Избранное

Мамыкин снова сделал паузу, а его супруга покачала головой и говорит:

— Да-а… Человеческой фантазии нет предела. Построить такой острый сюжет сможет не каждый…

Мамыкин говорит:

— Безусловно. Но ты слушай дальше. Главные события развернутся во второй серии. Сюжет будет откалывать такие финты, что ты просто ахнешь!

Супруга говорит:

— Ты знаешь, я сейчас слушала тебя с таким вниманием и с таким напряжением, что даже немножко устала. Ты мне эту картину доскажешь завтра.

Мамыкин говорит:

— Хорошо, пожалуйста. Завтра так завтра. Не возражаю.

Его обрадовали последние слова супруги. В самом деле: столько увидеть за один вечер, все понять, пережить и вдобавок тут же пересказать своими словами — это большая, чересчур большая нагрузка на одного человека.

Мамыкин чуть отдохнул и говорит:

— Ты знаешь, дорогая, почему я так люблю тебе рассказывать, потому что ты умеешь слушать, как никто другой… А сейчас мы поменяемся ролями. Ты будешь рассказывать, а я буду слушать.

Супруга говорит:

— Что я могу тебе рассказать?

— Как у тебя прошел вечер?

— Да так… Без особых событий.

— Никто не звонил?

— Звонили. Только ты ушел, позвонили из Дома кино и сказали, что сегодняшний просмотр отменяется и переносится на будущую среду.

Мамыкин помолчал, закурил сигаретку фильтром наружу и говорит:

— Жаль.

А супруга говорит:

— Да. Очень жаль.

1970

ХОЧУ БЫТЬ НАИВНЫМ

Всем моим друзьям известно, что я наивный человек. Как-то в день футбольного матча мы с приятелем приехали на стадион и с грустью убедились, что все билеты проданы.

— О билетах надо было позаботиться заранее, — сказал мой приятель. — Только с твоей наивностью можно было ехать сюда через весь город и на что-то надеяться!..

Мы прошли мимо бездействующих касс, и я вдруг увидел табличку — «Касса дипломатического корпуса».

Будь я ловкачом, я бы сделал попытку выдать себя за секретаря какого-нибудь посольства и кассирша открыла бы нам дорогу на футбол. Но подобные авантюры не в моем стиле.

Я просунул голову в окошко и, вспомнив заученное в школе немецкое двустишие о том, что «завтра, завтра, не сегодня, говорят все ленивые люди», с виноватой улыбкой четко сказал кассирше: «Морген, морген, нур них хойте, заген алле фауле лейте».

Кассирша оценила мою самокритичность. Понимающе кивнув, она протянула два билета.

Когда мы заняли свои места на трибуне, приятель похлопал меня по плечу и произнес: «До чего же ты ловкий малый!»

Я не понимаю, что он имел в виду.

Когда я женился, нам, естественно, потребовалась мебель. Моя жена Лариса сказала: «Давай купим гарнитур «Уют». Правда, эти гарнитуры бывают редко, их тут же расхватывают».

Ларисин дядя предложил план. Он сказал: «Надо  д а т ь  продавцу мебельного магазина, и за это продавец обеспечит вас дефицитным «Уютом». «Ни за что!» — сказал я. «Не подмажешь — не поедешь», — заметил дядя.

В мебельном магазине я подошел к продавцу с румяным лицом жизнелюба. Отведя его в сторону, я посмотрел ему в глаза и сказал: «Мне нужен гарнитур». «Возможная вещь», — сказал продавец и почему-то оглянулся по сторонам. «У вас есть гарнитуры «Уют»?» — «Были. Кончились». — «Тогда у меня к вам вопрос. Случалось ли в вашей практике, что дефицитный товар весь распродан, но заходит какой-нибудь знакомый, и оказывается, что есть еще один гарнитур. Бывает так?» «Никогда не бывает, — твердо сказал продавец. — Это же нарушение правил торговли». «Значит, лично с вами такого не случалось? — спросил я, убеждаясь, что Ларисин дядя опирался на непроверенные и нетипичные факты. — А может быть, вы забыли? А? Постарайтесь вспомнить. Мне это нужно знать. И потом, не было ли с вами случая, когда покупатель  д а в а л  вам кое-что и  в ы  в порядке ответной любезности шли ему навстречу? Вспомните».

Слова мои произвели на продавца сильное впечатление.

«Меня также интересует…» — начал было я, но продавец быстро протянул мне чек: «Вот, на ваше счастье, случайно остался один гарнитур. Платите в кассу». «Большое спасибо, — сказал я. — Могу ли я предложить вам…» «Ничего не надо, — сказал продавец и подмигнул, — все в порядке. Привет».

Если вы думаете, что, открывая людям свойства своей натуры, я извлекаю из этого какую-то выгоду, вы ошибаетесь. Уверяю вас, я это делаю не корысти ради.

Как-то недавно я зашел в гастрономический магазин. Там неподалеку от кассы я увидел двух мужчин — высокого в кепке и ватнике и полного в распахнутом пальто. Оба они с надеждой посмотрели на меня, и интуиция подсказала мне, что я им нужен, даже необходим, как человек, способный рассеять их сомнения или разрешить только что возникший спор.

«Чем могу быть вам полезен?» — спросил я. «Рубль есть?» — осведомился высокий. «Вы нуждаетесь?» — спросил я с сочувствием. «Вот именно, что нуждаемся, — доверительно сказал полный. — Мы в третьем нуждаемся». «А для какой цели?» — спросил я. Высокий откашлялся и пояснил: «У нас с ним спор вышел. Он говорит — есть жизнь на Марсе, а я ему говорю, что нету жизни. Вот мы вас дожидаемся, какой ваш ответ будет, есть жизнь на Марсе или нету?»

Я пожал плечами и сказал: «Вы задали мне очень непростой вопрос. Некоторые ученые утверждают, что на поверхности планеты Марс существует флора…»

К сожалению, мне не удалось закончить свою мысль. Мои собеседники вдруг потеряли интерес к решению проблемы, которая их так остро занимала минутой раньше.

«Слышь-ка, давай скорей, а то у нас обед кончается», — хмуро сказал полный.

Я достал из кармана блокнот и шариковую ручку.

«Назовите мне свои имена и фамилии, где вы работаете», — сказал я и открыл блокнот.

«А это зачем?» — спросил высокий.

«Я вам сейчас объясню, — сказал я. — Вы, наверно, знаете, что есть еще отдельные товарищи, которые в разгар рабочего дня, в обеденный перерыв, не отдыхают, не обедают, а где-нибудь в подворотне или в подъезде тайком пьют водку. Ради бога, не обижайтесь, но у меня вначале мелькнуло подозрение, что вы искали себе собутыльника… Теперь я понимаю, что это совсем не так. Вы затеяли спор и избрали меня арбитром. Если я кому-нибудь об этом расскажу, наверняка найдутся люди, которые мне не поверят. Тогда я назову ваши фамилии, укажу, где вы работаете, и любой при желании сможет убедиться, что я говорю правду».

Они слушали меня, как люди, разбуженные среди ночи.

Когда оба покинули магазин и зашагали к проходной завода, я спрятал блокнот и ручку. Мне по сей день обидно, что я не могу назвать вам имена этих любителей астрономии.

Я написал этот рассказ и пришел в редакцию. Еще до того, как редактор прочитал мою рукопись, я спросил у него: «Имеют ли место случаи, когда уже принятый рассказ в редакции откладывают в связи с тем, что поступил рассказ другого писателя — близкого друга редактора?»

Редактор сказал, что я говорю абсолютную чепуху.

Но я все-таки решил проследить за этим делом.

Если мой рассказ до сих пор не напечатан, значит, я прав, несмотря на то что я наивный человек.

1970

ГЛАВНАЯ РОЛЬ

Тут у нас недавно один товарищ прославился — Зюзин Эдуард Павлович.

Вы, наверное, думаете, он что-нибудь изобрел, оперу сочинил в трех действиях или слетал на небывалую высоту. Нет. Наш Зюзин Э. П. добился славы совершенно на другой основе. Он достиг ее, как говорится, исключительно своим ходом.

Сейчас я коротко изложу, как это все получилось.

Шестого августа, в четверг, вышел он из учреждения с целью пообедать в столовой. Закончив обед из трех блюд, Зюзин видит, что есть еще время. Тогда он думает: «Махну-ка я на ту сторону, куплю в киоске журнал «Здоровье» и прочитаю статью про органы внутренней секреции».

Только он успел перейти улицу, а точнее говоря, проспект, подходит к нему молодой человек и говорит: