Ты проснешься

А потом, после службы, заглянет на часок в «Землянку» к Витюше Панарину.

Витюшина «Землянка» – это что-то необыкновенное. Таких мест в Москве больше нет, Катя уверена.

Подвальчик. Спускаешься. Входишь, если пропустят. Там не просто фейс-контроль, там исключительно фейс-контроль, потому как допускаются только лично и хорошо знакомые.

Года два назад Катюша встретилась случайно с бывшим одноклассником Никитой Панариным.

Они с первого по девятый класс дружили втроем. Третья Людка Миколина была. Все обычно – жительствовали в одной пятиэтажке пока не расселили, уроки делали вместе, в первые компьютерные приставки вместе резались, азартно собирали вкладыши от жевательной резинки и яркие жестяные банки из-под непривычных тогда  напитков типа кока-кола или спрайт. Потом его у них увела Динка Шаповалова и замуж за него, в результате, вышла, но так и не смогла простить ни Людке, ни Катерине их детскую дружбу. Ревнивая дура. Разбила такую компанию.

Катя увидела Никитоса, когда стояла в очереди за гамбургером в Макдоналдсе на Киевской, и так удивилась, как будто нос к носу столкнулась со снежным человеком, одетым в офисный костюм и в галстуке, и который, оказывается, существует, а говорили, что нет. Или как будто прошлая жизнь ни что иное, как иллюзия ее ума, а Никита – неожиданно материализовавшийся фантом.

А он как был, так и остался – веселый охламон, и волосы на макушке так же несерьезно торчат, но айфон крутой и ботиночки что надо.

Жевали гамбургеры, болтали, радовались встрече. В семейные дебри не влезали, старательно избегая этой темы. Видимо, не одна Динка ревнивая.

Когда все было съедено и выпито, и нужно было разбегаться по работам и делам, Никитка вдруг сказал, как бы решившись:

– А давай, Катюх, заходи ты как-нибудь к нам в землянку. А то опять потеряешься лет на десять, обидно же. А там и пообщаться можно спокойно, и время интересно провести.

Торопливо объяснил ей, что землянка – это не землянка в прямом смысле, а маленький такой клуб с названием «Землянка», а возник он и функционирует благодаря усилиям двоюродного брата Вити, с которым, впрочем, когда-то давно, еще подростком, Катя несколько раз виделась.

Тогда он казался ей взрослым дядькой, а было ему в то время лет тридцать, может чуть больше, примерно столько же, сколько сейчас самой Кате.

Витя поднатужился и приобрел нежилой захламленный полуподвал, и особенно с ремонтом не заморачивался. Сухо и тепло, это главное. Оборудовал, как ему подсказало его мужское чувство рационального и прекрасного.

Сразу, как входишь, небольшой бар, несколько столиков, телевизионная панель, а в углу комп с выходом в Инет. Мало ли, вдруг кому-то из дорогих гостей понадобится почту проверить. В баре кофе-машина, пиво, снеки и полное самообслуживание. У стеночки на невысоком подиуме – жуткий агрегат из железа, выдаваемый владельцем за печку-«буржуйку», а по стенам – плакаты Кукрыниксов военных лет и карта Курской дуги.

Ни скелета оберштурмфюрера СС, ни простреленной каски советского солдата, что Катю порадовало, поскольку в равной степени она не любила, когда ерничают и когда спекулируют.

Дальше по узкому извилистому коридорчику три двери. Одна ведет в раздевалку с простенькими металлическими шкафчиками, как в каком-нибудь цеху, вторая в каморку два на три – Витин кабинет, а третья – в то самое место, ради чего все и затевалось, то есть в тир.

И не в пневматический для малышни, и тем более не в электронный, в который любят небрежно и мужественно размяться офисные мужчины и девушки среднего звена, а в настоящий, для стрельбы из огнестрельного, с соблюдением всех правил безопасности.

Как Витюша умудрился детище зарегистрировать и тем более получить на него разрешение, Кате было неизвестно, но то, что все по-честному оформлено, она знала точно.

Витя себя не рекламировал, более того, стремился держаться в тени, и посему его клуб существовал только на взносы постоянных его членов или на входную плату тех, кто бывал тут изредка, время от времени.

Витюша тяжко вздыхал и жаловался, что свое заведение содержит себе в ущерб только из чистой любви к великой детской мечте и ради того также, чтобы друзей радовать, но увидев как-то его внедорожник, Катя поняла, что не все так запущено, и на Витюшин счет успокоилась.

Сам владелец, питая симпатию к Арни-Терминатору и не желая прощаться с романтикой начала девяностых, облачался в кожаные узкие штаны и кожаную же жилетку, ни при каких условиях не сходившуюся на его тугом пузе, прикрытом черной майкой со злобными мордами. На голове, естественно, бандана.

Катя его спросила в первый свой визит: «А где же охрана?» «Охрана? – весело изумился Витюша, и Катя, обведя вслед за ним взглядом тесноватое помещение бара с сидящей за столиками публикой, поняла, что сморозила глупость.

Но никаких бандитов. Менты, говорят, захаживают, но не афишируясь, в цивильном. Обычный клуб по интересам.

Катя привычно взглянула в глазок камеры и нажала на кнопку звонка. Дверь спустя несколько секунд мягко клацнула отпираемым замком, и она вошла внутрь.

Сначала кофе, две чашки крепкого и сладкого, а потом – в тир!

Кем себя Катерина представляла, когда целилась по мишеням с концентрическими окружностями и нажимала на спусковой крючок? Катериной и больше никем.

Ей очень нравилось все это – и неигрушечная тяжесть оружия в руке – карабина или револьвера, и само оружие нравилось, и то, что она, Катя, так уверенно и умело с ним обращается и так здорово стреляет.

А ведь она, дурында, сначала и не собиралась сюда приходить. Покивала Никитосу, рассеянно улыбаясь, послушала его в пол-уха, сунула бумажку с адресом в кармашек рюкзака и забыла. Понеслась по делам.

Но как-то утром, то ли в субботу, то ли в воскресенье, не важно уже, Катя проснулась с таким гадостным настроением, что хоть в петлю. С особенным гадостным и тухлым. В то время оно накатывало частенько, такое настроение, в смысле. И никого рядом. Ни-ко-го.

Это сейчас у нее есть Вика и Генка. А тогда – лишь супруг Борис с бегающими глазами. Но даже и Бориса в тот день дома не было. Видимо, уехал на сборы. Или симпозиум? Или симпозиум.

«Куда бы такое пойти, – уныло размышляла она, шаркая тапочками по старому паркету. И вспомнила Никитку. И разговор в закусочной вспомнила, и  приглашение.

А бумажный кусочек потерялся. Однако Катя не забыла тот адрес, который второпях накарябал на нем школьный друг. Она собралась и поехала.

Ей повезло, подвал она нашла сразу. Ей повезло еще раз, потому что гостей в «Землянке» было в тот день мало. Виктор с Никитой самолично провели ее в тир, поставили к барьеру и сунули в руки карабин.

Ей было любопытно и немного боязно, и еще чуточку неловко, но она сделала свой первый выстрел, потом еще и еще, а Виктор с удивлением сказал:

– Да у тебя талант, детка!..

Может, и талант, Вите виднее.

Жаль, что бывать здесь ей удается нечасто. Поэтому и знакома она не со всеми, хотя членов клуба не так уж и много, и их состав устоявшийся. В лицо, конечно же, все друг друга знали.

Но изредка появлялись и новенькие. Новенькие бывали разные. Могли быть спокойными, а могли быть с понтами.

И если данный новенький держал себя уж слишком заносчиво, у барьера оттирал «старичков» плечом и собирался прямо сейчас показать им всем класс, то Катя никогда не отказывала себе в невинном удовольствии под названием «Девушка с ружьем». Сценический этюд.

Держать себя надо неуверенно, винтовку брать с опаской и вытянутыми руками, заряжать – потрясывая пальчиками, жеманно и не с первого раза. От помощи с возмущением отказываться.

Бывший сержант-сверхсрочник Андрюха Забродин, выполняющий в «Землянке» функции администратора тира и сидящий возле несгораемого ящика с арсеналом, выдавая под расписку в гроссбухе оружие и присматривая за порядком, о Катиных шалостях знал и  всегда с чувством ей подыгрывал.

Затем, первой не стрелять ни в коем случае, надо выждать, когда отстреляется «крутой» новичок.