Врата Ада

— Черт бы тебя побрал! — выпалил Солсбери компьютеру, берясь за предложенную ему ручку.

Ящик приподнялся, чтобы ему было удобнее. Он пошел к выходу, толкая его перед собой. Неожиданно послышался скребущий звук, доносившийся снаружи, звук камешков, падавших на берег. «Механический» Виктор, почти умерший, содрогнулся от ужаса внутри сознания Солсбери.

Он оттолкнул ящик от себя, чтобы освободить дорогу, и пополз на четвереньках вдоль стены пещеры. Холодея от ужаса, он пытался понять, по-прежнему ли он нужен для выполнения загадочного плана; возможно, другая фигура в черном трико убьет его. Не поэтому ли это карлик из компьютера больше с ним не разговаривает? Не станет ли он следующим Гарольдом Джакоби?

Да, мысль ободряющая.

Как назло, он не прихватил с собой оружие.

Какое-то время было тихо. Затем по берегу снова забарабанили камешки, еще громче, чем раньше. Шум слышался снова и снова.

Напряжение немного спало. Конечно, если б там, снаружи, находился убийца, он вел бы себя осторожнее. Может быть, это просто играющий ребенок, малыш, который даже не догадывается, что кто-то находится в пещере. В этом случае самым лучшим было бы выйти наружу немедленно, чем ждать, что его здесь обнаружат за непонятным занятием. Осторожно Виктор двинулся к выходу, стараясь придумать, что делать.

Но лишь только он выглянул из пещеры, как улыбка тронула его губы. Злодей не был ни играющим ребенком, ни зловещим бессердечным убийцей. На него смотрел черный с рыжими подпалинами пес-недокормыш. Глупое создание глядело на Солсбери несчастными глазами и высунув язык. У пса был повод для беспокойства, поскольку он проделал путь по узкому каменному карнизу, видимо, идя по следу Солсбери к пещере. Пес не мог идти дальше, потому что карниз прерывался, чтобы продолжиться через три фута. Солсбери мог через него перешагнуть, но собаке пришлось бы прыгать. Создание было слишком умным или слишком трусливым, чтобы на такое отважиться. Отступить назад пес не мог, поскольку не было места развернуться.

Вздохнув, Солсбери взял его под мышку, а свободную руку использовал, чтобы выбраться на берег, где он отпустил песика под аккомпанемент пыхтения, сопения, повизгивания и благодарного лизания. Он заполучил друга. Виктор погладил по голове благодарную собачонку и вернулся к компьютеру.

Когда он снова вылез на берег, собака поджидала его и побежала за ним следом. После того как Солсбери затащил компьютер наверх к другим ящикам, он вышел из дома и обнаружил, что собачка ждет перед входной дверью, подобострастно склонив голову на сторону. Его осенило, что животное может принести пользу. Пес может предупредить его, если зловещая черная фигура однажды ночью вынырнет из глубины сада.

Он провел остаток дня, изучая Бесстрашку (как он очень подходяще назвал собаку) и удивляясь его аппетиту. Песик мог сожрать лошадь. Он оказался ласковым и имел смешную привычку фыркать, как лошадь, когда волновался. Пес следовал за Солсбери как тень, не спуская с него умных карих глаз. Было ясно, что они понравились друг другу.

Время от времени Бесстрашка оставлял свои игры и с удивлением поглядывал на Виктора, словно не мог уловить его запаха. Он не рычал и не беспокоился — просто выглядел сбитым с толку. Солсбери предположил, что собака чувствует опустошенность своего хозяина так же, как хозяин ощущает прорехи в собственной психике. Ведь он, Виктор, на самом деле не человек, а орудие, созданное компьютером 810-40.04.

В первую ночь, когда он отправился спать, Бесстрашка улегся на меховом голубом коврике у его кровати, предусмотрительно зарывшись носом в собственный хвост.

Несмотря на появление нового друга, несмотря на исчезновение «механического» Виктора, Солсбери снова видел во сне Линду.

Они шли вдоль реки, держась за руки, ведя молчаливую любовную беседу жестов, улыбок и тайных взглядов. Она прижалась к нему: губы призывно полуоткрыты, глаза сияют любовью. Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Перед тем как их губы встретились, откуда-то выскочил идиот, одетый в черное, и выстрелил ей в голову.

Он видел этот сон снова и снова, словно на кинопленке, которую соединили в кольцо. Он был благодарен Бесстрашке, когда тот разбудил его. Это был первый раз, когда он услышал, как песик лает. Бесстрашка издавал короткие, резкие звуки, словно хотел избавиться от чего-то невкусного, что застряло у него в горле. Когда Солсбери позвал его по имени — которое тот уже заучил, — пес прекратил лаять и умильно завилял хвостом. Он не залаял снова, но перешел на фырканье и повизгивание. К этому моменту Солсбери понял, что же так расстроило собаку.

Это были сильные удары, шум работающей машины, доносившиеся из подвала.

Глава 5

Утром в среду «механический» Виктор стал просто легким шепотом в его сознании; его периодические появления, казалось, почти прекратились. Однако нормальным человеком он себя не чувствовал. Несмотря на то что он больше не подчинялся заданной программе, он ощущал себя полупустым, половинчатым.

Виктор даже пробежался с Бесстрашной по окрестностям, но это ему быстро наскучило, надоело из-за постоянного ожидания, что что-то случится, что-нибудь, что прояснило бы смысл убийства Гарольда Джакоби, компьютера в ящике и постоянного таинственного шума механизмов в подвале.

День мог обернуться сплошным кошмаром, если бы не появление Линды Харви в ее медно-красном «порше».

Он вышел ей навстречу, улыбаясь и протягивая руки. Она удивилась такой неожиданно теплой встрече, но тоже улыбнулась.

— Вы помните, что Гарольд Джакоби был моим дядюшкой? — спросила она. — Я продала дом со всем содержимым: серебром, посудой, мебелью, скатертями и полотенцами. Но на чердаке остались кое-какие вещи, личные вещи. Мне бы хотелось забрать их прямо сейчас. — Она подняла голову, и солнце отразилось в ее зеленых глазах. — Хорошо?

— Разумеется, — сказал он, провожая ее в дом.

Он вежливо предложил ей остаться одной на чердаке, когда она открыла первую из двух картонных коробок, чтобы отобрать то, что ей хотелось бы взять с собой, но Линда сказала, что в этом нет необходимости. Она в восторге от его компании. Это прозвучало странно, потому что в понедельник она не была так любезна. Вовсе нет, пояснила Линда. Да, она была раздражена, но еще и заинтригована. Ей трудно скрыть от себя самой это чувство. Мистер Виктор Солсбери, несомненно, интересный мужчина, немного загадочный и красивый. Он несомненно творческая личность — личность, у которой пестрое и, возможно, не совсем законопослушное прошлое. Каким-то образом она чувствовала себя глупенькой школьницей, питающей иллюзии; но, надо признать, он давал для них повод своими странными манерами.

Пока они так разговаривали, сидя на голом полу чердака, Линда вдруг поняла, что он изменился с тех пор, как она его видела. Те краткие импульсы теплоты, которые прорывались через его ледяную броню в понедельник, сейчас стали основным оттенком его личности. Но все же он не похож на других мужчин. Она попыталась мысленно прикоснуться к нему, чтобы заглянуть внутрь, но только чуть-чуть. Казалось, он состоит из темных глубин, и под их мерцающей поверхностью таится что-то пугающее.

Когда Линда уже более не могла притворяться, что главная цель ее приезда — это утильсырье в картонках, она принялась за другую тему, которая и привела ее сюда. Этим утром банкир Хэллоуэлл рассказал ей о статье в газете, и она просто подскочила от желания сообщить эту новость Солсбери. Правда, поначалу ей захотелось увидеть, как кровь отхлынет от его лица, захотелось увидеть, как тот станет заикаться от волнения, пристыв к месту. Теперь же она почувствовала к нему человеческое расположение; он так дружески раскрылся перед ней, и было бы слишком жестоким сообщить ему эту новость. Но у нее нет выбора.

— Мистер Хэллоуэлл попросил меня отдать вам эту вырезку из газеты и спросить, как вы это объясните, — сказала она, протягивая ему вырезку, когда они спускались с чердака в гостиную.