Третья пуля

А если стрелок один, и он знал, что необходимо поразить цель первым выстрелом, причем произвести его одновременно с одним из неуверенных выстрелов этого ничтожества Освальда, который непременно промахнулся бы? У него был бы угол обзора девяносто градусов, и он мог бы уверенно попасть в пассажира автомобиля, двигавшегося с неизвестной для него, возможно, непостоянной скоростью. Сидевший за рулем агент спецслужб непременно нажал бы на акселератор в потенциальной зоне обстрела, чтобы как можно быстрее покинуть ее. Какое преимущество могло быть достигнуто за счет использования такой схемы?

Освальд не мог играть главную роль. Ему пришлось бы потратить массу времени, чтобы добиться высокой скорости и точности стрельбы из винтовки, учась стрелять по тарелочкам. Приобретение навыков быстроты реакции и меткости в этом очень сложном виде стрельбы требует от новичка многомесячных тренировок. Некоторые люди достигают в овладении этим искусством поразительных успехов. Их мозг, функционирующий, словно компьютер, раз за разом мгновенно соотносит угол отклонения с перемещением мишени и точно определяет момент нажатия на спусковой крючок. Кое-кто способен стрелять подобным образом с бедра, либо поворачиваясь назад, либо наклоняясь назад, либо между ног. Это столь редкий дар, что его обладатели становятся артистами, а не наемными убийцами.

Но при скоростной стрельбе череда пуль рассеивается по мере увеличения расстояния, поэтому дистанция имеет большое значение. Пуля с неровной поверхностью, попавшая в край тарелки, способна легко разбить ее, точно так же, как несколько пуль, попавших в середину. Стрелок на холме использовал бы не автоматическую винтовку, а обычную. Боб знал, что большинство «теоретиков» полагали, будто это был легкий карабин М1, возможно, использовавшийся одним корсиканским мафиози, но сам он считал, что речь идет о винтовке калибра.22 с повышенной точностью стрельбы, вроде помпового «винчестера», из которого великий Херб Парсонс в пятидесятых годах за два дня поразил двадцать тысяч кубиков, подброшенных в воздух. Скорострельная винтовка.22 могла быть достаточно скорострельной для того, чтобы причинить немалый ущерб с этой позиции… а могла и не быть. Кто это может знать? И пуля, в металлургическом плане, настолько сильно отличалась бы от пули «манлихер-каркано», что по результатам изучения материалов ее оболочки и сердечника любой судебный эксперт очень быстро раскрыл бы секрет второй винтовки, опровергнув тем самым маскировочную версию «одиночного стрелка».

«Я пришел сюда, чтобы найти ответы, — думал Свэггер, — а вместо этого сталкиваюсь с все новыми и новыми вопросами».

Ковыляя, он с трудом спустился по склону и остановился на обочине, в каких-нибудь двух метрах от знака Х, отмечающего местоположение автомобиля в тот момент, когда голову президента поразила третья пуля. Он видел его столько раз, что не испытал никаких эмоций, но вдруг вспомнил звук пули, поражающей человеческую голову, который ему доводилось слышать не раз. Он не хотел этого, но память, помимо воли, неожиданно воспроизвела этот звук из его полузабытого жестокого прошлого, напоминавший удар бейсбольной биты о грейпфрут, после которого плод разлетается ошметками мякоти и брызгами сока. В воздухе оставалось облачко пара из мелких частиц мозга, достаточно плотное для того, чтобы его смогла зафиксировать кинокамера Запрудера до того, как оно рассеялось, когда автомобиль с расстрелянным президентом умчался в больницу.

Свэггер потряс головой. Он не ожидал, что вновь переживет этот ужасный момент. Срочно требовалось очистить сознание. Он устремил взгляд вдоль Элм-стрит на куб здания Книгохранилища с разными по размеру окнами, на арку и площадь, на которой ныне отсутствовала безвкусная эмблема фирмы по прокату автомобилей «Герц», присутствовавшая в 1963 году. Окно Ли Харви Освальда находилось в девяноста метрах от него и в двадцати метрах над поверхностью земли. Но Боб увидел кое-что еще. Дождавшись, когда светофор загорится зеленым, он преодолел два метра до знака Х и обернулся.

Перед ним высилось здание. Оно тоже представляло собой кирпичную коробку и располагалось напротив Книгохранилища через Хьюстон-стрит. Если смотреть отсюда, его окно на седьмом этаже находилось всего в нескольких метрах справа от гнезда Освальда. Из него тоже открывался прекрасный обзор пролегающей внизу улицы. Этим зданием был «Дал-Текс».

Поскольку писатель Эптэптон провел там полдня, Свэггер посетил зал местной истории Далласской публичной библиотеки на Янг-стрит, расположенной в нескольких кварталах от его отеля. Здание библиотеки, стилистически соответствовавшее находившемуся напротив муниципалитету, напоминало останки рухнувшего на землю космического корабля. Оно представляло собой перевернутую пирамиду с широкими и глубокими окнами. Это был типичный образчик архитектуры семидесятых.

Зал местной истории выглядел приятнее большинства других залов, а молодая женщина за стойкой воплощала обаяние. Заглянув в записную книжку Джеймса Эптэптона, Свэггер сказал ей, что хотел бы посмотреть «Далласские желтые страницы» начиная с 1963 года. Меньше чем через минуту он уже сидел за столом с копиями.

По всей вероятности, с точки зрения серьезного расследования это было бесполезно. Но Боб понял, что писатель использовал материалы для воссоздания атмосферы города в 1963 году. Очевидно, ему помогало в поисках знание того, как назывались транспортные компании, куда жители Далласа сдавали в химчистку свою одежду, где они фотографировались, где покупали холодильники и одежду. Телефонный номер Книгохранилища тогда был RI-7—35–21, а список церквей занимал восемь страниц. И только всего один стриптиз-клуб — «Карусель» Джека Руби, находившийся «недалеко от отеля «Адольфус». Свэггер узнал, что отведать блюда мексиканской кухни можно в ресторане «Эль Феникс», приобрести алкогольные напитки — в магазинах мистера Сигела. Остановиться — в отелях «Мэйфэр», «Кабана» или «Адольфус», выпить — в барах «Табу Рум», «Стар Бар» или «Лэйзи Хорс Лаундж», купить патроны для винтовки — в «Кетчем энд Каллэм» на Клейст-стрит в районе Оук-Клифф или «Уолдс», купить книги — в «Норт Даллас Бук Сентер», послушать музыку — в «KBOX», «KJET» или «KNOCK». Да, кто-то, возможно, и нашел бы все это интересным, но Свэггер очень скоро заскучал. Он шел по следу писателя, побуждаемый исключительно силой воли.

Выйдя из здания библиотеки, Боб остановил такси. Водитель-афроамериканец располагал маленьким волшебным ящичком, указывавшим маршрут, с помощью которого очень быстро доставил клиента по адресу Северный Беркли, 1026, в районе Оук-Клифф. Это место значилось в записной книжке Эптэптона. И Свэггер знал, что в течение полутора месяцев перед убийством Кеннеди Освальд снимал жилье в этом доме.

Писатель наверняка приезжал сюда, чтобы увидеть этот деревянный сарай под деревьями с неряшливым двором, выходившим на бульвар Занг, и с мансардной крышей, закрывавшей то, что должно быть небольшим верхним этажом. Очевидно, он был больше, чем выглядел с Норт-Беркли-стрит. В нем имелось множество маленьких комнат, в одной из которых жил молодой киллер. Ничто не свидетельствовало о его особом месте в истории. Он стоял среди других гниющих деревянных домов, постепенно сползая в состояние ветхости. Для Свэггера он не содержал никаких тайн.

Боб велел водителю ехать дальше по Норт-Беркли к Десятой улице, ибо по этому маршруту Освальд проследовал в последний раз в качестве свободного человека. Казалось, он ехал по Норт-Беркли-стрит без всякой цели, затем свернул на Кроули, а с нее — уже на Десятую. Когда они подъехали ко второму повороту, оказалось, что повернуть здесь не удастся, и им пришлось объезжать кругом церковную парковочную площадку, загораживавшую проезд. Они очутились на темной улице, где Освальд столкнулся с офицером полиции, прямо перед пересечением Десятой с Паттон-стрит. Здесь прогремели три из четырех выстрелов Освальда, все оказавшиеся смертельными. На месте гибели Дж. Д. Типпита, среди ветшавших бунгало и нестриженых газонов, не было никакой таблички. Тишину нарушал лишь шелест листьев, которые гнал по земле упрямый техасский ветер. Атмосфера была пропитана ощущением несправедливости.