Страница 58 из 65
Когда он поднял глаза, Джейн, отказываясь читать в них ответы, указала пальцем на телефон. Макс торопливо снял блокировку, на секунду замер, пораженно изучая фотографию, в следующее мгновение он со всей силы запустил мобильным в стену, разбив на части, пнул обувь, брошенную у порога, в том числе и ее туфли, и несколько раз с грохотом припечатал кулаком по входной двери. Все случилось так быстро и неожиданно, что Джейн не смогла бы точно воспроизвести последовательность вышеописанных действий. Испугавшись, она сжалась в комочек, натянув одеяло по шею, задрожала, и несколько секунд с ужасом таращилась на него, ожидая, что достанется и ей. Но Макс только опустил глаза, дрожащими руками натянул джинсы на еще влажное тело, первую попавшуюся майку, кеды прямо на босую ногу и вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Сбежал. Как всегда.
Джейн задержала дыхание, а затем закричала, зажимая ладонью рот. Слез не было, был звериный, дикий крик. Дрожащие губы зашептали: «Все правда, это все правда»! Любые старания напрасны. Из груди вырвался стон, затем девушка спрыгнула с кровати, распахнула дверцы шкафа, дернула за край походной сумки, прячущейся в самом низу, прикрытой коробками с обувью. Сумка не поддалась. Пришлось дернуть сильнее, еще и еще раз, пока она не отлетела вместе с трофеем на середину комнаты, больно ударившись о спинку кровати. С минуту так и просидела, разглядывая получившийся бардак, потом вскочила и принялась, как попало, запихивать в сумку вещи. Белье, майки, пульт от телевизора, зубную щетку, шампунь… что еще нужно взять? Джейн пораженно уставилась на пульт, мешающий застегнуть молнию, и пару минут не могла переключить внимание ни на что другое, наконец, отбросила его в сторону и со свистом застегнула замок. Ноутбук, зарядка для телефона, – Джейн растерянно огляделась. Здесь столько ее вещей, хоть грузовик заказывай. Она натянула спортивные штаны, майку, кроссовки и выбежала из комнаты.
В этот раз плакать в такси не хотелось. Внутри царила пустота, будто всю ее душу высосали, забыв заполнить образовавшееся пространство чем-то другим. Отстраненно рассматривая улицы из окна машины, она иной раз нервно хватала воздух, впиваясь ногтями в ладонь, доказывая себе, что все еще может чувствовать что-либо.
- Вы сильно изменились, - сказал водитель, изредка поглядывающий в зеркало заднего вида. Джейн пригляделась и узнала в седовласом мужичке того самого таксиста, везшего ее домой более полугода назад после первой размолвки. Почему-то он запомнил именно эту девушку из тысяч клиенток, которых видел каждый день.
- Так заметно? - проговорила она.
- Вы повзрослели.
- Думаете, некоторых жизнь ничему не учит?
Водитель неопределенно пожал плечами, показывая, что ничего не думает по этому поводу. Просто ему нет до нее дела. Джейн тоже больше нет ни до кого дела. Жизненный урок, который преподал ей Макс, она не забудет никогда.
Ее записка состояла из трех простых вопросов: «Ты изменил мне?», «Ты сам позвонил Даффу?», «Ты предал мою веру?»
***
Джейн замерла на пороге родительского дома, прижимая к себе тяжелую сумку, и исподлобья таращилась на родителей, часто моргая сухими воспаленными глазами. Отец прищурился, внимательно рассматривая дочь, мать, нервно сцепив пальцы, нерешительно замерла за его спиной. Пару минут длилось молчаливое противостояние, участники которого занимали боевые позиции у противоположных стен комнаты, словно два вражеских лагеря, пытаясь понять чувства и мысли друг друга. Наконец, Джек тепло улыбнулся и широко раскрыл объятия, и Джейн, выронив сумку, подбежала и упала в них. Слез уже не было, как и слов. Джейн прижималась к отцу, не пытаясь унять дрожь тела. Мэри подошла через мгновение и нежно погладила плечи дочери, поцеловала ее в макушку. Так они и стояли втроем, обнявшись, несколько минут.
- Мы очень скучали, родная, - ласково проговорил отец. Джейн отстранилась и посмотрела ему в глаза, не веря сказанному. Она ждала, что он будет кричать, влепит ей пощечину, которую так красочно рисовало ее воображение. Да у нее щека горела, готовая, ожидающая отцовского гнева! И в мыслях не было протестовать. Она будет слушать и соглашаться. Она заслужила. Но Джек Петерсон молчал, а его глаза выражали такую теплоту и ласку, что у Джейн защемило сердце. Как она могла подвести его?
- Ты был во всем прав, папа, - подавлено проговорила она, понимая, что никто на нее не злится. Так вышло, что родители обо всем знали заранее. Джек Петерсон, впервые увидев Макса, понял, чем закончатся отношения этого парня и его дочери. И он заранее ее простил. Конечно, Джек пытался что-то объяснить, но кто ж слушает родителей в двадцать лет? Что тут говорить, только ленивый не пытался донести до девушки опасность ее положения, непредсказуемость отношений с ненадежным человеком. Только она не желала слушать. «Вы не понимаете», - она откусит себе язык, если еще когда-нибудь произнесет эту фразу.
- Мне очень жаль, - проговорил Джек, поглаживая дочь по голове.
- Можно мне вернуться?
- Твоя комната ждет тебя.
***
Вскоре Джейн поступила в местный педагогический колледж, а через месяц обнаружила в почте письмо, с прикрепленной аудиозаписью.
Она слушала потрясающей красоты, пронзительную, наполненную тоской и страданиями песню целый вечер, включала запись по кругу. Ему наконец-то удалось пережить сильнейшие эмоции и передать их слушателям. Мистер и миссис Шеллер, наверное, дар речи потеряли бы.
Джейн слушала его трогательный, дрожащий с хрипотцой голос и тихо плакала. Боль, обида, злость вновь накрыли с головой, унося в пучину жалости к себе и ненависти к нему. Макс все-таки дописал ту самую песню о безответной любви, и прекрасно ее исполнил. Его заметили. Музыканту предложили выгодный контракт, он уехал в Нью-Йорк.
Глава 14
Должно быть, Макс специально решил ее помучить. Обычно нетерпеливый, сегодня осторожный, чуткий и нежный, словно и не он вовсе. Другой мужчина? Так опасно близко к ней незнакомец? В комнате было темно и по-летнему душно, от окна едва веяло свежестью, дождем и скошенной травой. Время шло, а он не спешил. Торопиться некуда, целая ночь впереди. Желания мужчины очевидны, от предвкушения и нетерпения она невольно замерла, чувствуя, как сжимается сердце и немеют кончики пальцев. Да что ж он медлит!
Аромат знакомой туалетной воды наполнил комнату, чувствовался на языке, дурманил. Простыни давно на полу, неспособные удержаться под метанием двух разгоряченных тел. Захотелось лизнуть его кожу. Она солоноватая, горячая, обожгла слишком сильно, чтобы стерпеть, но и в мыслях не было попросить остановиться. Открыть бы окно шире, но нет. Не до этого. Который час он пытал ласками, целовал, прикусывал ее сухие губы, а они в ответ лишь шептали бессмыслицу, которую никто не слушал. Холодные, занемелые пальцы цеплялись за его спину. Сама горела, а руки словно изо льда. Не до разговоров.
«Другой мужчина?» – при этой мысли ее губы скривились в усмешке, а его – в дьявольской улыбке. Оба знали, не подпустит к себе никого. Память отказалась подводить, не получилось растратить воспоминания об общих минутах, когда ближе него никого не было. Руки жадно шарили по жесткой спине, напряженные пальцы четко знали, какие его плечи на ощупь. Ощущения били без промаха, будя так старательно похороненные чувства. Нервы оголены, только тронь. Кожа к коже, душа к душе.
- Скучала, жить не хотела, ревела постоянно, - не хотелось говорить об этом, но губы сами зашептали ему на ухо. В комнате темно, но сейчас зрение и не нужно. Жар его тела, поцелуи, запахи и дыхание на ее коже, - всего этого достаточно, чтобы сделать ее счастливой. Она была возбуждена, дрожала, и отчего-то не сомневалась, что он улыбается.