Страница 18 из 19
– Полагаете, люди так скажут?
– На сто процентов! Они уже так говорят. Я сам это слышал.
Несколько секунд Джесси Эйлмор молча смотрела в свою чашку. Потом подняла голову и тихо спросила:
– Значит, вы об этом напишете в своей статье?
– Нет! – быстро ответил Спарго. – Я намерен воздержаться от суждений. К тому же дело еще рассматривается в суде. Просто напишу о том, что произошло на заседании.
Джесси порывисто протянула руку и положила ладонь на крепкий кулак Спарго:
– Но вы так думаете?
– Господи, конечно, нет! – возразил он. – Ничего подобного! Честное слово. Я считаю, что за смертью Марбери скрыта какая-то тайна, и ваш отец мог бы рассказать о нем гораздо больше. Но я уверен: он не убивал Марбери и ничего не знает об убийстве. А поскольку я сам хочу раскрыть эту загадку, ничто не обрадует меня больше, чем оправдание вашего отца. Хотите еще булочку? Они здесь очень свежие, как и чай.
– Нет, благодарю, – улыбнулась Джесси. – И спасибо за ваши слова. А теперь мне пора идти.
– Жаль! – воскликнул Спарго. – Я просто сказал то, что думаю… Вам действительно надо идти?
Он проводил ее до такси, минуту постоял, глядя вслед удалявшейся машине. Кто-то хлопнул его по плечу. Обернувшись, Спарго увидел Расбери.
– Я все видел, мистер Спарго! – рассмеялся детектив. – Флиртовать с молодыми дамами – неплохой способ отдохнуть после трудного дня в суде! Вы прямо сейчас собираетесь заняться своей писаниной?
– Нет, я намерен заняться ею часов в семь вечера, после того, как плотно поужинаю. А что?
– Предлагаю сходить ко мне и еще раз взглянуть на наш волшебный сундучок. Я отнес его к себе и намерен как следует изучить. Хотите?
– Но там пусто, – заметил Спарго.
– А может, в нем есть второе дно? – возразил Расбери. – Кто знает? Идемте!
Он втолкнул журналиста в проезжавшее мимо такси и последовал за ним, попросив водителя отвезти их в Скотленд-Ярд. Прибыв на место, они уединились в невзрачном кабинете, уже хорошо известном Спарго.
– Что вы думаете о сегодняшних баталиях? – поинтересовался детектив, отпирая шкафчик.
– Полагаю, многие ваши сотрудники навострили ушки, – ответил журналист.
– Верно, – признал Расбери. – Первое, чем я теперь займусь, – это проверю все данные на Эйлмора за последние двадцать лет. Если человек отказывается отвечать, где он жил два десятка лет назад, чем занимался и какие вел дела, значит, в его прошлом следует покопаться. Наши люди уже вовсю работают над биографией мистера Стивена Эйлмора, эсквайра. Не сомневайтесь! Ладно, Спарго, а вот и сундучок.
Детектив вытащил кожаный сундук из шкафчика и поставил посреди стола. Спарго открыл крышку и заглянул внутрь, сравнивая внешние габариты с внутренним объемом.
– Здесь нет двойного дна, – заявил он. – Только кожаный каркас и старая подкладка из бабушкиного ситца, больше ничего. Никаких зазоров, куда можно что-нибудь спрятать.
Расбери тоже внимательно осмотрел сундук.
– Да, – разочарованно пробормотал он. – А как насчет крышки? Помню, у моего деда на ферме был похожий сундучок, так у него в крышке имелся потайной карман. Может, и тут есть нечто подобное?
Детектив до конца откинул крышку и начал ощупывать ее обивку. Почти сразу он остановился и взволнованно взглянул на Спарго.
– Черт возьми! – воскликнул Расбери. – Не знаю насчет кармана, но под подкладкой что-то есть! Похоже на… вот, пощупайте сами. Здесь и здесь.
Журналист потрогал указанное место.
– Да, верно, – кивнул он. – Похоже на две карточки, побольше и поменьше. Та, что поменьше, более твердая. Надо вспороть подкладку.
– Как раз это я и собираюсь сделать, – произнес Расбери. – Вскроем ее по шву.
Он аккуратно разрезал верхнюю часть подкладки, заглянул в образовавшийся кармашек и извлек из него два предмета, поместив их на стол.
– Детское фото, – определил детектив, взглянув на одну из карточек. – А это что такое?
Рядом со снимком лежал маленький продолговатый предмет, сделанный из тонкой пластинки серебра и похожий на железнодорожный билет. Его лицевая часть, сильно потрепанная, изображала какой-то геральдический символ или герб. На другой стороне, столь же потертой и изношенной, проступал рисунок лошади.
– Забавная вещица, – пробормотал Спарго, взяв ее в руки. – Никогда не видел ничего подобного. Что это может быть?
– Понятия не имею, – ответил Расбери. – Я тоже такого не встречал. Наверное, какой-нибудь старый амулет. Хорошо, а что с фото? Смотрите, адрес и фамилия фотографа оторваны, остались только две буквы – скорее всего, название города. Так, на карточке портрет ребенка и… больше ничего.
Спарго бросил на снимок взгляд, который, будь на его месте кто-нибудь другой, можно было бы назвать небрежным. Потом он снова взял серебряный билет и повертел в руках.
– Расбери, – сказал он, – дайте мне эту штуку, ладно? Мне кажется, я знаю, где можно выяснить, что это такое.
– Хорошо, – кивнул детектив. – Только обращайтесь с ней осторожно и никому не говорите, что нашли ее в сундучке.
– Договорились, – кивнул Спарго. – Обещаю.
Он убрал серебряный билет в карман и вышел из кабинета, размышляя о неожиданной находке. В тот вечер, написав новую статью, Спарго вышел из дома и отправился на Флит-стрит в поисках нужной информации.
Глава пятнадцатая
Маркет-Милкастер
Штаб-квартира просвещенных и образованных людей, на чью помощь надеялся Спарго, была надежно спрятана от посторонних глаз и скрывалась в одном из тех причудливых закоулков Флит-стрит. О ее существовании почти никто не знал. По сути дела, это был клуб. В Англии нет ничего проще, чем создать из кучки единомышленников какое-нибудь новое сообщество. Соберите побольше знакомых и друзей, зарегистрируйтесь под любым удобным именем, снимите помещение, соответствующее вашим возможностям и вкусам, и все. Больше по закону ничего не требуется: теперь вы можете встречаться в собственном клубе и делать там все, что заблагорассудится. В конце концов, устроить себе маленький рай – это веселее и приятнее, чем болтаться по окрестным барам.
Частный клуб, куда направлялся Спарго, назывался «Октономеной». Кто придумал эту странную смесь из греческих и латинских слов, осталось неизвестным, но именно она красовалась на маленькой медной дощечке, висевшей перед входом. Добраться до его дверей было очень непросто. Сначала вы сворачивали с Флит-стрит в узкий переулок, настолько тесный, что вас словно зажимало в щели между двумя старыми домами. Потом неожиданно попадали на другую улочку и оказывались в крошечном дворике с высокими стенами и запахом типографской краски, который дополняло мерное урчание печатных прессов. Дальше вы ныряли в темную дверь, проталкиваясь среди кип бумаг, ящиков с песком и бидонов с краской, и, преодолев все эти баррикады, выбирались на пыльную, темную лестницу. После множества поворотов и изгибов коридор выходил на крышу дома и упирался в тяжелый занавес. Откинув его, вы вступали в небольшой мезонин, покрытый росписью: плод творчества одного местного художника, который однажды заявился сюда с кистью и ведром краски и переделал все на свой вкус. Вскоре на стене появлялась уже упомянутая медная дощечка, а под ней – уведомление о том, что данный клуб зарегистрирован законным образом. Тут же висела лаконичная инструкция: членам клуба – входить, остальным – звонить и спрашивать членов клуба, если вы их, конечно, знаете.
Сам Спарго не состоял в клубе, но был знаком со многими из его членов; поэтому он позвонил и попросил открывшего дверь мальчика вызвать мистера Старки. Через некоторое время мистер Старки – молодой джентльмен с бицепсами профессионального борца и огромной копной кудрей – появился и так крепко пожал руку журналисту, что тот стиснул зубы.
– Знай мы, что ты придешь, – заметил мистер Старки, – устроили бы встречу с оркестром.
– Я хочу войти, – сказал Спарго.
– Разумеется! Иначе зачем бы ты явился?