Клятве вопреки

— Саутенд? Мне это совсем не нравится. Прошу тебя, будь осторожна.

— Не беспокойся, бабушка, со мной все будет хорошо, как всегда. — Маркейл встала и поцеловала снежно-белый лоб. — Как только вернусь, мы пообедаем вместе.

— Я буду ждать. Пожалуйста, дай мне знать, что все в порядке. Иди, положи конец этому делу.

Старушка помахала ей рукой.

Обняв на прощание бабушку, Маркейл немного подождала в парадном холле, пока Бриггз вызовет наемный экипаж. Когда тот подъехал, она тщательно опустила вуаль и, быстро сев в него, предоставила Бриггзу сообщить кучеру место назначения — угол улицы за несколько квартаной от ее дома.

Помахав верному слуге, Маркейл откинулась на вытертые подушки и задумалась о предстоящем путешествии. Экипаж тарахтел по улице, потом свернул за угол и направился к Гайд-парку.

Неподалеку мужчина, похожий на рабочего, одетый в темно-коричневую куртку и серые брюки, наблюдал за вереницей экипажей и толпой народа, кружащих вокруг него и его лошади. Они казались скалой посреди бурного потока.

Бесстрастным взглядом он взглянул на проезжавший мимо него наемный экипаж, а когда тот готовился свернуть в конце улицы, тихо сказал что-то лошади, вскочил в седло и последовал за скрывшейся за углом коляской.

Глава 4

Письмо Майкла Херста брату Уильяму с корабля, проходящего Гибралтар.

«Мне больно признаваться, но я никудышный морской путешественник. Я не покидаю своей койки с тех пор, как мы вышли из порта древней Александрии.

Если бы не мисс Смит-Хотон с ее проклятыми лекарствами, я бы уже спал.

Но так как я еще в состоянии сидеть и писать, то пытаюсь понять, почему ты способен находиться в море так долго, а мой желудок протестует, если я просто ставлю ногу на палубу корабля. Меня заинтересовало, какие наклонности даются человеку при рождении, а какие вырабатываются по желанию. Видишь, в море можно даже сделаться философом».

Дождь стучал по булыжникам, заполнял впадины и пропитывал все чулки и подолы юбок, до которых мог добраться. Поливаемый ливнем экипаж подъехал к большому дому в классическом стиле на Сент-Джеймс-стрит, где холостяки снимали богатые апартаменты. Из открывшейся дверцы вышел мужчина и, жестом отпустив коляску, быстро пошел сквозь пелену дождя. В мгновение промокнув, он остановился в холле, чтобы стряхнуть воду, собравшуюся на жестких загнутых полях шляпы, и, сняв накидку, сильно потряс ею, прежде чем войти в свои апартаменты.

— Сэр!

Когда появился Уильям, дворецкий как раз подходил к дверям гостиной. Липптон поставил поднос, на котором стояли большой графин с виски и более маленький — с хересом, — а также пять бокалов, и поспешил взять у него накидку.

— Она насквозь промокла, — недовольно поморщился дворецкий, почувствовав тяжесть мокрой шерсти.

— Мне пришлось практически вплавь добираться сюда.

Погода соответствовала настроению Уильяма — мрачному и яростному. Он до сих пор ощущал горький вкус поражения после визита Маркейл в его каюту, хотя с тех пор прошло уже больше недели.

…Когда он, наконец, смог дотащиться до двери, то призвал на помощь своих людей, чтобы задержать воровку, но безрезультатно. Маркейл благополучно сошла с его корабля, помахав на прощание ничего не подозревающей команде. Он послал несколько моряков проверить гостиницы у пристани, но ее так и не нашли.

Уильяма приводило в бешенство, что его одурачили на его же собственном корабле, но еще больше он злился из-за того, что сделала это именно его бывшая возлюбленная.

Как только рассвело, они отплыли в Лондон, но по пути попали в шторм, который задержал их возвращение и рассеял последние остатки его самообладания.

Когда корабль, наконец, вошел в порт, опоздав на два дня против расписания, Уильям послал за своим экипажем и отправился в центр Мейфэра, прямо домой к Маркейл. Внушительное здание высотой в четыре этажа имело портик, который охраняли парные львы, установленные на декоративных пьедесталах. Дом словно специально выставлял себя напоказ, так как считалось, что он был куплен с единственной целью — удержать строптивую любовницу.

Эта мысль смешала гнев Уильяма с горечью. Хотелось силой ворваться и потребовать вернуть украденную у него столь дерзким способом реликвию, но дом был полон рослых, здоровых слуг, а он не был готов снова потерпеть поражение.

Нет, ему нужно найти другой способ добраться до Маркейл Бичем, чтобы при встрече присутствовали только он и она, и никого не было рядом.

Приняв такое решение, Уильям вернулся к экипажу и, сказав несколько слов одному из лакеев, оставил его стоять на страже в укрытии недалеко от дороги, скрыв ливрею под плащом, а сам отправился к себе в апартаменты на Сент-Джеймс-стрит.

Когда Липптон встряхнул накидку Уильяма, вода потекла на мраморный пол, подбираясь к краю персидского ковра, и седоволосый слуга, поцокав, повесил ее на медную вешалку в холле и придвинул под капающую грязь подставку для зонтиков.

— Я не задержусь надолго, — сообщил Уильям. — Мне нужно только помыться и взять одежду.

— Вы так скоро уезжаете? — удивленно поднял брови Липптон.

— Да. Я приехал в город, чтобы кое-что забрать, а затем отправлюсь спасать Майкла. Пожалуйста, пошлите Джона Постона наблюдать за номером двенадцать на Ганновер-сквер. Я временно оставил там лакея. Скажите ему, что дом принадлежит графу Колчестеру.

— Мы следим за графом, сэр? — удивленно заморгал Липптон.

— Нет. Мне наплевать, когда он приходит и уходит, но я очень хочу знать точное расписание его любовницы, мисс Маркейл Бичем.

— Этой прелестной актрисы? — Липптон чуть ли не засветился от восхищения. — Я видел ее недавно в роли величественной леди Макбет на «Друри-Лейн» и был просто потрясен.

Он приложил руку к сердцу и от восторга закрыл глаза.

— Как и все другие мужчины в Лондоне, — резко бросил Уильям.

Проклятие, неужели все представители сильного пола Англии помешаны на Маркейл? Не удивительно, впрочем, при ее-то внешности.

— Сразу же передайте мое указание Постону.

— Да, сэр, — поклонился Липптон.

Уильям уже собрался подняться к себе в спальню, но дворецкий окликнул его:

— О, сэр! Совсем забыл, извините. У вас посетители. Они ожидают вас в гостиной.

Голос Липптона звучал как-то понуро.

— Кто из моей семьи здесь?

— Их пятеро, сэр. А у нас почти нет еды, так как вы не сообщили, что так скоро вернетесь в Лондон.

— Проклятие!

— Понимаю вас, сэр. Две ваши сестры прибыли час назад с графом Эрроллом и вашим зятем, лордом Маклейном.

— Это четверо. А кто пятый? Или мне не нужно спрашивать?

— Мистер Роберт. — Липптон взглянул на напольные часы, украшавшие холл. — Он здесь немного больше двух часов. Последние три дня регулярно приходит сюда, сэр, и всегда остается по крайней мере на час, иногда дольше.

— И не сомневаюсь, что каждый раз, когда он приходит, пьет в больших количествах мое виски, черт бы его побрал.

— Да, сэр. — Липптон кивнул в сторону подноса, который он поставил, когда вошел Уильям. — Это последний графин, к сожалению.

Тот мрачно взглянул на дверь в гостиную.

— Пока я выпроваживаю свое семейство, пожалуйста, уложите мою дорожную сумку. Мне нужна одежда, по меньшей мере, на две недели.

— Да, сэр. О, и еще. Вчера заходил какой-то пожилой человек довольно низкого происхождения. — Липптон передернулся от отвращения. — Я не мог позволить ему пройти дальше прихожей, поэтому он оставил вам вот это.

Дворецкий прошел к небольшому столу рядом с подставкой для зонтиков и взял грязный помятый конверт.

Распечатав его, Уильям принялся читать письмо, и на его лице появилась зловещая улыбка.

— Превосходно! — Это была первая хорошая новость, которую он получил за последнюю неделю. — Этот джентльмен непременно вернется. Когда он придет, немедленно сообщите мне, я должен поговорить с ним.