсии. Ее знали миссис Персимон и миссис Каудрей-Симпсон, но если истерика Марсии не разбудила Альму, тем лучше. Да я и сама хотела покинуть Скай как можно скорее. Но меня не спугнули, как Марсию, и я чувствовала, что едва ли имею право уехать, не узнав, что случилось с учительницами.
«Ну, – сказала миссис Корриган с не совсем понятным чувством. – Не буду притворяться убитой горем по поводу ее отъезда. Она пробыла здесь только пять дней, а… – она внезапно замолчала и бросила на меня долгий взгляд из-под длинных ресниц. – Будь вы замужем, вы бы поняли мои чувства».
«Несомненно, – мягко среагировала я. – Она не могла ничего поделать, знаете… Она испорченное, но прекрасное создание».
«Вы милосерднее меня, – сказала жестоко Альма. – Но и потерять можете намного меньше».
Я не притворялась, что не понимаю. «Ей нужно восхищение мужчин. Все время, независимо от того, что кому-то больно. Я… Простите, на вашем месте я бы не обращала внимания. Вы не можете сделать вид, что ничего не произошло?»