Страница 8 из 96
Хотя в послевоенной лирике Светлова проскальзывают идиллические ноты («И над прошлым и над настоящим золотые бабочка летят…») — не они определяют его взгляд на жизнь.
Наиболее показательно стихотворение «Горизонт». Поначалу легкое, светлое, насыщенное юмором («Там, где небо встретилось с землей, горизонт родился молодой…»), оно становится все более драматичным, стремительно двигаясь к своему весомому финалу. Контраст усиливает суровое звучание:
В критике уже отмечалось, что и смысл философской поэзии Светлова и даже само название стихотворения — «Горизонт» — перекликаются с поэмой Твардовского «За далью — даль». Светловское понимание движущихся «далей» — при всем различии образных систем двух поэтов — то же.
И светловский герой близок герою «За далью — даль». «Я жил, я был — за всё на свете я отвечаю головой», — говорит тот. «И будущему выходя навстречу, я прошлого не скидываю с плеч», — заключает герой Светлова. Это лирическое «я» философских стихотворений поэта.
Герой светловской поэзии 20-х годов был лирически конкретен, втянут в круг определенного сюжета и, как правило, не претендовал на роль современника с большой буквы, человека, что стоит «с веком наравне» и в полный голос судит о его радостях и бедах. Теперь в лирике Светлова полновластно господствует именно такой герой. Распались сценки, исчезли сюжеты — поэтическое пространство открылось во всей шири. Патетический монолог звучит как бы с трибуны жизни. Поэт утверждает определенный тип человека, смысл его существования, место и роль среди людей. Именно в это время Светлов в наибольшей мере приблизился к Маяковскому.
Как исход напряженных исканий и трудностей большой жизни звучит нередкая теперь для Светлова интонация философская и публицистическая. Лирика горячей исповеди оборачивается страстной проповедью, наказом того, кто имеет право учить:
Здесь речь идет как будто только о поэте, но стихотворение, бесспорно, обладает и расширительным, обобщенным смыслом: каждый человек только тогда Человек, если он платит эпохе полновесным рублем своего труда. Для Светлова поэт — не только тот, кто пишет стихи. Человек — это и есть поэт, ибо прекрасна и богата его душа.
А духовной отчизной его лирического героя по-прежнему является гражданская война… Он — представитель первого поколения комсомольцев, один из тех, кто теперь — «советские старики»:
Лирический герой Светлова с прежним добрым юмором, открыто идет навстречу потоку самых разнообразных чувств: радости и грусти, сожаления и утверждения. Даже самые философски-отвлеченные темы охотно подчиняются светловской романтике («Бессмертие», «Любовь», «Искусство», «Горизонт»).
О высокой миссии поэта — быть с народом — он скажет так:
Запросто обращается поэт с легендарной квадригой коней на фронтоне Большого театра: как бывалый возница, кричит им «тпру!» и кормит овсом, будто обычных лошадей… Философский образ смерти приобретает черты «застенчивой девочки», а у любви оказывается «встревоженная мордочка». И обобщенный философский смысл стихотворений — утверждение бессмертия человека, народности поэзии — вовсе не утрачивает от этого своей значительности, а наоборот, приобретает бесспорность и силу индивидуального переживания.
В светловском герое, взрослом человеке, неистребим мальчишка с его неистовым воображением, способностью перевоплощаться в образы мореходов, корсаров и даже зверей:
А «Горизонт»? Разве не детски наивна сама эта затея — гнаться за горизонтом? А странствие поэта по следу велосипеда, на котором умчалась его юность? И «Горизонт», и разговор поэта с романтикой («Тебя с собой я рядом вижу на фотографии одной…») — все это удивительное соединение прелестной детской элементарности с размышлением взрослого человека — умного, доброго, все понимающего…
Даже откровенно патетические монологи поэта, открывающие людям нечто важное, освещены улыбкой. В торжественных строфах чувствуется намеренная — шутливая и серьезная — «рыцарственность»:
Образуется светловский сплав высокого и обыденного. Смысловая неразъединимость строфы, строки придает ему, этому сплаву, особую прочность и новое, поэтическое, качество.
Вот — наудачу — два примера:
В этих строках лексика «обыденного» подчеркнуто прозаична. Термос — нечто необходимое в хозяйстве. Конспирация — суховатое понятие, термин. Но самостоятельно они уже не существуют. Вспыхивает искра юмора, сообщившая двуединому образу и остроту, и новизну.
Характер светловского героя еще и еще раз доказывает, что юмор может вместить все богатство человеческих чувств, и чувств гражданских в том числе.
Очарование стихотворения «Сулико» — в неуловимо тонкой интонации, где соседствуют грусть о том, чего не вернуть, и мудрая радость от того, что никакой возраст не в силах отнять:
«Вечное» прорывается в облике «старого комсомольца», хотя поэт вовсе не озабочен этим.
Последние годы своей жизни Светлов — уже смертельно больной, прикованный к больничной койке — писал как будто только о себе, о своей — такой личной, такой печальной — судьбе. И уж вовсе далек был от претензии — воплотить в лирическом герое черты настоящего человека. А однако…