Страница 14 из 96
21. «Не один, не два раза бессонницей…»
Не один, не два раза бессонницей Догонял я будущность свою… Так еврей за поездом гонится, Увозящим всю его семью. Он бежит, а поезд быстрее Напрягает взмах колеса… Но утеха есть у еврея, Что семья его поскорее Обещала ему написать. Мне же, мне под колесный грохот От кого еще вести ждать, Провожающему эпохи Бесконечные поезда… Провожаю ее — и не вижу ее, Ни глаз ее, ни кудрей. Белая ли она, смуглая ли, или рыжая, Или только череп у ней? Я хотел бы тяжелой хваткой Положить ее на перо В темный час, когда украдкой Выбегает она на перрон. Выбегает и слепо ищет Наши руки и наш удар, Оттого, что знает: нищие Мы стихами в эти года. Мы стихаем, и мы не можем С громким словом связать язык, И не наш ли по бездорожьям Тонким стоном Замер крик? Было б радостно, было б любо Дни, как пленников, повести, Или так, чтоб зубами схватить, Или так, чтоб вышибло зубы. 192322. РАБОТНИЦЕ
1 На руках твоих улегся труд, И овал лица так тонок, Ты похожа на мою сестру, У которой есть ребенок. Поздним часом сумерки пасут Облаков задумчивое стадо, В щели улиц радость понесу И пойду с тобою рядом. Месяц сядет в голубом зрачке, Звезды синие вплетутся в косы… Завтра на тяжелом молотке Загремит, заплачет осень. А пока под серое окно Приходи синеть, сентябрьский вечер. Ты похож на мой станок, У которого согнулись плечи. 2 Когда смелее и уверенней Разнесся площадями гул, Твой облик тихий и вечерний Заночевал в моем мозгу. И в час, когда лихие звоны Перекликались на борьбу, Я видел красные знамена И пару ямочек на лбу. Твоя коса, как сноп гречихи, И спелые изгибы плеч, И вечер пал большой и тихий, Как в праздник доменная печь. Я помню: колыхнулись песни И строчки поплыли звеня, И месяц глянул в поднебесьи На труп скучающего дня. 3 Зорька ль вспыхнула над домом Или милка у станка поет… Это голос твой знакомый Ручейком весенним капает, День, шатаясь, в небе тянется, Захмелел весенний пьяница. Ранним утречком напевы чьи Принесла из Комсомола ты… Два котла, как груди девичьи, Белым соком льют на молоты… Ох, и дразнят, окаянные, От лучей весенних пьяный я. Утром месяц плавал в инее, Опрокинул к низу день его… Показалось небо синее Твоей кофточкой сиреневой, Синих птиц увидел тоже я, На глаза твои похожие. Помнишь, к смене утром ранним, Шел я, думами волнуемый, Рядом ты… Звала в тумане, Угощала поцелуями, А с окраины по-прежнему Звал и звал гудок рассерженный. Грудь твою нащупал рядом Я руками неуклюжими, Ты меня суровым взглядом Навсегда обезоружила. С той поры гляжу за топками На тебя глазами робкими. Белый пар и печка красная Нас связали крепкой клятвою, За работою напрасно я Переплыть хотел глаза твои, Даже солнце алой птицею Утонуло за ресницами. И когда с работ обратно я Шел, как с праздника веселого Кто-то кинул шаль закатную На твою хмельную голову. День, шатаясь, брел устало По рабочему кварталу. 192323. УТРОМ
Ранним утром счастливые вести Мне газеты опять принесли — И о том, что волненья в Триесте И о том, что здоров Ильич. На окне моем изморозь вяжет Сноп непахнущих зимних цветов, Мне сегодня о многом расскажут Корпуса онемевших шрифтов. Льют столбцы оживленные пренья, Непонятные для меня… С белой стенки наклонится Ленин И тихонько начнет объяснять. Декабря непонятным узором Расписались на мерзлом окне… Будут Ленина добрые взоры На холодном стекле леденеть. Вьюга снежно ворвется в сени Разузнать у замерзших шрифтов — И о том, что где-то волненья, И о том, что Ильич здоров. 1923