Ночь грома

— Проклятье, — сказал Ричард, ни к кому не обращаясь, — по-моему, это великая страна, а?

— Черт возьми, ребята, — заметил Калеб, — пора и нам что-нибудь получить.

— Вот он, уже совсем близко. Калеб, ты готов?

— Да, сэр.

— Помни: ты двигаешься не таясь, как будто делаешь то, что должен делать. Помни: только не в окна, это пуленепробиваемое стекло еще понадобится нам по дороге наверх.

— Да, сэр. Я все понял, папа.

— Я люблю тебя, сынок. Я люблю вас всех, мои мальчики, мои храбрые мальчики Грамли, черт побери!

— Мы тоже тебя любим, отец.

— Брат Ричард, я люблю даже тебя.

— Преподобный отец, когда все это останется позади, ты пойдешь со мной в душ?

Хохот Грамли.

— Ты неисправим, Грешник, — пробурчал старик.

Пришло время действовать Калебу. Он вышел на дорогу с тяжелой длинной винтовкой, тридцать фунтов, пятьдесят восемь дюймов, и решительно направился через полосы, протискиваясь между машинами. Один раз он даже пропустил джип, полный детей, и двое мальчишек на заднем сиденье вытаращились на невероятное зрелище: светловолосый верзила в черной футболке и бейсболке, с наушниками в ушах, в громоздком бронежилете и с шестифутовой смертоносной махиной в руках. Однако никто ни о чем не догадывался. Калеб держался совершенно спокойно, потому что он был совершенно спокоен. Он подошел к медленно ползущему «Ф-750» практически вплотную. Инкассаторы не смотрели по сторонам, лениво уставившись вперед, на дорогу, забитую машинами, на которых то вспыхивали, то гасли красные огоньки стоп-сигналов. Калеб поднял винтовку, так что от дула до стальной двери оставалось фута три, и выстрелил.

Глава 33

Фальшиво улыбнувшись объятому ужасом семейству, согнанному в спальню, Верн повел молоденькую вьетнамку в туалет. Усевшись на унитаз, он положил руки ей на плечи. Дверь была закрыта.

— А теперь, милочка, давай.

— Мне это не нравится, — прошептала девочка, испуганно озираясь по сторонам.

— Ну же, милочка, успокойся. Разве Верн похож на человека, который может обидеть такую славную малышку, как Ханна Нинг?

— Пожалуйста, не делайте мне больно.

— Милочка, да я ни за что на свете не сделаю тебе больно. Знаешь что? Чтобы успокоиться, ты лучше думай о мороженом. Какое тебе нравится больше всего?

— Не знаю. Я не могу думать о мороженом.

— Клубничное. И мне тоже. А теперь — что ты будешь делать с большим, вкусным, розовым клубничным мороженым?

Девочка закрыла глаза. Верн взял ее за руку.

— Ты будешь его лизать, правда? — Он заставил девочку опуститься на колени. — Ты будешь его лизать, старательно, усердно. Умм, как вкусно! А теперь, Ханна, давай представим, что перед тобой сейчас вкусное клубничное мороженое…

— Пошли! — окликнул из гостиной Эрни.

Проклятье!

Наклонившись, Верн чмокнул очаровательную юную азиатку в щечку.

— Я к тебе еще вернусь. Впереди нас ждет много радости.

Пробежав через квартиру, он выскочил в раскрытые раздвижные двери, пересек лужайку и нагнал своего кузена, когда тот был уже на стоянке. Они пробрались между машинами, и Верн увидел, как двое мужчин торопливо спускаются по лестнице дома напротив, освещенные лампой на лестничной площадке. Черт побери, а кто этот второй? Ему не повезло, он тоже труп. Верн положил указательный палец на спусковую скобу «глока», чтобы в любой момент быть готовым к стрельбе, и они с Эрни устремились по прямой наперерез двум целям, которые быстро двигались через стоянку наискось, судя по всему направляясь к какой-то машине.

Неважно. Все будет просто. Эти ребята ничего не успеют понять, у них не будет времени испугаться и прочитать молитву. Бах-бах, и все кончено. Верн не отрывал взгляда от двух мужчин, чувствуя, что все вокруг словно убыстрилось. Один, поджарый седой старик, некий мистер Свэггер, как сказал преподобный, уже много раз вставал на пути Грамли, и, по словам папаши, это он убил Кармоди и Би-Джея. Второй, более полный, более плотный, полицейский бык в костюме с короткой щеткой волос на голове, говорил по сотовому телефону.

Оба Грамли достали оружие, однако правило требовало подойти как можно ближе, затем еще ближе, так близко, чтобы можно было дотронуться, так близко, чтобы ни о каком промахе и речи не шло, после чего быстро выстрелить в живот, чтобы жертва упала на землю, склониться над ней и выстрелить в голову, вышибить ей мозги, стрелять до тех пор, пока не кончатся патроны, ну а уже потом уносить ноги ко всем чертям.

Теперь все происходило быстро, все происходило стремительно. Верн вскинул пистолет, указательный палец взлетел на спусковой крючок. Все будет совсем несложно. Они набирали скорость, переходя на бег, нагоняя ничего не подозревающие жертвы.

— Берегитесь! — раздался сзади крик. — Это убийцы, берегитесь!

Это кричала молодая вьетнамка.

Они сбегали вниз по лестнице. Опередив Боба, Ник возбужденно говорил по сотовому:

— Это специальный агент ФБР Ник Мемфис, федеральный номер двенадцать ноль пятьдесят четыре. Вы должны соединить меня с командным центром на автодроме, с тем, кто там главный. Мы считаем, что у вас состоится ограбление. Нет-нет, отряд специального назначения уже вылетел из Ноксвилла, но им потребуется какое-то время, чтобы прибыть на место. Речь идет о вооруженной группе, возможно, у преступников автоматическое оружие. Все подразделения должны находиться в состоянии повышенной готовности и немедленно выдвигаться в направлении перестрелки, которая произойдет где-то в окрестностях автодрома. Пожалуйста, соедините меня с командным центром, мне нужно будет переправиться по воздуху, меня встретят и…

Спустившись вниз, они устремились в темноту к машине Ника, хотя Боб и не знал, к какой именно, и вдруг Боб на бегу услышал крик: «Берегитесь! Это убийцы, берегитесь!» В ту же секунду он увидел двух мужчин, которые пригибаясь бежали к нему с оружием в руках, с оружием наготове. Сверкнула вспышка выстрела, звука не было, но яркое свечение пороховых газов, вырвавшихся из дула, озарило напряженную физиономию красивого и в то же время уродливого человека, и Боб понял, что Ник ранен. Споткнувшись, он издал звериный вопль и, потеряв скорость и ритм, судорожно потянулся за пистолетом.

Все произошло быстро, гораздо быстрее скорости осознанного мышления, быстрее даже, чем частота сердцебиения, которая в любом случае замедляется химическими веществами в крови, и все четверо, застывшие друг против друга в темноте, превратились в существ, подчиненных инстинкту и опыту, и победа должна была достаться тому, у кого лучший инстинкт и больше опыта. Решающим фактором было расстояние: в непосредственной близости мастерство не играет никакой роли, но в десяти шагах, да еще в темноте, важно не то, кто стреляет быстро, а то, кто стреляет метко, кто обладает даром поражать движущиеся цели, с трудом различимые в плохом освещении.

Рука Боба метнулась со скоростью, которую невозможно понять и измерить, так быстро, что он сам не осознал происходящее, он только почувствовал, что «кимбер» 38-го калибра зажат у него в кулаке, локоть крепко прижат к боку, запястье застыло, а тем временем какой-то потаенный, возможно даже, аутистический участок его головного мозга решал комплексную задачу определения цели, оценки ее движений и прицеливания, что на протяжении нескольких поколений было наследственным даром Свэггеров. Все его мышцы напряглись, все, за исключением указательного пальца, который (в программе обучения снайперской школы это упражнение повторяется около десяти тысяч раз) двинулся по прямой, без бокового смещения, плавно отходя назад, затем быстро вернулся вперед, в исходное положение, и тотчас же снова отошел назад, и так четыре раза подряд, не нарушая положения пистолета в руке. В воздух вылетели латунные пузыри — стреляные гильзы, выброшенные затвором, скользящим со скоростью, вдвое превышающей скорость звука, все четыре на расстоянии одного-трех дюймов один от другого, и Боб всадил четыре пули «Кор-Бон» 38-го калибра в центр массы того из нападавших, который был ближе к нему, после чего тому сразу же расхотелось стрелять.