Страница 19 из 50
— Мы так и держим!
— А чего же у вас с левого борта парус хлюпает?
— А ты поправь!
— Надо отпустить растяжки.
Серега стал развязывать канат, удерживавший кормовое весло.
— Подожди, Серега! Может, не надо? — сказал Алек.
— Ничего, не боись! Отвязывай с той стороны! — сказал Яшка.
Канат развязался легко. За время стоянки в музее канаты успели хорошо просохнуть, и узлы ослабли.
Как только были отпущены удерживавшие канаты, весло вильнуло в сторону и парус заполоскался сильнее. Витька и Серега навалились на рукоятку весла изо всех сил, стараясь вернуть его в прежнее положение. Весло оказалось очень тяжелым. К счастью для ребят, ветер был слабый, и им удалось, правда ценой больших усилий, выправить плот. Парус опять наполнился ветром и перестал полоскаться.
— Ну вот, теперь так и держать! — скомандовал Серега. Ему очень хотелось чувствовать себя настоящим морским волком.
Набежавшая волна хлестнула в корму и с ног до головы обдала его солеными брызгами.
— Алек, возьми-ка трансформатор и отнеси его в каюту, а то он у меня здесь намокнет, — сказал Витька.
— Ребята, по-моему, нам нужно выбрать капитана, — возразил Алек. — На каждом корабле должен быть капитан, а то получается: мы все командуем, а дисциплины нет!
— Ладно, Алек, собрание потом устроим, а пока отнеси трансформатор. Или сам становись на руль, а я отнесу.
— Трансформатор я отнесу, а капитана выбрать надо! И надо установить дежурства. Океан — это дело нешуточное!
— Ладно. Зови Яшку.
Яшка был занят тем, что привязывал к мачте для просушки свои башмаки и рубашку. Шлепая босиком по мягким циновкам, он перебежал на корму.
Собрание было коротким, но далеко не таким спокойным, как океан в этот день. Собственно говоря, только один Яшка не претендовал на то, чтобы стать капитаном. Он легко согласился на должность матроса. Зато Витька, Серега и Алек не сразу пришли к соглашению о распределении обязанностей. Ясно было, что радистом должен быть Витька, потому что только он один умел разбираться в радиоприемниках и знал азбуку Морзе. Серега, со своей стороны, считал, что он лучше всех знает морское дело — он прочел решительно все приключенческие романы, где описывались плавания на парусных кораблях. Алек считал, что капитан дальнего плавания обязательно должен знать английский язык. Иначе, как же он будет объясняться с капитанами встречных судов? Трудный вопрос о выборе капитана разрешил Яшка. Он заявил, что сам-то согласен быть матросом, но капитаном надо сделать Витьку. Во-первых, потому, что он из них самый рассудительный, а во-вторых, потому, что Витька и так уже всем командует. Серега должен быть боцманом, потому что он лучше всех знает морские обычаи, а Алек должен быть первым помощником.
— А вообще, — сказал Яшка, — все это ерунда! Надо не капитана выбирать, а распределить дежурства у руля и поскорее заняться едой, а то с утра ничего не ели.
Первым вызвался дежурить Серега. Витька потребовал, чтобы он привязал себя веревкой. Серега согласился. У норвежцев, когда они плыли на плоту, тоже было такое правило.
Витька выбрал подходящий кусок веревки и обвязал Серегу вокруг пояса. Серега требовал, чтобы эту веревку все называли «концом» — так полагается на море.
Алек взял трансформатор и направился в каюту.
Прошло всего лишь несколько секунд, и ребята увидели бегущего обратно Алека.
— Ты чего? — спросил Яшка.
— Ребята!.. Там кто-то есть! — испуганно шепотом сказал Алек.
— Где?
— В каюте. Я как вошел, так оно сразу заворочалось, в том углу, где лежат спальные мешки.
— А что — оно? Ты-то хоть видел?
— Там темно. Я только заметил, что заворочалось, и сразу к вам побежал!
— Наверное, летучая рыба залетела, — сказал Серега.
— Тоже мне рыба! Оно большое!
— Может быть, осьминог! Мне что-то помнится, я читал в книге Тура Хейердала, что осьминоги забирались на плот, только они были маленькие.
— А этот большой!
Ребята стояли на корме в полной нерешительности. Витька как капитан плота должен был принять решение.
— Ребята, а у нас оружие есть?
— У меня ножик. Перочинный, — сказал Яшка и вытащил из кармана обычный ученический ножик.
— Я не о том. Такой и у меня есть. Я спрашиваю: у них, у норвежцев, на плоту оружие было?
Ребята молчали.
— Не помню, — сказал Серега. — По-моему, кроме гарпуна, у них никакого оружия не было.
— А где гарпун? Кто видел?
Гарпун никто не видел. Ребята слишком недолго были на плоту и еще не успели разобраться в своем хозяйстве.
— Ну что же, придется так идти. Пошли, ребята!
Первым шел Витька. За ним Яшка. Последним шел Алек. Яшка и Витька держали наготове раскрытые перочинные ножи. Ребята пробрались по правому борту вдоль стенки каюты, и Витька осторожно заглянул внутрь, Яшка и Алек держались сзади. Витька секунду молчал, вглядываясь в полумрак, потом решительно шагнул вперед и громко сказал:
— Гуд монинг! Доброе утро!
На ящике с консервами сидел торговец марками.
Он имел очень расстроенный и несчастный вид. Шляпа съехала на затылок, черные усики топорщились еще больше, галстук был на боку. Плот мерно раскачивался на волнах. И каждый раз, когда он проваливался во впадину между волнами, торговец марками судорожно хватался руками за края ящика, на котором сидел.
— Вот это осьминог! Настоящий спрут! — сказал Яшка.
— Я не спрут и не осьминог. Я Иенсен. Эллоиз Иенсен, — неожиданно по-русски сказал торговец марками.
— А как вы сюда попали?
— Просто шел гулять и зашел посмотреть плот… А что плот? Самый обыкновенный плот! Тогда я подумал: наверное, самое интересное внутри, в этой хижине. Я залез и стал смотреть. А потом… Силы небесные! Плот вдруг так встряхнуло, что я упал и ударил головой этот сундук и лежал без памяти, пока не пришел молодой джентльмен, который говорит по-английски.
— Откуда вы знаете русский язык? Вы норвежец?
— Ай, это длинная история. Во-первых, я не норвежец. Я только живу в Норвегии, и поэтому меня зовут здесь Иенсен. А во-вторых, я британский подданный, и по паспорту моя фамилия Джонсон.
— Ну, а русский-то язык вы откуда знаете?
— Как же мне не знать русский язык, если моя мама с Одессы?
— Значит, вы раньше были русским?
— Зачем — русским? Раньше, до того, как я принял британское подданство, я был румынским гражданином, и тогда меня звали Ионеску. А еще раньше, до вашей революции, мы жили в Одессе, и у моего папы было там дело.
— Какое дело?
— Дело — это есть дело, гешефт, бизнес, торговля. Мой папа имел в Одессе очень хорошее дело: «Торговля греческими губками Эллоиза Ивандопуло». Это было очень хорошее дело. И моего папу тоже звали Эллоиз, как и меня.
— Так вы грек?
— Пожалуй, мой папа был грек. Но он был турецкий подданный и всю жизнь прожил в Одессе.
Яшка не удержался и фыркнул.
— Ничего не могу понять! — сказал Витька. — То грек, то румын, а в общем турецкий подданный! Но все это к делу не имеет отношения. Сейчас я должен вам официально заявить: вы находитесь на плоту «Кон-Тики», который совершает плавание по Тихому океану под командованием капитана Виктора Лозовского — это я, — единогласно избранного командой плота. Требую от вас беспрекословного подчинения дисциплине и соблюдения порядка на борту!
— Я и не думал вовсе делать беспорядок! Зачем мне нужно делать беспорядок? Я только хотел бы знать, когда мы вернемся в Осло.
— В Осло мы должны вернуться завтра вечером, согласно договоренности со смотрителем музея «Кон-Тики»!
— Если позволено будет спросить, я хотел бы знать: каким способом уважаемый господин капитан рассчитывает за двое суток проплыть на плоту из Тихого океана к берегам Норвегии?
— Каким образом — это наш секрет. А в общем могу сказать: тем же способом, каким мы попали из Норвегии в Тихий океан.