Авантюристка

Когда я проснулась, мне показалось, что прошло много времени. Голова моя покоилась у Тора на коленях. Он ухитрился скинуть своё пальто и накрыть им меня и теперь задумчиво глядел в окно, лаская мои волосы.

Я уселась и попыталась что-нибудь разглядеть сквозь. покрывшиеся изморозью стекла. Взору открылась необъятная тёмная поверхность океана. По крайней мере я поначалу приняла это за океан. Но вскоре поняла, что это гладкий лёд то ли озера, то ли пруда. Вмёрзшие в него лодки рядами выстроились у причалов.

— И как только люди бросают здесь на зиму свои лодки? — удивилась я. — Разве они не испортятся среди льда и снега?

— Конечно, испортятся, если это обычные лодки, — согласился он. — Но перед тобой — волшебные, ледяные лодки. И та, с высокой красной мачтой, принадлежит мне.

— Ледяная лодка — так вот каково твоё вложение? — спросил я.

— Идём. Я покажу тебе её.

Мы вышли из машины в наших вечерних костюмах и зашагали по хрустевшему снегу. На открытом воздухе было гораздо холоднее, чем мне казалось, а усилившийся ветер вздымал облака снега с поверхности льда. Это придавало озеру загадочный, чудесный облик. Я сразу вспомнила сказку про Снежную королеву, которая неслась по небу в волшебной повозке и рассыпала по пути осколки льда, чтобы пронзить и заморозить сердца детей.

— Понимаешь, — возбуждённо продолжал Тор, помогая мне пробиться к причалу, преодолевая напор ветра, — эта лодка удивительно лёгкая, и у неё есть парус, чтобы использовать движущую силу ветра. Она установлена на двух полозьях…

— Как коньки, — сказала я.

Он отпер какой-то ящик на палубе лодки, извлёк из него внушительных размеров полотнище и принялся поднимать его на мачту.

— Принцип движения у моей лодки такой же, как и у обычной: её толкает ветер, надувая парус. А поскольку лодка движется по поверхности скользкого льда, которая почти не оказывает сопротивления, можно развить очень большую скорость даже при слабом ветре.

— А зачем ты его поднимаешь? — спросила я, наблюдая за его вознёй с парусом. — Не собираешься ли ты отчаливать сейчас?

— Садись, — сказал Тор, подтолкнув меня к скамейке. — Вот тебе ремень и щит от ветра.

Пока я возилась со всеми этими приспособлениями, Тор тем временем уверенными движениями расправлял парус. Прекрасный тёмный лёд вдруг показался мне угрожающим. Услужливое воображение мигом нарисовало такие картины, как я вываливаюсь из лодки, меня со страшной скоростью тащит вслед за ней, а безжалостные ледовые когти сдирают с костей мою плоть. Или ещё лучше, как ненадёжный лёд проваливается подо мною, и я окунаюсь в пучину зимних вод…

— Ты получишь громадное удовольствие, — с улыбкой заверил меня Тор, натягивая верёвку и накручивая её конец на кнехты[12].

Ветер надул парус, и лодка рывком выскочила на простор озера, набирая быстро скорость.

Стоило мне повернуться лицом к ветру, как колючие снежинки, вихрившиеся над поверхностью льда, иглами впились в щеки. Я зажмурила глаза и почувствовала, как холодный ветер обжигает кожу.

— Как тебе удаётся править этой штукой? — старалась я перекричать вой и свист ветра в ушах.

— Я или перераспределяю своей вес, или поворачиваю парус, — отвечал Тор, в то время как под днищем оглушительно загрохотал неровный участок льда, — или слегка двигаю рулями. — Его голос звучал так спокойно и уверенно, что я попыталась взять себя в руки.

Мы неслись по льду с такой скоростью, что казалось, вот-вот взлетим. Судорога страха, сводившая мои внутренности, сменилась ощущением холодного стального клинка, пронзившего живот, страх перерастал в ужас. Глазам было нестерпимо больно, я ничего не могла разглядеть от слез и лишь удивлялась, как Тор может что-то видеть без защитных очков.

Когда мне наконец удалось разлепить мокрые веки и осмотреться, я поняла, что мы сменили курс и несёмся к противоположному берегу озера. С головокружительной скоростью приближались заснеженные прибрежные кусты и деревья…

Береговая полоса быстро надвигалась на нас, и я решила, что Тор, ослеплённый и оглушённый ветром и снегом, попросту ничего не видит. Кусочки льда пулемётными очередями барабанили по корпусу лодки, а вздымаемые нами вихри снега заслоняли обзор. Мы летели все быстрее. В очередной просвет между снежными вихрями я заметила, что прибрежные деревья и скалы словно прыгнули нам навстречу, а полоса разделявшего нас льда сократилась настолько, что — о, ужас! — нам уже поздно было поворачивать!

В горле у меня пересохло, руки тряслись, а кровь стучала, казалось, в ушах. Я изо всей силы вцепилась в борт лодки и заставила себя не зажмуривать глаза, а смотреть, как мы очертя голову, потеряв контроль над лодкой, врежемся в грозную чёрную линию берега.

Но в последний момент Тор переместил тяжесть тела, и лодка пошла по кривой, повторявшей изгибы береговой линии. Время словно прекратило свой бег, я уже не слышала ни ветра, ни грохота льда — только кровь шумела в ушах.

Когда берег стал постепенно удаляться, по телу моему разлилась волна облегчения.

— Тебе понравилось? — возбуждённо спросил Тор, даже не взглянув на меня и не обратив внимания на моё состояние.

Казалось, что мои конечности совершенно онемели.

Ни разу в жизни мне не доводилось испытывать подобный страх. Я была в ярости и всерьёз прикидывала, удастся ли мне самой добраться до берега, если сейчас прикончу Тора в отместку за пережитый мною ужас.

— Ну а теперь, когда мы слегка разогрелись, можно попытаться попробовать что-то действительно волнующее, не правда ли? — предложил он.

Мне казалось, что моё сердце едва ли выдержит ещё какое-либо волнение. И я, находясь в состоянии шока, не нашла в себе сил вымолвить хотя бы слово. Более того, я полагала, что малейшее проявление недовольства с моей стороны только усугубит положение: Тору всегда доставляло наслаждение щекотать мне нервы.

Не дождавшись от меня ответа, он снова развернул лодку по ветру и стал набирать скорость. И вот уже мы неслись так, что берега слились в одну сплошную полосу, едва уловимую краем глаза. Но пока мы двигались вдоль берега, у меня было какое-то ощущение надёжности и уверенности. А стоило Тору развернуть лодку в сторону водной глади, и её необозримая пустота разверзлась предо мной, словно холодная чёрная пасть смерти.

— Такие лодки могут развить скорость до сотни узлов, — прокричал он, стараясь пересилить монотонный вой ветра.

— Сколько-сколько узлов? — заставила я себя вымолвить, хотя мне это было совершенно безразлично. Я только надеялась, что, заговорив ему зубы, смогу отвлечь его от претворения в жизнь идеи насчёт «чего-то действительно волнующего».

— Морских миль, — пояснил он, — то есть намного больше, чем сто сухопутных миль в час. Мы уже набрали не меньше семидесяти.

— Как захватывающе! — отвечала я предательски дрогнувшим голосом.

— Ты не испугалась? — спросил Тор, искоса взглянув на меня.

— Не будь смешным, — прокричала я, едва не ослепнув от гнева.

— Великолепно! Тогда полетим, как птицы! — с ликованием воскликнул он.

Боже милостивый, теперь я точно отдам концы! Ветер наполнил паруса так, что, казалось, сейчас они лопнут. Нос лодки вошёл в плотное облако снега, и она продвигалась в каком-то белесом туннеле. Внезапно мы сказались изолированными от остального мира, и это мгновенно заставило меня напрячь зрение и слух. Тишина была устрашающей.

В следующий миг снежная пелена исчезла, а я чуть не лишилась чувств.

Мы вплотную подкатили к причалу. Вокруг нас выросла, словно сборище безмолвных чудовищ, стена пришвартованных лодок, в которую мы едва не врезались. И не будь я пристёгнута, кубарем вылетела бы из лодки. Разворот был таким резким, что, казалось, мы вот-вот слетим с полозьев и врежемся в причал. В течение нескольких мгновений моя голова почти касалась льда, а сила тяготения пригибала её все ниже и ниже. Но вот со скрежетом мы стали выравниваться и легли на плавную кривую, по направлению к причалу.

12

Парные тумбы на палубе судна у его борте", служащие для закрепления канатов (Прим. ред.)