Любовь как война

Ольга и этого врача посчитала некомпетентным. Дети, зачатые в большой любви, не рождаются больными. Таково было ее убеждение. Ее Саша просто не такой, как все. Чудак. У него свой образ мышления и язык. Она его понимает, и это значит, что научить его тому языку, на котором изъясняются остальные, те, что как все, – ее материнская миссия.

Она усердно с ним занималась. Изо дня в день. Когда забирала из детского сада (он был в спецгруппе – в другую его не брали), усаживала Сашу за стол и начинала уроки. И года не прошло, как сын стал понятно изъясняться. Он немного заикался и не выговаривал букву «р», но этим грешат и «нормальные» дети его возраста. Зато ее мальчик немного читал и писал простые слова, типа «мама», «папа», «Саша». Ему на тот момент едва исполнилось пять.

Ольга Алексеевна очень гордилась сыном. А вот муж его стыдился. И пытался убедить ее в том, что Саша никогда не станет нормальным. Поэтому предлагал отдать его в интернат, а не в обычную школу, как планировала Оля. Ларион вообще к сыну всегда относился прохладно. Даже когда еще никто не мог предположить, что Саша ребенок проблемный. Видимо, отец был слишком молод. А уж когда стало ясно, что сын не такой, как все, Ларион сразу предложил Оле отдать Сашу в детский дом инвалидов. Она тогда с ним чуть не развелась. Но поскольку любила, то простила. И стала доказывать мужу, что их сын не хуже других.

Когда Саша, шестилетний, стоя на табурете у новогодней елки, вместо четверостишия оттарабанил таблицу умножения, Ольга Алексеевна подумала, что муж это оценит. И поймет, как она права. Плод их любви никакой не отсталый, а как раз наоборот… Но Ларион, когда жена стала вымогать (он употребил именно это слово) у него комплименты в адрес Саши, сказал:

– Сними розовые очки, Оля. Наш сын аутист. И, как большинство детей с таким диагнозом, обладает феноменальной памятью. Для него запомнить таблицу умножения раз плюнуть…

– Диагноз поставлен некомпетентным специалистом! – возмутилась Оля. – Наш сын вполне нормален. И только ты этого не замечаешь…

– Это ты не замечаешь, что он ненормален, – возразил Ларион. После того как они чуть не развелись, он предпочитал помалкивать, когда жена заводила разговор о сыне. Вне дома Ларион оставался тем же Слепнем, высокомерным, язвительным, порой жестоким, хотя с Олей научился быть если не душевным и добрым, то все же терпимым. Но сегодня он выпил шампанского, вот и не сдержался. – Наш сын умственно отсталый! Признай уже это.

– Все воспринимают Сашу как обычного ребенка. И отмечают, что он очень развит для своего возраста, – не сдавалась Оля.

– Ты говоришь о случайных знакомых. Тех людях, с которыми ездишь в автобусе или дожидаешься своей очереди в магазине. Они не знают Сашу. Видят его десять-двадцать минут, пусть полчаса. Те же, кто сталкивается с ним постоянно, Ореховы из соседней квартиры, моя мама, воспитатели, доктора, наконец, – все они понимают: Саша не совсем нормальный ребенок, но с ним очень много занимаются. Оля, даже дебила, а наш сын, слава богу, не так сильно отстает в психическом развитии… так вот, даже дебила можно обучить. Если бы с ним кто-то возился столько же, сколько ты с Сашей, он смог бы заучить таблицу умножения.

– Не смог бы!

– Даже попугаи могут повторять то, что слышат! Запоминают фразы и воспроизводят их.

– Наш сын применяет таблицу. Он считает.

– Но впадает в ступор, если ломается карандаш, которым он пишет. Я видел, как вы занимаетесь. И вольный пересказ ему не дается. Я спросил как-то, о чем сказка «Золушка». Он не смог в нескольких предложениях мне ответить. Как сделал бы любой ребенок. Саша принялся воспроизводить по памяти текст…

Они долго спорили в ту новогоднюю ночь, но так ничего друг другу и не доказали. Могли бы разругаться вдрызг, да шампанское, которое Ларион в горячке допил, сыграло свою благую роль. Глава семьи размяк и вместо того, чтобы продолжать словесные баталии, увлек Олю на супружеское ложе…

Через девять месяцев в их семье случилось пополнение – родился еще один сын, Славка.

Надо сказать, что Ольга своей беременности не обрадовалась. Более того, она хотела сделать аборт. У нее муж-студент. Сын… э… не такой, как все… Нет, совершенно определенно, она не могла себе позволить – ни морально, ни физически, ни материально – еще одного ребенка. Потому что все на ней. Ларион что? Ни денег в дом, ни помощи по хозяйству. Знай строчит какие-то рассказы да притчи философские, хотя учится на радиоинженера. Хорошо еще, что она его в школу сторожем пристроила. А то бы он в семейный бюджет вклад вносил лишь своей стипендией. Но его учеба подходила к концу. Оставалось каких-то полгода. Оля уже мечтала о том, как они заживут, когда Ларион устроится на работу по окончании института… плюс ее две ставки… можно будет даже на море съездить… И тут! Бах! Беременность!

Первая мысль была – аборт. Она поделилась ею с мужем. Но тот – в штыки. Рожай и все тут. Оля не знала тогда, что супруг давно мечтал еще об одном ребенке… НОРМАЛЬНОМ!

Вячеслав таким и родился. Здоровым во всех отношениях чадом. Поэтому Оля со спокойной душой отдала его семимесячного в ясли, чтобы поскорее выйти на работу. И дело было не в деньгах. Хотя и в них семья нуждалась. Ольга Алексеевна пристроила-таки Сашу в обычную школу, в которой сама преподавала, пусть и в коррекционный класс, и взяла этот класс себе (чтобы этого добиться, она три месяца проходила специальное обучение). Так что в школу они с Сашей пошли вместе.

– Мама, – услышала Ольга голос сына и стряхнула с себя воспоминания о далеком прошлом. – Мам, ты что, не слышишь?

– Что? – уточнила она. Звуки до ее ушей доносились разные: начиная от тарахтения холодильника и заканчивая ором ворон за окном. Оля не знала, какой именно привлек ее сына. Это мог быть и «топот» тараканов, который никто, кроме него, не слышал. В детстве Саша постоянно жаловался на то, что он мешает ему спать. Она считала, что у сына феноменальный слух. Ларион же, когда Саша в очередной раз поднял их среди ночи, чтобы пожаловаться на то, что тараканы его разбудили своим топотом, с раздражением выпалил: «Они бродят только в твоей голове!»

– Всё, – выдохнул Саша.

– Что все?

– Он замолчал.

– Да кто… кто замолчал? – Вариантов было несколько: ворон, что каркал, соседский телевизор, слышимый в их квартире, кран, иногда подкапывающий… таракан, бродящий в голове Саши…

– Человек, который умирал… Он дышал вот так… – Саша набрал полную грудь воздуха и с хрипом его вытолкнул из легких. – А теперь замолчал.

– Где умирал? Кто? – испуганно переспросила Ольга.

– Тот, кого мы знаем. Его больше нет. Он испустил дух…

И, замерев, стал шарить глазами по кухне. У Ольги мурашки по телу побежали…

Ее сын еще и призраков видит?

– Он где-то рядом, – пробормотал Саша. И тут его глаза уперлись в потолок. – Там!

– Кто?

– Мертвец.

И, шумно выдохнув, принялся доедать свой завтрак.

– Саша, объясни, пожалуйста, в чем дело? Ты что-то услышал, да? Или почувствовал?

Сын пожал плечами.

– Что за человек, как ты выразился, минуту назад испустил дух?

Но Саша как будто ее не слышал. Его вниманием завладела яблочная косточка. Он взял ее с тарелки и стал рассматривать на свет с таким вниманием, будто в его руках как минимум бриллиант, или как максимум новая форма жизни. В такие минуты до него невозможно было достучаться, но Ольга Алексеевна собралась предпринять еще одну попытку, когда в дверь заколотили…

Именно так!

Не постучали, не позвонили, что привычно, а именно заколотили…

Тра-та-та-та-та!

Да настойчиво так, нетерпеливо, если не сказать, нервно.

Ольга вздрогнула всем телом. А Саша продолжил свое занятие. Только как-то странно усмехнулся. Будто знал, кто пришел и зачем.

Ольга Алексеевна прошла в прихожую и распахнула дверь.

На пороге она увидела соседку Машу Орехову. Ольга ее не любила. Именно эта женщина когда-то поставила под сомнение нормальность Саши и, убедившись в том, что он умственно отсталый, растрезвонила об этом всем во дворе. А ведь кое-кто из соседей, живущих в других подъездах, воспринимал его как обычного ребенка. Ольга так и не простила этого Ореховой. Хотя с тех пор прошло несколько десятков лет.