Страница 3 из 14
Это был не просто паспорт. Это был мандат, и, по-видимому, столь же грозный, как и все, что исходило от Директории4. Он продемонстрировал Мелвилу, каких вершин достиг этот негодяй. Человек, которому была вверена такая власть, фактически подготовлен к избранию на пост Директора
Прилагалось описание предъявителя: рост 1,75 метра (что отличалось от роста Мелвила всего на пару сантиметров), телосложение стройное, осанка прямая, лицо худое, черты правильные, цвет лица бледный, рот широкий, зубы крепкие и белые, брови черные, волосы черные и густые, глаза черные, особых примет нет.
Во всех деталях, кроме цвета глаз, признаки соответствовали и Мелвилу. Это было серьезное препятствие, и он не мог придумать, как слово «noirs» 5 изменить на «gris» 6 так, чтобы при этом не оставалось явных и опасных следов подделки записи. И все-таки идея появилась. Принадлежности для письма были на столе. Он сел и попробовал. Чернила были подсохшие и темные по цвету — более темного оттенка, чем чернила в документе. Он разводил их водой из графина, добавляя каплю за каплей, пока не остался доволен. Затем он выбрал перо, проверил его, заточил, проверил вновь и прорепетировал на отдельном листе бумаги. Окончательно удовлетворенный, он уверенно взялся за паспорт. Было просто удлинить первую черточку в «п» — так получилось «р». Он присоединил крючок к «о» — так получилось «а». Прибавив над ней «птичку», он двинулся дальше и соединил точку с самой буквой, превратив «i» в «1». Затем маленький завиток в букве «г» сделал ее похожей на «е». И, наконец, буква «s» осталась неизменной. Он дал чернилам высохнуть и проверил. Лишь с увеличительным стеклом можно было разоблачить подделку, но для невооруженного глаза «noirs» безупречно трансформировалось в «pales» 7 — изящный компромисс, придуманный Мелвилом.
Он действовал без суеты, и потому потратил на это не много времени. Закончив с этим, продолжал уже проворнее. Он открыл курьерскую сумку Лебеля. Беглый осмотр ее содержимого — все, что позволяла ситуация. Но здесь ему повезло. Один из первых просмотренных им документов свидетельствовал о том, что Лебедь был ставленником Барраса, направленным для осуществления надзора за Бонапартом — другим ставленником Барраса, чтобы препятствовать склонности молодого генерала идти наперекор Директории и постоянно напоминать ему, что именно правительству в Париже он должен подчиняться и перед ним, в конечном итоге, нести ответственность.
На данный момент знать большего не требовалось. Он сложил бумаги обратно и запер сумку.
Он медленно обвел взглядом комнату в последнем осмотре. Удовлетворенный, он пододвинул к себе лист бумаги, взял перо, обмакнул его и быстро написал:
«Гражданин! Я требую, чтобы Вы явились ко мне на постоялый двор „Белый крест“ без малейшего промедления — дело государственного значения».
Он быстро подписал его именем Лебеля и прибавил ниже: «Уполномоченный депутат».
Он сложил бумагу и надписал адрес: «Коменданту французского гарнизона в Турине».
Выйдя на лестничную площадку, Мелвил позвал хозяина грубым и властным тоном, подражая французу. Приказав отправить письмо сию же минуту, он вернулся и вновь закрылся в комнате, но на сей раз не позаботился запереть дверь.
Прошло целых полчаса, прежде чем голоса, тяжелая поступь на лестнице и звон сабли по балясинам известили о прибытии коменданта.
Офицер — высокий, сухопарый, мускулистый мужчина лет сорока — с присущей ему надменностью и самоуверенностью, раздраженный требовательным тоном полученного письма, широко распахнул дверь и вошел без доклада. С порога он уставился на то, что узрел на полу. Затем его вопросительный взгляд обратился к человеку, который сидел за столом с пером в руке, равнодушно углубившись в какие-то документы, словно трупы каждый день составляли ему компанию.
Свирепо сверкающие глаза военного встретили беспощадную ярость в глазах джентльмена с пером. В качестве приветствия прозвучал раздраженный упрек:
— Вы заставляете себя ждать. Офицер напустил на себя важный вид.
— Я не являюсь на всякий кивок или вызов, — и с солдатской прямотой, режущей слух для политика, он добавил:
— Даже если это гражданин депутат.
— Вот как! — Мелвил взмахнул пером. — Ваше имя, будьте любезны?
Вопрос грянул столь резко, что комендант, тоже имевший немало вопросов, ответил почти непроизвольно:
— Полковник Лескюр, комендант гарнизона в Турине. Мелвил записал и посмотрел, словно ожидая чего-то еще.
Поскольку продолжения не последовало, он продолжил сам:
— Надеюсь, всецело в моем распоряжении.
— В вашем распоряжении? Позвольте! Положим, сначала вы расскажете мне, что все это значит. Этот человек мертв?
— У вас есть глаза или нет? Взгляните на него. Что же до того, что все это означает, то это означает, что произошел несчастный случай.
— О! Несчастный случай! Как просто, не правда ли? Всего лишь случай.
Комендант откровенно злорадствовал. Позади него показалось совершенно белое от страха лицо хозяина.
— Ладно, возможно, не совсем случайность, — сделал поправку Мелвил.
Полковник прошел вперед и наклонился над телом. В таком, согнутом положении он оглянулся, ухмыляясь:
— О, не совсем случайность? Он выпрямился и повернулся.
— Мне кажется, что это дело полиции, ибо этого человека убили. Предлагаю вам рассказать правду о происшедшем.
— Зачем тогда я послал за вами, как вы полагаете? И не повышайте на меня голос. Я этого не люблю. Я встретил этого человека этой ночью здесь случайно. Мне показались подозрительными его вид и поведение. Во-первых, он — англичанин, а нынче сам бог не знает француза, который придерживался бы хорошего мнения о ком-нибудь из этой вероломной расы. Англичанин в Турине или где-либо в Италии может быть объектом подозрения со стороны каждого. Я безрассудно изъявил намерение послать за вами, чтобы он лично вам мог представить надлежащий отчет. В ответ он направил на меня пистолет. Вот он, на полу. Я ударил его. Он упал и, по воле Провидения, ударился головой о каминный прибор, на котором вы видите кровь. Вот и все, что я могу рассказать вам. Теперь вы точно знаете, что произошло.
— О, я знаю? Я? — иронично усмехнулся комендант. — А кто подтвердит вашу прелестную маленькую байку?
— Если бы вы не были глупцом, то все доказательства обнаружили бы сами. Кровь на каминном приборе; характер раны; поза, в которой он лежит. Его не трогали после падения. У него должны быть бумаги, которые скажут, что он — англичанин по имени Маркус Мелвил. Я знаю о них, ибо он показывал их по моему требованию. Вы найдете их у него в кармане, и вам бы лучше ознакомиться с ними. К тому же, можно сократить поток слов, если вы взглянете на мои, — и он протянул разлинованный лист.
Это отвлекло побагровевшего полковника. Он выхватил паспорт, и затем его поведение изменилось, едва он прочитал грозные строки о полномочиях, которые могли предоставить все ресурсы государства в распоряжение предъявителя. Его глаза расширились, румянец сполз с его щек.
— Но… Но, гражданин депутат, почему… почему вы не сказали мне сразу?
— Вы не спрашивали. Вы многое приняли на веру. Вы, кажется, пренебрегаете должной формой. Знаете ли, полковник Лескюр, вы не вызываете у меня должного расположения. У меня будет возможность упомянуть об этом при генерале Бонапарте.
Полковник испугался.
— Но ради всего святого! Не зная, кто вы такой… В деле с чужеземцем… естественно…
— Хватит! Вы оглушили меня.
Мелвил взял паспорт да обессилевших пальцев военного и встал.
— Вы уже отняли у меня впустую много времени. Я не забуду, что мне пришлось полчаса ждать вашего приезда.
— Я не представлял себе безотлагательности дела. Полковник покрылся испариной.
4
Директория — верховный орган исполнительной власти из 5 человек, избираемых Советом Старейшин из списка в 50 человек, подготовленного Советом Пятисот. Ежегодно подлежал замене один член Директории. Под контролем каждого Директора находился определенный район страны (Юг, Север, Запад, Восток, Центр).
5
noirs — черные (франц.)
6
gris — серые (франц.)
7
pales — бледные, бесцветные (франц.)