Страница 40 из 48
— А что, если мне придется гнаться за ней до самой Испании?
— Тогда пусть так и будет. Если понадобится, я поеду до Лос-Пасахеса. Там мы с ней разумно все обсудим и навсегда покончим с этим делом. — Онорина поднялась и впервые за вечер улыбнулась: — Я знала, что смогу положиться на тебя. Ты восстановил мое доверие — мы ее все равно найдем. — Жюль молча склонился над ее рукой, а когда снова выпрямился, она посмотрела ему в глаза и твердо сказала: — Пока ты будешь в пути, обещай мне не мучить себя. Твоей вины в этом нет.
— Извини, но я не согласен: если бы я с самого начала обращался с ней лучше, этого бы не произошло.
На пути в Бордо Вивиан поддерживала мысль лишь о том, что в его конце она найдет Виктора. Когда она увидит, что он стоит перед ней, держа ее руку в своей, то она сделает самый важный шаг в жизни — выйдет за него замуж и покинет Францию. Ее решение горело в глубине ее сознания, как неугасающий огонь: Тирания осталась позади, а впереди ждет Свобода.
Путешествие оказалось скучным и утомительным. Молодая женщина, путешествующая с одной служанкой, вызывала подозрения, ее обслуживали кое-как, а иногда слуги в постоялых дворах откровенно дерзили ей.
Некоторые из попутчиков, казалось, были готовы на разговор и сочувствие, но девушка не решилась заводить с ними беседу. В одном из постоялых дворов в Пуату, где, как ей говорили, можно будет остановиться, отдохнуть и перекусить, с ней случилось непредвиденное — почтовый дилижанс уехал без предупреждения, пока она находилась в комнате, и ей с Матильдой пришлось ждать несколько полных тревоги часов, пока удалось получить место в другом экипаже.
Снова оказавшись в пути, она вела себя подобно королеве. Так всегда поступала ее тетя, величаво входя в постоялый двор. Оставшаяся часть путешествия была более терпима, но Вивиан смертельно устала. Когда в Бордо ее отвезли в «Красную Шапочку», она едва держалась на ногах. Если бы хозяин постоялого двора не смог сразу дать ей комнату, она легла бы на грязную солому во дворе и отказалась бы сдвинуться с места.
Комната была сравнительно неплохо обставлена, выходила во двор, рядом с ней находилась крохотная столовая. Правда, здесь было холодно, несмотря на то что на улице светило яркое весеннее солнце, и Вивиан попросила растопить камин. Пока Матильда разбирала чемоданы, она заказала официанту обед и сразу задала главный для нее вопрос:
— Вы не скажете, маркиз де Лафайет все еще в городе?
Официант, маленький человек со слипшимися сальными локонами на голове, сверкнув круглыми, похожими на черную смородину глазами, ответил:
— Мадемуазель, насколько я слышал, он уехал вчера.
Сердце у нее упало.
— Мне говорили, что он здесь принимал своих друзей. Кто-нибудь из них остался?
— Нет, мадемуазель. Все они недавно покинули этот город. Последним уехал месье де Моруа, очень приятный и щедрый юный аристократ.
— А имя… Жакоб вам что-нибудь говорит?
— Разумеется — он уехал за день до месье де Моруа. Он остановился напротив, в «Золотом кресте», но большую часть времени провел здесь. Что же касается нашей кухни, мадемуазель, то вы найдете ее самой превосходной в Бордо. Извините меня, но я должен заняться вашим заказом.
Итак, она приехала слишком поздно! И не к кому обратиться, не с кем посоветоваться! Ей хотелось заплакать, но даже слезы требовали усилий. Попросив Матильду прекратить разбирать вещи, отменить обед и отправиться к себе, Вивиан бросилась на постель и усилием воли заставила себя забыться тревожным сном.
Однако на следующий день утраченные надежды чудесным образом воскресли. Когда бледные лучи утреннего солнца проникли через открытое окно, Вивиан уже успела пересчитать свои деньги, убедилась, что Матильда отдала вещи в стирку, и отправила ее поговорить со слугами постоялого двора, не знают ли те еще что-нибудь о Викторе. Она слишком хорошо знала своих родственников: стоит им только догадаться, что она сбежала, как они тут же отправятся следом за ней в Бордо. Она путешествовала под вымышленным именем, однако ни это обстоятельство, ни любая другая маскировка не собьют ее опекуна со следа.
Расспросы Матильды не оказались бесполезными. Она нашла горничную, которая еще больше, чем официант, была уверена в щедрости месье де Моруа и, видно, по более интимной причине. Эта самоуверенная девушка с удовольствием взяла у Вивиан монетку и охотно ответила на ее вопросы.
Гости Лафайета составляли прекрасную группу веселых молодых людей, которые обычно собирались в главной комнате на первом этаже, а затем обедали в отдельном помещении. Но тут из Парижа примчался месье де Моруа и сказал, что маркиз должен срочно уехать. Они совещались в комнате, прилегающей к коридору. Маркиз решил покинуть город в экипаже вместе с месье де Моруа и, отъехав на несколько лье, поменяться местами: месье де Моруа останется в экипаже под видом бывалого моряка, а маркиз переоденется и поедет под видом форейтора.
— Вот как! Они поехали на юг?
— Верно, мадемуазель.
— С ними был еще кто-нибудь?
— Нет, только они вдвоем. Остальные уехали по большой дороге. Думаю, вы знаете, куда они направились?
— Спасибо, у меня больше нет вопросов.
Вивиан узнала то, что хотела, — и настала пора действовать. Она проделала лишь полпути к своей цели, но доберется до нее еще быстрее, если будет думать, что опекун уже едет по ее следу.
В испанском порту Лос-Пасахес был полдень. Пронзительный ветер с Атлантического океана со свистом гулял по прилегавшим к воде улицам, сворачивал за угол, неся с собой запах смолы из доков и голоса грузчиков, выгружавших партию вина, прибывшего из Гаронны. В глубине города улицы были узкими, и звуки из дверей и створчатых окон выплывали на булыжные мостовые — слуги трещали, редкий голос затягивал песню. Вокруг колодцев на небольших площадях стояли группы людей, томные горожане разгуливали вдоль выставленных перед магазинами столиков; торговцы свежей рыбой наперебой предлагали свой товар. Солнце уже жарило вовсю. Приближалось время подумать о том, как скрыться внутри, отведать миску супа из мидий — фирменное блюдо в Лос-Пасахесе — и посплетничать, чтобы скоротать наступавший полдень.
Одной из самых привлекательных тем в последнее время стал корабль «Виктуар», ибо горожане знали, куда он направляется и с какой целью. Когда этот корабль прибыл, за него заплатили приличный фрахт, и, вопреки недовольству Франции, местные власти не стали ни задерживать его, ни чинить препятствий для капитана и его владельцев. Когда Лафайета отозвали во Францию, прибывшие вместе с ним люди сначала проживали в постоялых дворах рядом с доками, но вскоре представились как члены самых известных семейств. То обстоятельство, что они жили не под настоящими именами, а придумали себе новые, привлекало к ним еще больше внимания. Недовольные гримасы французского короля, находившегося далеко отсюда, не смогли нарушить спокойствия жителей Лос-Пасахеса — они приветствовали бесстрашных французов и восхищались их знатным, хотя и открыто не признаваемым происхождением и славной миссией. Ходили слухи, что маркиз не вернулся и капитан «Виктуара» пребывает в угрюмой нерешительности относительно того, можно ли отчаливать без него. Однако, судя по другим слухам, слуга одного из постоялых дворов наткнулся на рыжего форейтора, растянувшегося на соломе в конюшне, и тут же узнал его. Также поговаривали, что корабль отплывает на рассвете следующего дня, а сегодня под покровом ночи его трюмы пополнят запасами.
Днем молодая аристократка со служанкой вышли из почтовой кареты и заказали комнату в постоялом дворе. Карета задержалась в пути, и все пассажиры страшно устали, однако, к удивлению хозяина постоялого двора, девушка отдыхать не собиралась. Узнав о местопребывании некоего месье Жакоба, она тут же отправилась туда пешком вместе со служанкой в сопровождении конюха. В таверне «Галисия» она позвала хозяина и была готова к любому вопросу, кроме того, который услышала. Тот невольно воскликнул: