Страница 12 из 17
– Послушай, Билли, – нервно пробормотала она, – я стольким тебе обязана, что не знаю, что сказать.
– Как насчет «да»?
Он снова смотрит глазами влюбленного щенка. Словно это фильм или пьеса, и в любую минуту они могут уйти за кулисы и вернуться к реальности. И Николас будет жив, а Билли не отправится в тюрьму, и все будут жить долго и счастливо.
– О Иисусе!
Сердце Тони упало.
«Он становится на колено?»
– Скажи, что выйдешь за меня, Тони. Скажи, что подождешь.
Тони открыла рот, чтобы заговорить, но он ее перебил.
– Знаю, о чем ты думаешь, но скорее всего я и пятнадцати лет не отсижу. Лесли собирается подать апелляцию. Мы можем даже добиться отмены приговора.
– На каком основании?
– Понятия не имею.
Впервые со дня гибели Николаса Тони увидела, как маска бравады и мужественности словно растворилась. Глядя в его глаза, она видела испуганного ребенка, дрожащего от ужаса, одинокого, потерявшего самообладание. Как она сама.
– Но Лесли говорит, что это возможно и я могу выйти на свободу через пару лет. Тогда мы поженимся, и все такое…
Он вдруг замолчал. Неужели понял по ее лицу, как она перепугана?
Тони запоздало попыталась сыграть роль преданной подруги. Если Билли необходимо держаться за какую-то фантазию, за что-то, что поможет ему вынести кошмар тюремной жизни, разве она не обязана сделать для него хотя бы это?
– Пожалуйста, Тони…
Тоска в его глазах была невыносимой.
– Пожалуйста, скажи «да».
Прежде чем она успела сдержаться, слова сами слетели с языка:
– Да, то есть, конечно! Конечно да! Я не ожидала предложения прямо сейчас, вот и все. Но разумеется, я буду твоей женой, Билли.
– Как только я выйду?
– Как только ты выйдешь.
Билли разразился прерывистыми всхлипами:
– Я так тебя люблю!
Он рывком притянул ее к себе и прижал к груди, как ребенок – плюшевого мишку.
В камеру вошли конвоиры.
– Пора идти.
– Я знаю, это безумие, – прошептал Билли ей на ухо, – но честное слово, это самый счастливый день в моей жизни. Спасибо тебе.
– Мой тоже, – заверила Тони. – Будь сильным, – добавила она, когда его уводили.
Тони подождала, пока за ними закроется дверь камеры, рухнула на стул и зарыдала.
Она точно знала, что больше никогда не увидит Билли.
Три дня спустя Лесли Луз вылетел в Вашингтон. Прибыл на охраняемую подземную парковку в назначенное время, четверть десятого вечера. Он почти был уверен, что клиент пришлет курьера, кого-то анонимного, чтобы завершить сделку. Вместо этого, к некоторому удивлению адвоката, клиент приехал сам. Он был важной персоной, и в его присутствии сам Лесли почувствовал себя кем-то значительным.
– Двести тысяч. Как договаривались. – Опустив тонированное стекло своего «линкольн-таун-кар», он вручил Лесли пухлый конверт. – Вы прекрасно все провели.
– Я знал, что делаю. Главное, разбираться в характерах присяжных и свидетелей. Скажем так: я прекрасно разобрался в своих.
– По-видимому, так. Я был уверен, что они его оправдают. Но вам все удалось.
Лесли улыбнулся, жадно сжимая конверт пальцами-сосисками.
– Вам следовало больше мне верить, сенатор.
Сенатор Хэндемейер улыбнулся:
– Возможно и так, мистер Луз. Возможно и так.
Адвокат Билли Хэмлина смотрел в темноте вслед отъезжавшему «линкольну».
Часть 2
Глава 9
Оксфордшир, Англия, наше время
– О, Майкл! О, Майкл. Я люблю тебя! Так люблю! Пожалуйста, не останавливайся!
Даже сейчас, в крайне неудобном положении на заднем сиденье своего кабриолета «MG», Майкл де Вир задался вопросом: почему женщины это говорят? «Не останавливайся». Кто бы мог остановиться в такой момент? Хотя некоторые мужчины, вероятно, еще не на то способны, иначе девушки не трудились бы повторять это раз за разом, верно?
Майкл отвлекся, и потому эрекция начала слабеть. Но, раз начав, остановиться он не мог. Что, по мнению Ленки, его последнего завоевания, он намерен делать? Достать «Рейсинг пост» и изучать победителей бегов и скачек здесь, в Уинкэнтоне, в четыре пятнадцать дня?
А если он собирался это сделать, можно подумать, ее вопли «не останавливайся!» может заставить его передумать?
– Ты остановился, – укоризненно пробормотала Ленка.
– Помедлил, дорогая. Я помедлил.
Четыре пятнадцать роскошного майского дня, и Майкл де Вир опаздывал. Ему следовало отвезти Ленку на вокзал Дидкота еще час назад. Но солнце и цветы, усыпавшие живую изгородь, Ленка в невероятно короткой мини-юбке от Марка Джейкобса, открывавшей гладкие загорелые бедра… так что одно вело к другому, вернее, почти привело.
– Я тебя не привлекаю? – надулась Ленка.
– Дорогая, конечно же привлекаешь!
– Просто ты меня не любишь.
Майкл вздохнул. Похоже, он не сумеет возобновить игру. Подтянув джинсы, он завел мотор.
– Ленка, ты ангел, и сама это знаешь. Но если я опоздаю на ужин к матери, она подаст мои хорошо прожаренные яйца вместо пудинга. Боюсь, именно это меня расхолаживает.
Девушка ответила злобным взглядом.
– Врешь! Ты стыдишься меня, в этом и проблема! Стесняешься познакомить с матерью!
– Вздор, дорогая, – солгал Майкл, оценивающе разглядывая почти полностью открывавшую трусики юбку Ленки и огромные силиконовые груди, весело подпрыгивающие под невероятно коротеньким и узким топом. – Матушка будет просто обожать тебя.
«Да, у нас дома ты будешь так же кстати, как сибирская язва или Че Гевара».
– Я всего лишь считаю, что сегодня неподходящий момент, чтобы вас знакомить.
Через десять минут, помахав Ленке с платформы, Майкл с облегчением вздохнул и удалил номер ее телефона из мобильника.
«Сексуальна, но слишком дорого обходится».
У Майкла и без того стресс был немалый, особенно потому что о назначении матери объявили как раз на той неделе, когда он решил уйти из Оксфорда. Не просто решил, но фактически сделал это. Сегодня утром он ходил к куратору, подписал все нужные бумаги и покинул свои роскошные комнаты, чтобы никогда не возвращаться. Он собирался объявить родителям «счастливую новость» за сегодняшним ужином. Обоих, естественно, хватит удар, не в последнюю очередь потому, что в газетах вот-вот появятся статьи с заголовком, вроде: «Сын министра внутренних дел бежит из Баллиол-колледжа, чтобы стать профессиональным аниматором на вечеринках». «Дейли мейл» всегда употребляла слова вроде «бежать». Ну и гады же!
Майклу было не по себе из-за неминуемого появления в прессе сообщений подобного рода. Но что поделать? В прошлом году он вместе со своим приятелем Томми Лайоном основал компанию по проведению деловых и развлекательных мероприятий, и дело пошло. Будущее казалось светлым. И Майкл просто чуял успех. У него нет времени валять дурака и анализировать творчество Т.С. Эллиота.
Как ни странно, гнев матери – ничто по сравнению с тем, что скажет отец. Тедди сам оканчивал Баллиол, как его отец, дед и прадед.
В глазах родителя не было худшего преступления, разве что сын объявит, что осквернил могилу бабушки, или что он гей, или (что совершенно невообразимо) вступил в ряды лейбористов.
И все же сегодняшний ужин будет достаточно неприятным даже без выходок Ленки. Единственная светлая надежда во всей истории – присутствие Рокси. Сестра поддержит Майкла.
– Последняя карта.
Тедди картинно бросил на стол девятку треф. Его невезение в любой игре стало предметом семейных шуток. Он никогда не выигрывал ни в карты, ни в монополию или шарады, ни во что. Проигрывал он неизменно и обычно устраивал из этого целый спектакль. Главный финансовый директор успешного хедж-фонда в Сити и всеми уважаемый историк, выпускник Оксфорда, Тедди де Вир, был отнюдь не глуп. Но дома прекрасно разыгрывал дурака, наслаждаясь ролью объекта семейных шуток, чего-то вроде дрессированного циркового медведя.