Тень в воде

Перед продажей квартиры Натана делили имущество покойного. Нетта ничего не хотела брать, она даже не пошла туда. А остальные бабы прибыли: бывшие жены, близняшки и единокровные сестры Микке, с которыми он вежливо поздоровался, пожав руку, — с любопытством и в то же время враждебно. Он их не знал, не имел с ними ничего общего.

Одна из женщин, Барбру, руководила процессом, вроде распорядителя аукциона. Еще присутствовал какой-то жирный старик, вел опись барахла. Хотя что там было описывать. Микке достался всего один предмет — мешок с костюмом для занятий дзюдо. Натан обожал пробовать силы в самых разных сферах. В мешке также лежал оранжевый пояс.

Кроме близняшек с Микке разговаривала только Йенни, дочь Барбру. Она была самой младшей, работала фотомоделью — снималась для каталогов «Эллос».

— Микке, ты так на него похож! — воскликнула она. — Господи, как ты на него похож! Прямо плакать хочется.

Красивая девчонка, жаль, что сестра. По крайней мере, наполовину сестра. Он чуть не предложил ей встретиться, выпить пива или что-нибудь в этом духе. Но не знал, как сказать. Все слова куда-то прятались, только она начинала говорить.

После той встречи в квартире Натана они не виделись. Но иногда он листал каталоги «Эллос», выискивая ее. Нетта ничего об этом не знала, и хорошо, иначе сразу начала бы придираться. «Ну и фотомодель! — почти слышал он ее презрительный голос. — Поцелуй меня в зад. Теперь, видать, и страшилищ в модели берут».

Ветер усилился. Хлопали форточки, старые стены скрипели. Лишь бы не сорвало крышу, а то сюда притащатся Генри и Мэрта. Надо позвонить им и успокоить, сказать, что все в порядке, мол, только что проверял.

Мешок с одеждой для дзюдо Микке прятал под одной из кроватей. Вытащив его, обнаружил внутри катышки крысиного дерьма. Черт! Надо достать крысиного яду. Или поставить крысоловки.

Он торжественно достал одежду из мешка. Грубые белые штаны и белая куртка без пуговиц. Он зарылся лицом в штаны, но запах Натана давно выветрился. Микке расправил их перед собой. Да, подойдут.

«Перед лицом смерти надо быть достойно одетой».

Какого она была роста? Наверное, как он. Одетая в белое, как святая, и совершенно уничтоженная.

«Пора, миссис Тукер. Прошлое неизбежно настигает. Вы предали его, и не раз, а два. Миссис Тукер. Вас ждет наказание».

Глава 18

Ариадна надавила на ручку двери Кристы и ощутила сопротивление: дверь не открывалась.

— Криста! — крикнула она. — Что ты делаешь?

Ответа не последовало.

Она попробовала снова, изо всех сил. Дверь слегка поддалась.

— Криста! — снова крикнула она. — Что ты делаешь? Нам с тобой надо поговорить!

Из комнаты донесся отчаянный вопль. После — звук быстрых ударов и грохот. Ариадна беспомощно подергала ручку и позвала еще несколько раз, затем собралась с силами и всем телом навалилась на дверь так, что в конце концов смогла протиснуться в образовавшийся проем. В комнате было темно. Ариадна зажгла свет. Полный хаос. Мебель опрокинута, кровать отодвинута от стены, пластиковые ящики вынуты из платяного шкафа и опустошены.

— Криста? — повторила она, голос сорвался, и она разрыдалась.

Девочка сидела за кроватью, прижав белые пухлые руки ко лбу Она прерывисто вздыхала и дрожала. Ариадна пробралась к ней, залезла на кровать, склонилась к дочери и в ту же секунду от сильного толчка повалилась на гору белья.

— Уходи! — выкрикнула девочка.

Ариадна поднялась на колени.

— Криста!

— Уходи!

И тогда она ударила. Господи прости ее, но она ударила. Всей ладонью по детской щеке — раз, другой, третий. Криста уродливо и беззвучно разинула рот.

— Прости меня, Криста, мне пришлось, у тебя была истерика.

Ей удалось схватить дочь за плечо и вытащить на середину комнаты. Девочка не сопротивлялась, двигаясь безвольно, как сомнамбула, как тяжелое, лохматое животное. Ариадна отвела ее в гостиную, усадила на диван, уселась рядом. На улице уже стемнело. Оконное стекло расчертили струи дождя.

Ариадна крепко обняла дочь, шепча разные слова на своем родном языке, напевая детские песенки, которые пела Кристе в детстве — втайне от Томми, которому это не нравилось. «Она должна говорить на нормальном шведском, не хватало только какого-то дикого диалекта. Она и так отсталая на фоне остальных».

Мало-помалу девочка расслабилась.

— Какой дождь, — сказала Ариадна. — Ты слышишь, какой дождь?

— Угу.

— Приятно сидеть в тепле.

— Угу.

— Вы с папой…

— Папа умер! — закричала девочка. — Я знаю, что папа умер!

— Звонил врач, они не смогли его спасти.

— Я знаю.

— Да.

— Мы были в лесу, он радовался, я любила, когда папа радовался.

— Да, милая, — бесцветным голосом отозвалась Аридна. — Я тоже любила.

Криста заплакала. Ариадна расплакалась вместе с ней, затем отвела в спальню, переодела дочь во фланелевую пижаму, достала свою ночную рубашку и забралась в двуспальную кровать вместе с Кристой. Дождь громко стучал по крыше, усыпляя, точно колыбельная. Девочка лежала в объятиях матери — уже не ребенок, а почти взрослая женщина. Казалось, она немного успокоилась, лишь изредка прерывисто вздыхала и вздрагивала.

— Где сейчас папа? — внезапно спросила Криста в темноте.

— В комнате, в больнице.

— Как думаешь, ему холодно?

Ариадна покачала головой:

— Не думаю. Папе хорошо там, где он сейчас.

— Ты правда так думаешь?

— Да. И знаешь… папе приходилось нелегко. А теперь ему больше не надо мучиться.

— Это из-за меня? — еле различимо спросила Криста, уткнувшись в подушку.

— То есть как?

— Грибы!

— Нет, нет, это не из-за грибов. Как ты могла подумать, конечно, это не из-за грибов.

— Он показал мне, — пробормотала Криста. — Я трогала пальцами, чтобы запомнить, какие они должны быть. Я даже их нюхала, они пахли мхом и дождем, все грибы так пахли, одинаково, дождем и мхом.

Ариадна обняла дочь еще крепче, уткнув лицо между ее лопаток.

— Это не из-за грибов, — повторила она.

Рано утром в воскресенье со двора донесся хруст гравия под колесами автомобиля. Ариадна мгновенно проснулась. Ночью она почти не спала, больше лежала, прислушиваясь в ожидании шагов и звуков, будто он мог вернуться в любой момент. В полузабытьи он приснился ей: искаженное злобой лицо, нависшее над ней. «Что ты наделала, сука клятая?!» Она проснулась, взмокшая от пота, но не смела встать, даже пошевелиться боялась.

Теперь же она вскочила и надела халат.

— Что такое, мама? — спросила перепуганная Криста.

Ариадна осторожно отодвинула занавеску За окном стояла незнакомая черная машина. Из нее выбрался мужчина с букетом цветов в руках. Когда он подошел ближе к дому Ариадна узнала Юнаса Эдгрена, коллегу Томми.

— Это папин знакомый, — сказала Ариадна. — Лежи не вставай. Я выйду к нему.

— Можно войти? — спросил гость, когда Ариадна высунула голову в дверь.

— Ой, извините, я не одета.

— Неважно. Я просто на минутку, сказать пару слов.

Ариадна открыла дверь. Гость снял ботинки — такие же, как у Томми. Увидев их, Ариадна вздрогнула. Он пожал ее руку.

— Я принес цветы — лучше найти не удалось, в такое время открыты только автозаправки, а у них выбор не ахти…

— Спасибо, — выдавила Ариадна.

Она провела гостя в комнату.

— Посидите здесь, я сейчас приду.

Вернувшись в спальню, она натянула на себя брюки и пуловер. Криста лежала в постели.

— Кто это? — спросила она.

— Папин друг. Оставайся пока здесь. — Она наклонилась и поцеловала дочку в щеку. — Я люблю тебя, Криста.

Молчание в ответ.

Юнас Эдгрен ждал в гостиной. Сцепив руки за спиной, он рассматривал фотографии в рамках, стоящие на стеллаже. Маленькая Криста. Криста держит кошку. Свадебная фотография Томми и Ариадны.