Страница 8 из 12
Яна перестала смеяться. Об этом она никогда не задумывалась. Вся ее жизнь была наполнена тревогой, как бы не стать похожей на мать, про отца она вспоминала, лишь когда мечтала, чтобы он пришел и разогнал из их дома всю эту театральную шушеру, маминых приятелей.
– Ну так что? Ты дашь мне денег? – робко спросила Лера.
– Нет. Найди себе богатого мужика, как все нормальные люди делают, и у него клянчи.
– Тогда мне будет не надо, – печально ответила Лера и отключилась.
На этот раз Яна не злилась и не смеялась. Впервые в жизни ей стало жаль Леру. Что это с ней? Неужели она смогла простить ее? После стольких лет обид и вражды, вот так просто? Неужели она повзрослела? Повзрослела? В двадцать восемь лет? Не поздновато ли? – иронично заметила сама себе Яна.
Нет. Взросление – процесс не физиологический и от возраста не зависит, лишь от внутренней зрелости.
В Яниной душе поселилась вдруг необычайная легкость, ясная и прозрачная, как осеннее небо за окном. Да, погода сегодня была чудо как хороша. Неожиданно потеплело, выглянуло солнышко, и остатки желтых листочков на березе под окнами весело трепетали на легком свежем ветерке. От газона под окном тянуло в форточку прелыми листьями и запахом земли.
Может, наплевать на папин запрет и пойти прогуляться, хотя бы вокруг дома обойти медленным шагом? Прогулки ей рекомендованы. Но отцовский запрет отчего-то суровым табу запечатлелся в ее мозгах, и Яна с несказанным удивлением поняла, что просто не в силах его ослушаться. Вот они, загадки человеческой психологии.
Яна, которая с пяти лет привыкла сама принимать за себя взрослые решения и регулировать свою жизнь, потому как на Леру надежды не было, вдруг на пороге тридцатилетия превратилась в послушную слабовольную девочку. И смех и грех! И мать простила, и папу слушается. Это последствия двух травм или встречи с отцом? Или возраст такой критический?
Глава 6
Остаток дня Яна провела за самокопанием и чтением психологической литературы, в очередной раз забыв о проселке. А вечером явился Максимов. Позвонил за три минуты до прибытия. Что за хамство?
Девушке совершенно не хотелось его визита, к тому же Дианка обещала зайти после работы. В этот раз Яна не желала одиночества, и она обзвонила всех подруг, всех троих, и в красках рассказала им о нападении, естественно, они мигом примчались в больницу, да и дома обещали навестить. Сегодня вот собиралась заехать Диана, наверное, лучше позвонить ей и предупредить, чтобы приехала попозже, незачем ей с Максимовым сталкиваться.
Но Диана извинилась и сказала, что сегодня заехать не получится. Свекровь слегла с ОРЗ, и ей самой придется забирать Ильюшку из сада. Как следует расстроиться Яна не успела. Явился Максимов. Что с ним делать, девушка не представляла. Приглашать в комнату или лучше в кухню? Кухню Яна в прошлом году отремонтировала, выровняла потолок, стены, на пол положила плитку, купила современную мебель. Так что теперь кухня являлась ее гордостью. На ремонт в комнате деньги еще копились, а санузел она отремонтировала первым делом, еще когда въезжала в бабушкину квартиру. Поменяла все трубы и подводки, отбила старый кафель, выбросила облезлую чугунную ванну, поставила душевую кабину и стиральную машину-автомат. Яна поймала себя на мысли, что вместо того, чтобы открыть дверь, стоит посреди крошечной прихожей и блаженно улыбается, вспоминая свои свершения.
Лязгнули замки, Яна распахнула дверь.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался гость. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, хорошо, – несколько высокомерно и неприязненно кивнула девушка. Она готова принять отца таким, какой он есть, но вот иметь дело с его «корешами» не намерена.
– Вы позволите мне пройти? – спросил все так же вежливо Максимов, не дождавшись приглашения.
Первым порывом Яны было спросить «зачем еще?». Но, проглотив эту грубость, она просто кивнула, сделав приглашающий жест. В конце концов, его отец прислал.
Девица Тимофея раздражала. Откуда эти высокомерие и снобизм? За кого она его принимает? За мелкую сошку на побегушках у папочки? Или, может, себя неправильно оценивает? Предполагает, что он явился сюда уставший, после работы, по зову сердца, снедаемый пылкой страстью? – снимая пальто и проходя в комнату, раздраженно размышлял Тимофей.
Квартира была настоящей живопыркой, он едва втиснулся в прихожую. Обстановка бедненькая. Не балует Саныч свою дочурку. А впрочем, он же только ее обнаружил.
Тимофей осмотрелся и выбрал для посадки потертое старомодное кресло с деревянными подлокотниками. Кресло выглядело неудобным, но садиться рядом с хозяйкой на диван ему категорически не хотелось, хотя он и выглядел заманчивей.
Тимофей тяжело вздохнул и, собираясь с мыслями, упер локти в колени и опустил подбородок на ладони. Надо избавиться от негативных эмоций и сосредоточиться на деле, велел он себе, в конце концов, он не на чай заехал. Кстати о чае. Могла бы и предложить из вежливости, продолжали крутиться в его голове непродуктивные мысли.
– Яна Викторовна, – начал он, наконец, прохладным нейтральным тоном, – Виктор Александрович перед отъездом поручил мне разобраться с вашими проблемами. А потому у меня вопрос: вы вспомнили, как оказались на дороге в районе поселка Ляпицы?
– Нет, – садясь на диван и складывая на груди руки, коротко ответила Яна.
– Но вы хотя бы пытались это сделать? – стараясь скрыть раздражение, спросил Тимофей.
– Да, разумеется, – поджав недовольно губы, ответила девушка.
Если так дальше пойдет, он, пожалуй, сам нанесет ей травму средней тяжести, пусть потом Курышев с ним разбирается. Тимофей скрипнул зубами, но разговор продолжил обычным ровным тоном.
– Скажите, Яна, как именно вы пытались решить этот вопрос?
«Он что, больной? Как именно? Напрягая извилины, разумеется!» – глядя на гостя с насмешливым презрением, проговорила Яна. Про себя, разумеется. А вслух спросила, не без язвительности:
– А что, есть разные способы?
– Конечно, – не поддаваясь на провокацию, проговорил Тимофей. – Как вы ставили вопрос: «что я делала на той дороге?», «как я туда попала?» – или как-то иначе?
– Именно так, – дернув недовольно головой, подтвердила девушка.
Сидя на диване напротив Максимова, она все больше ощущала, что старые голубые джинсы, которые она впопыхах натянула перед его приходом, безобразно обтягивают ляжки, а сидение на низком глубоком диване деформирует ее фигуру, образуя несметное количество жировых складок на животе. И сколько ни натягивай свитерок и ни складывай руки кренделем на груди, скрыть их не удастся, от этого только грудь больше выпирает. Эти факторы значительно ухудшали и без того не радостное Янино настроение. «Может, на кухню перебраться, под предлогом чая, там хоть стол скроет самые проблемные зоны?» – задавалась она молчаливым вопросом, искоса поглядывая на подтянутого, элегантного гостя.
«А с другой стороны, что мне за дело, скроет стол зоны или нет, что мне за дело до мнения какого-то урки?» – тут же высокомерно фыркнула Яна, но вслух торопливо проговорила:
– Может, на кухню перейдем, я вас хоть чаем угощу? – И тут же поднялась, не дожидаясь ответа. А вдруг не согласится.
Опомнилась, буркнул про себя Тимофей, направляясь вслед за девицей на кухню. Очнулась! И главное, как вовремя. Только к сути вопроса перешли!
Кухня выглядела неожиданно свежо и современно, хотя и была такой же малипусенькой, как вся квартира. Пока Яна ставила чайник, Тимофей втиснулся между столом и стеной и опустился на круглую табуретку, прикрытую пестрой подушкой.
На стол перед Тимофеем поставили тарелку с разнообразной нарезкой, хлеб, крекер, печенье, зефир, маринованные огурцы и шоколадные конфеты.
– Вам черный, зеленый? – лишенным всякой любезности голосом спросила девушка.
– Черный. Итак, – когда хозяйка, наконец, уселась за стол и перестала суетиться, вернулся к их разговору Тимофей, – давайте попробуем подойти к вопросу иначе. Что последнее вы помните до этого происшествия? Какого числа на вас напали?