Страница 13 из 14
О. БЫЧКОВА: Ты знаешь, меня безумно раздражают приметы вчерашнего дня. Просто безумно. Я понимаю, что вот это вот первое 2000-е десятилетие в смысле культуры, стиля, знаешь, какого-то понимания жизни – оно не очень сильно останется чем-либо в памяти. И тем более в истории.
К. ЛАРИНА: Вот, «нулевые» так называемые.
О. БЫЧКОВА: Да, вот эти «нулевые». Не очень сильно останутся, потому что, ну, вот, все, что было создано в таком, стилистическом смысле – это вот этот самый замечательный гламур, который мы все так сильно обожаем. Ну, как бы, вот и все. И поэтому огромное количество выплывает таких вещей, которые повернуты назад. Не знаю, меня страшно раздражают вот эти все ностальгические приметы, там, не знаю, как в ресторане «Жигули», который мы тут видим с тобой каждый день, идя на работу. 70-х годов, там, какой-нибудь Брежнев на охоте, понимаешь? До этого было что-то еще раньше, твердые знаки какие-то.
К. ЛАРИНА: Это такая милота ностальгическая.
О. БЫЧКОВА: Ну, она, конечно, милота, когда есть что-то еще, кроме этой милоты. Не знаю. По-моему, есть такое ощущение, что нет таких четких ориентиров и нет четкого понимания, каким должно быть будущее. Потому что не вполне понятно, какое настоящее. Поэтому очень много этой ностальгии. Не знаю. Мне это не нравится безумно, потому что мне в этом видится какая-то пустота. Вот, отсутствие идей и отсутствие смыслов.
К. ЛАРИНА: А чем ты это объясняешь, отсутствие идей, отсутствие смыслов? Что случилось? Люди те же. И там, и там. И в Кремле вроде все те же. Это кажется, что другие – на самом деле те же. Или другие?
О. БЫЧКОВА: Я не знаю.
К. ЛАРИНА: Идеология по-прежнему запрещена у нас по Конституции. Единственной одной идеологии государственной по Конституции – у нас не может быть такой, да? Но она тем не менее безусловно присутствует, и мы это знаем. Ты говоришь про пустоту, ты говоришь про отсутствие идей. Но из чего-то это формируется, вот сегодняшнее государство, сегодняшнее состояние страны, сегодняшнее общественное настроение? Разве это не есть идеология?
О. БЫЧКОВА: Ну, идеология и идеи – это же не одно и то же, правильно? Не знаю. Я думаю, что в этом есть какая-то опосредованная связь с тем, что… Ну, у людей же должны быть какие-то свободы, понимаешь? Вот, они у них должны быть просто. Они должны идти и общаться, они должны разговаривать обо всем, о чем они хотят. Они должны включать телевизор и видеть там новости, например, а не что-нибудь там.
К. ЛАРИНА: Не имитацию, да?
О. БЫЧКОВА: Не имитацию, конечно. Они не должны иметь источником информации, там, только какие-то очень глубокие раскопки в Интернете, потому что не все умеют это делать и не у всех есть навык. И пойди еще там разберись в этом всем, что представляет из себя Интернет. Ну как? Люди должны как-то думать, наверное. Люди должны разговаривать. Но поскольку таких внешних рамок и условий для этого не очень много остается – может быть, поэтому. Я не знаю. Может, не поэтому.
А потом тоже, ну, что? Ты включаешь телевизор, что ты там видишь? Ничего. Вообще ничего. Такого, что заставляло бы людей о чем-нибудь задуматься. Или почти ничего. Я не знаю, ты больше смотришь телевизор, чем я.
К. ЛАРИНА: Да, я маньяк. (все смеются)
О. БЫЧКОВА: Я стараюсь не смотреть. То есть я смотрю какие-нибудь такие, кабельные, знаешь, музыкальные какие-нибудь канальчики приятные.
К. ЛАРИНА: Ну, может быть, поэтому у тебя нервы покрепче? (смеется) Может быть, потому что ты не смотришь телевизор.
О. БЫЧКОВА: Послушай, я слушаю вас с Петровской периодически по субботам и думаю: «Господи, бедные девушки, несчастные».
К. ЛАРИНА: Слышишь, что в падучей люди бьются практически. (смеется)
О. БЫЧКОВА: Кошмар. Они должны все это смотреть так же, как бедные люди другие вынуждены все время смотреть кинофильмы по долгу службы. И вы, несчастные, вынуждены все время смотреть вот эти вот официальные телеканалы.
К. ЛАРИНА: То есть ты смотришь музыкальные эфиры, в основном музыку и что-то такое?
О. БЫЧКОВА: Ну, у меня дома стоит какая-то там кабельная сеть.
К. ЛАРИНА: Новости из Интернета или из «Эха Москвы», да?
О. БЫЧКОВА: Ну да.
К. ЛАРИНА: Телевизор как источник информации отсутствует?
О. БЫЧКОВА: Отсутствует. Там иногда бывают какие-нибудь смешные, конечно, истории по каким-нибудь большим отечественным каналам, но это бывает редко, в действительности. Ну я не знаю, ну, посмотри, сейчас что происходит с этой Распадской? Ну что? Я сегодня все утро пыталась понять, как освещают…
К. ЛАРИНА: Вот сегодня не было ничего в телевизоре опять?
О. БЫЧКОВА: Не знаю – может, я что-то пропустила.
К. ЛАРИНА: Потому что я во время эфира смотрела, только на «Евроньюс» я увидела какие-то без комментариев сюжеты.
О. БЫЧКОВА: На «Евроньюс» были какие-то без комментариев картинки. Я пыталась смотреть первый, второй, «Россию-24» и что-то еще. Но, говорят, что были какие-то сюжеты по НТВ про Амана Тулеева, который встречался с митингующими. Говорят, что-то было по РенТВ. Ты видела?
К. ЛАРИНА: По РенТВ было в новостях у Михаила Осокина, конечно же, и у Марианны вчера было. Конечно, было.
О. БЫЧКОВА: Да. Но это я пропустила, но слава богу.
К. ЛАРИНА: Этого следовало ожидать, это как раз тоже предсказуемо.
О. БЫЧКОВА: Разумеется, да. Но там просто, там какие-то… Я не знаю, там такие события происходят сейчас. Это очень важно, это важно для всех, безусловно.
К. ЛАРИНА: Я думаю, что мы еще поговорим и про журналистику про сегодняшнюю, про ее состояние обязательно. И конечно же я дам возможность нашим слушателям задать вопросы Оле Бычковой. После новостей продолжим, и напомню, телефон для вас работает и SMS тоже, вижу, работает, сейчас посмотрю, что пишут.
К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу творческую встречу сегодня с Ольгой Бычковой. Еще пару вопросов от меня, а потом уже передам слово нашим слушателям – звоните и пишите. Чтобы далеко не уходить от сегодняшней ситуации в СМИ. Про телевизор мы сказали чуть-чуть, но тем не менее, Оль, ты поскольку же давно работаешь в этой системе.
О. БЫЧКОВА: Мягко говоря.
К. ЛАРИНА: И до «Эха Москвы» работала и в газетах, и на телевидении, поэтому наверняка обросла огромным количеством знакомых, коллег по цеху.
О. БЫЧКОВА: Ну да.
К. ЛАРИНА: Вот сегодня, поскольку жизнь очень сильно развела, и мы же всех этих людей, которые работают совсем в какой-то другой парадигме, отличной от радиостанции «Эхо Москвы», мы их всех знаем. И наверняка там люди, с которыми ты встречаешься в частной жизни, где-то пересекаетесь. Вот, вообще, обсуждаете эту тему, почему один человек, вот, журналист N, которого раньше можно было видеть где-то в приличных местах, если говорить о СМИ, сегодня работает совсем по другую сторону.
О. БЫЧКОВА: По другую сторону чего? Ну, не баррикад же.
К. ЛАРИНА: По другую сторону, ну, скажем так, придерживаются другой точки зрения на жизнь и на страну, и на ее будущее, и на ее власть, отличную от твоей. Тут какие-то споры происходят. Ты никаких претензий не предъявляешь к этим людям?
О. БЫЧКОВА: Нет, претензий я точно не предъявляю, не собираюсь этого делать. По крайней мере, по таким общим поводам, таким, теоретическим. Конечно, иногда может возникнуть ситуация некоего непонимания, там, или, предположим, ну, знаешь, как-то там, ну, так… Знаешь, промолчали, разошлись, все всё поняли. Но в принципе опять-таки я тебе хочу сказать, что жизнь меняется, люди разные, обстоятельства…
К. ЛАРИНА: То есть ты готова понять?
О. БЫЧКОВА: Ну, по крайней мере, не спорить с этим. Обстоятельства, в которых оказываются люди, которые работают там или не там, да? Ну, во-первых, все не могут работать на «Эхе», как бы мы ни хотели. Во-вторых, просто, ну, люди имеют право, опять-таки, выбирать себе то, что они выбирают. И это не ужасно. Понимаешь? Это не ужасно, это не преступление работать в государственном СМИ.
К. ЛАРИНА: Ну, а ты бы смогла?