Страница 44 из 48
Это был ее опекун!
Сердце у нее остановилось, в ушах зазвенело. Девушка отступила в сторону, ухватилась за веревку, но та провисла под тяжестью ее тела.
Жюль вскочил и подхватил ее за руки.
— Садитесь, а то упадете. Вот сюда. Боже, глазам своим не верю!
— Что вы здесь делаете? — тихо спросила она.
— И это спрашиваете вы? Безумие! Где вы прятались?
— В трюме… Я взошла на борт, когда стемнело… вчера утром. Боже, неужели это было лишь вчера?
— Вы сидели в той мерзкой дыре без еды и питья?
— Нет, я кое-что взяла с собой. Но я совсем не спала. Никогда не думала, что там так плохо.
— Но я ведь предупреждал вас!
— Однако вы сами плывете на этом корабле, причем не сказали ничего ни мне, ни мадам де Шерси.
— Я принял это решение в последний час.
— Я тоже.
Между тем команда, оповещенная рулевым, направилась к корме поглазеть на нежданную гостью. Несколько офицеров спустились со шканцев, а кто-то отправился вниз позвать остальных. Вивиан тихо обратилась к опекуну:
— Помогите мне, если можете.
Он издал звук, который можно было принять за ругательство, и повернулся к собравшимся. Она старалась выглядеть достойно в столь неприятном положении. Хорошо, что еще не появились ни Виктор, ни маркиз де Лафайет.
— Мадемуазель де Шерси неожиданно присоединилась к нам. Она займет мою каюту, а я переселюсь в каюту месье де Калба. Завтра мы соберемся и выслушаем ее мнение о том, как поступить дальше. А пока, мадемуазель, разрешите мне проводить вас вниз. — И Жюль решительно протянул ей руку.
Она с большим удовольствием растянулась бы на палубе и пришла в себя, дыша свежим воздухом. Было страшно подумать, что придется спускаться в тесную, темную каюту, словно пленнице!
Опекун помог Вивиан встать, но она почувствовала такую слабость, что он склонился над ней и тихо спросил:
— Вы сможете идти? Или мне…
— Спасибо… позвольте мне опереться на вас.
Он повел ее к главному трапу, расположенному за рубкой рулевого, и все лица слились перед ее глазами. Она преодолела крутой спуск, и вскоре они оказались в каюте графа, которая была вполне удобна для жилья. Это было узкое помещение с высокими окнами, начинавшимися почти у самого пола, одной койкой, столом и двумя стульями. По углам стояли сундуки.
Вивиан опустилась на стул, между тем как Жюль позвал стюарда. Тот снял постель с койки и пошел за чистыми одеялами. Другого человека послали в трюм принести ее багаж, а затем отнести сундук графа в каюту месье де Калба.
Когда все было сделано, граф сказал:
— Сначала вам нужно немного поспать, а потом проконсультироваться с врачом.
— После отдыха я снова буду чувствовать себя хорошо. Нет надобности…
— Мадемуазель, никто не ожидал, что на борту появится женщина. Придется преодолеть некоторые трудности, но, думаю, даже на время недолгого возвращения назад вам захочется свести их к минимуму. Нельзя допустить, чтобы вы заболели.
— Но вы же не повернете назад! Я требую свидания с месье де Лафайетом. Поверить не могу, чтобы он принял такое решение! — возмущенно воскликнула Вивиан.
— Напротив, я не вижу иного выхода.
Она хотела встать, но не смогла.
— Где он?
— Вы не в том состоянии, чтобы с кем-то спорить. Койка застелена, прошу вас, отдохните, — примирительно произнес Жюль.
Девушка не спускала с него глаз.
— Только в том случае, если вы пообещаете, что корабль не изменит курс, пока я сплю.
Он вздохнул:
— Хорошо.
Казалось, опекун хотел задать еще один вопрос, но никак не мог решиться на это. Уже с затуманенным сознанием, не глядя на него, она сказала:
— Я отправилась в это плавание по личным соображениям. Они никак не связаны с месье де Луни или другим мужчиной. Пожалуйста, скажите об этом всем.
Он поклонился и вышел.
Утром все собрались на совещание в каюте капитана. За столом сидели маркиз де Лафайет, граф де Мирандола, барон де Калб и другие добровольцы, включая Виктора. В конце стола разместилась Вивиан, красиво одетая и причесанная. Она скрывала свое волнение под маской светского спокойствия.
Молодые люди с удовольствием поглядывали на девушку. Однако, кроме капитана ле Бурсье, испытывавшего серьезные опасения из-за сложившейся ситуации, в стане ее врагов оказался барон де Калб, который ревностно поддерживал любой план Лафайета и теперь негодовал из-за такого поворота событий.
Третьим человеком, который не хотел, чтобы состоялось ее плавание в Америку, был ее дядя. Однако, войдя, он лишь вежливо поклонился и выбрал место во главе стола, рядом с Виктором. Видно, у него не было желания, по крайней мере пока, спорить с ней при всех. Что же касается Виктора, то он, приветствуя Вивиан, обменялся с ней веселым, полным удивления и дружеского восхищения взглядом, но тоже не пытался вступить с ней в разговор.
Быстро оглядев сидевших за столом и поймав взгляды друзей, Вивиан посмотрела на Лафайета. Вот человек, от которого зависело все: он владел и кораблем, и грузом, возглавлял добровольцев и оплачивал проезд большинства своих попутчиков. Маркиз улыбнулся, и ей стало легче на душе, однако открыть совещание он позволил капитану ле Бурсье.
— Мадемуазель, господа! Маркиз де Лафайет собрал нас здесь, чтобы обсудить присутствие на борту мадемуазель де Шерси. Два дня назад она тайком проникла на корабль…
— Но я оплачу свой проезд. Правда, я уже сказала об этом маркизу де Лафайету.
— Тайком проникла на корабль, чтобы отплыть в Америку, — жестко повторил капитан. — Вопрос заключается в том, следует ли нам поскорее высадить ее на берег?
— Где? — возмущенно спросил один из молодых людей. — На Канарских островах? Если мадемуазель де Шерси и следует отправить куда-либо, то, разумеется, к тому месту, где она села на корабль.
— Эту проблему, — сказал раздраженно капитан, — молодая женщина создала сама. Вы же понимаете, что на борту корабля нет условий для дамы.
— Я не прошу одолжений, месье капитан. Я буду есть то же самое, что и вы, выполнять те же обязанности, что и остальные пассажиры, и сама следить за своими вещами, — примиряюще произнесла Вивиан.
— Вы сели на корабль без служанки и сопровождения, — возразил капитан.
— Я найму слуг сразу после прибытия в Америку.
Она уже хотела сказать ему, что на корабле найдется с полдесятка молодых людей, которые с радостью возьмутся сопровождать ее, но вовремя сдержалась. Такое заявление прозвучало бы неуместно, тем более если они слышали о ее неудачном бегстве из Парижа. Она почувствовала, что у нее горят щеки, но не опустила глаз, а упорно смотрела на верхнюю пуговицу выцветшего от соли мундира капитана.
К ее изумлению, именно низкий голос опекуна нарушил неловкое молчание:
— Мадемуазель де Шерси — моя подопечная. Куда бы она ни направлялась, она находится под моей защитой. Так что у нее есть и средства, и сопровождение. Вопрос заключается в том, разрешить ли ей проезд на этом корабле.
Барон де Калб наклонился вперед и серьезно посмотрел на графа с другой стороны стола:
— Разве вы сами не можете решить этот вопрос?
— Нет, только все присутствующие могут это сделать.
Прежде чем маркиз де Лафайет заговорил, он улыбнулся всем присутствующим:
— Верно! Месье граф, вы решили учить нас демократии еще до того, как мы отряхнули пыль Европы со своих сапог! Собравшиеся за этим столом должны решить, поедет ли мой друг, мадемуазель де Шерси, с нами или нет. Мы прибегнем к голосованию.
Вивиан была благодарна ему за слово «друг», но, произнося его, он не посмотрел в ее сторону.
Ла Коломб наклонился вперед и спросил:
— При всем нашем уважении, можно ли узнать причины, по которым мадемуазель де Шерси едет в Америку?
— Можно, — откликнулась Вивиан. — Думаю, они не отличаются от ваших. Меня волнует то, что происходит в Соединенных Штатах. Мне бы хотелось внести вклад в борьбу американцев за независимость, но если я не смогу это сделать, то останусь заинтересованным наблюдателем.