Третья пуля

Взгляд Боба сместился влево, через оживленную Хьюстон-стрит, и уперся в снайперское гнездо Освальда на седьмом этаже. С перекрестка двух улиц окно казалось огромным. Отсюда до него не больше тридцати метров, и величина угла никак не влияла бы на траекторию вследствие малого расстояния. Ничто не мешало всадить пулю в тело президента, целясь в белую рубашку — ветер отсутствовал, спусковой крючок функционировал нормально.

Свэггер стоял на углу, вновь представляя, как большой автомобиль совершал медленный поворот под углом сто двадцать градусов. Визуально он почти не двигался, а в окне засел стрелок.

И опять: почему он тогда не выстрелил? Цель прекрасно видна, грудь располагалась под прямым углом, Конналли сидел впереди и не мог загородить Кеннеди, как и сидевшая справа Джеки. Любой бойскаут мог бы произвести точный выстрел.

Что же происходило с Освальдом в его гнезде? Еще одна неразрешимая тайна, которая умерла вместе с Джеком Руби, всадившим в Освальда пулю из своего.38 «спешл».

Свэггер дождался зеленого света, перешел улицу, преодолел четыре ступеньки и вошел в «Дал-Текс».

Он очутился в просторном помещении. Атриум обнажал внутренности нескольких этажей с балконами. Стоявший возле вахтерской кабинки хорошо одетый человек приятной наружности, лет сорока с небольшим, поприветствовал Свэггера.

— Мистер Эронс? Меня зовут Джек Брофи. Полагаю, мой друг Ричард Монк звонил вам по поводу меня?

Они обменялись рукопожатием, и Эронс сказал:

— Да, звонил, мистер Брофи…

— Пожалуйста, зовите меня Джек.

— Хорошо. Я отлично отношусь к Ричарду, поэтому с удовольствием проведу вас по зданию и отвечу на все ваши вопросы.

Свэггер постарался. Первый касался атриума, которого в 1963 году еще не было. Он появился после реконструкции, осуществленной в девяностых годах. Боб обратил внимание на то, что общая стилистика здания выдержана в модернистском духе. Старые элементы подверглись облагораживанию. Дизайнер оставил, где возможно, грубую кирпичную кладку. В здании царила атмосфера сдержанной элегантности, которую подчеркивали присутствовавшие всюду элементы из структурного дерева. Потолки покрытые штукатуркой, обнажали толстые железобетонные балки, служившие каркасом здания наряду с все еще прочными деревянными брусьями.

— Полагаю, эти три лифта были и до реконструкции? — спросил Свэггер, когда они поднимались вверх.

— Да, с самого начала, — ответил Эронс. — Разумеется, их переоборудовали. Кабину изготовили из нержавеющей стали, отделали тиковым деревом и снабдили зеркалом. Но шахта всегда находилась здесь.

— Понятно. А имелись ли здесь когда-нибудь лифтеры? Конкретно, в 1963 году?

— Лифтеров не было никогда.

— А охрана?

— Охраны тоже. То есть до последнего времени.

Свэггер понял, что внутри здание меньше, нежели снаружи, несмотря на атриум. Кроме того, внутри оно выглядело квадратным за счет идеальной симметрии, тогда как снаружи — несколько продолговатым.

Они поднялись на восьмой этаж, и Эронс провел его по пустовавшим офисным помещениям, выходившим окнами на запад, на Хьюстон-стрит, и располагавшимся напротив Техасского книгохранилища. Его крыша виднелась в семи с половиной метрах, но лучше всего просматривался угол с Элм-стрит, за которым полностью открывалась улица с меткой Х, обозначающей место выстрела в голову.

Не требовалось быть гением, чтобы заметить, насколько легко можно поразить отсюда президента в голову или в спину. Кроме того, широкий подоконник обеспечивал прекрасную опорную поверхность, и, поскольку окно являлось заглубленным в охватывавшую его арку, дуло винтовки нельзя увидеть с улицы даже из здания «Ти-Би-Ди», расположенного напротив, на другой стороне Хьюстон-стрит. Угол по отношению к автомобилю и телам его пассажиров отсюда почти идентичен углу из окна Освальда и зависел от нюансов поворота туловища и головы президента и губернатора.

— А окна? Они всегда открывались сверху вниз, как эти, а не распахивались наружу?

— Всегда сверху вниз.

— А полы? Деревянные, как сейчас? И всегда покрыты коврами?

— Они были точно такими, какими вы их видите, за исключением того, что в то время кирпичную кладку покрывал слой сухой штукатурки. Тогда, как и сейчас, в здании размещались офисные и складские помещения. В 1963 году здесь было значительно больше людей — в основном оптовых торговцев одеждой. Они использовали его в качестве распределительного центра, и, в определенном смысле, оно выполняло функции склада, особенно нижние этажи. Офисы размещались на верхних четырех.

Боб хотел определить угол из окон фасада, то есть тех, что выходили на Элм-стрит. Устроить это оказалось делом простым, и в скором времени он смотрел на улицу под более сложным углом. И все же если бы стрелок стоял слева от окна, то выстрел не представлял бы никаких затруднений. Кроме того, он был бы невидим с улицы, если бы стоял или сидел слева от окна, и угол при этом составлял бы примерно сорок пять градусов.

Свэггер также заметил одного из наблюдателей, который сидел на скамейке на углу Элм- и Хьюстон-стрит, в верхней части Дили-Плаза, на которой на днях сидели они с Ником. Это был черный. Он делал вид, будто читает газету, но в действительности пристально смотрел на входные двери «Дал-Текс» через щель между нижней кромкой шляпы и верхним краем газеты. Грубая работа. Лучше бы ему было пройти дальше по улице и расположиться у «Даллас рекордс билдинг», на другой стороне Элм-стрит, где он не так бросался бы в глаза.

Затем настала очередь крыши. Доступ к ней осуществлялся по узкой лестнице, заканчивавшейся площадкой, и через горизонтальную дверь. На крыше человек оказывался невидимым, поскольку в непосредственной близости не было ни одного более высокого здания. Там находилось лишь одно строение — лифтовая будка, представлявшая собой свободно стоящую кирпичную коробку в задней части здания. Она явно подвергалась переоборудованию во время одной из реконструкций. Ее интерьер был на удивление минималистическим. Будка содержала три больших блока для подъема, каждый из которых подключался к электронной плате, управляемой, по очевидности, компьютером.

На этом экскурсия завершилась. Ни одна из загадок не нашла разрешения, но и ни одна из возможностей не стала исключенной. Когда они спустились в вестибюль, Свэггер поблагодарил Дэйва, пожал ему руку и вышел на улицу. Он ждал звонка от Ника, и тот застал его на полпути к отелю.

— Ты заметил их?

— Да, черный парень в шляпе, костюме, без галстука. Белый парень, тучный, без шляпы, в клетчатом пальто. Приехали на красном «Шевроле ’09». Мне следует их опасаться?

— Нет. Это местные хрены. Бывшие детективы. Работают на «Джексон-Барнс», детективное агентство. Как правило, следят за неверными мужьями и собирают компромат. Чем пикантнее фотоснимок, тем выше сумма откупа. Сцена с оральным сексом может стоить какой-нибудь шишке миллиона два. Невероятно. Эти ребята хороши только в слежке за программистами, миллионерами и нефтяными магнатами. Тебе они не ровня.

— Кто их нанял? Неужели Ричард?

— Да. Один из наших агентов имеет в их офисе источник информации.

— Вот уж не думал, что Ричард способен на это.

— Весьма интересный тип. Живет скромно, одевается скромно, полностью поглощен преступлением века, но стоит свыше пяти миллионов. Дважды в год ездит в отпуск — в Бангкок.

— Что-нибудь противозаконное?

— Выясняем. Пятьдесят два года. Диплом Университета Брауна. Двадцать лет прослужил в военной разведке. Прекрасные отзывы. Несколько удачных секретных операций, главным образом в Германии. Фотографическая память, за что очень ценился. Шустрее компьютера. Женился на немке, развелся. Вышел в отставку в 2004 году в звании майора. В Далласе появился в 2005 году. Основал институт. Свел знакомство со всеми экспертами, завоевал их доверие и симпатию. Убедил всех в том, что является безобидным полупомешанным. Судя по всему, грешит порнографией. Дело нешуточное. Он покупает множество DVD из Японии и состоит членом нескольких чатов «Япорн», где пользуется большим авторитетом.