Страница 23 из 25
В полиции Татьяне ответили, что арестовать ее сына просто так не могут, нужен состав преступления.
– Он кого-то ограбил? Обворовал? Угрожал? – спрашивал коп.
– Ограбил? Угрожал? Нет, что вы...
– Тогда мы не можем вам помочь.
Пав духом, Татьяна возвращалась из полиции домой. И вдруг – конечно, ограбил! Конечно, угрожал! Ей нужен документ на защиту от собственного сына! С полпути она вернулась в прокуратуру и запросила специальный документ – «order of protection», сказав, что Гарик ей угрожает расправой из-за денег. Теперь любое появление Гарика в ее квартире или в этом доме было уголовно наказуемо.
Сын не придал этому документу никакого значения: неужели его всегда покорная мать на такое пойдет? Не обратил он особого внимания и на новый врезанный замок. Однако на этот раз Гарик просчитался. Мать стала мужественной, потому что любила его.
Он пошел лечиться в очередной госпиталь, но вечером снова раздался звонок в дверь. Предчувствуя недоброе, Татьяна подошла к двери.
– Мамочка, открой! Я голодный! Я замерз!
– Ты опять сбежал? – спросила Татьяна, опустив руку на замок.
– Я только переночую, а утром пойду лечиться. Мне нужно вернуть долг. Мамочка, меня убьют, если я им не отдам двести долларов. Они стоят под домом с пистолетом!
– Я тебя не впущу, – спокойно ответила Татьяна. Ее ладонь, лежащая на замке, не шевельнулась.
Он долго кричал, плакал, потом ушел. Затем кто-то звонил по телефону, на ломаном английском предупреждал, что Гарика застрелят. Стучались соседи, сообщая, что ее сын в одних брюках и рубашке валяется на бетонных ступеньках, а сейчас лютая зима. Но Татьяна не открывала.
– И как же вы, мать, могли оставаться в теплой квартире, зная, что ваш сын валяется полураздетым на холодных ступеньках и его могут убить?!
Она смотрит мне прямо в глаза:
– А вы думаете, мне было легко? Я сидела под этой дверью и ревела белугой. А потом позвонила в полицию и сообщила, что Гарик нарушил «order of protection» и появился в доме. Я сказала, что он лежит на лестнице, пусть приедут и арестуют его. Потому что тюрьма – это три раза в день еда, чистая постель и методон. Тюрьма – его спасение. После этого у меня был сердечный приступ...
ЕМУ – ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА
– Гарик вышел из тюрьмы с направлением на лечебную программу «Бронкс Салвэйшн Арми». Попросил у меня денег. Дала ему два доллара на проезд. Предложила: «Хочешь, поедем вдвоем?». Но он отказался: «Нет, теперь не нужно. До этого я пытался лечиться для тебя, а теперь – для себя». И уехал. Приезжаю к нему через две недели, вижу – в сыне что-то положительно изменилось. Сказал, что в отличие от других лечебниц здесь ему нравится.
– А где он сейчас?
– В специальной клинике, от Нью-Йорка туда ехать на автобусе два часа. Скоро исполнится четыре месяца, как он там. Представляете, Гарику теперь доверяют сопровождать наркоманов в лечебницу! По выходным езжу туда: он выглядит великолепно, подтянут, занимается в спортзале, плавает в бассейне. Просит привезти книжки и его любимые баклажаны с уксусом и орехами.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Эта квартира постепенно приобретает нормальный вид: появился телевизор, кое-что из мебели. Татьяна занята поисками нового жилища, где угодно, лишь бы подальше от проклятой Pits Street! Она уже редко вздрагивает от вечерних звонков в дверь или по телефону. Работает в том же госпитале санитаркой. Недавно ей повысили зарплату.
Жизнь изменилась, но кошмары недавнего прошлого продолжают мучить. Татьяна почему-то уверена, что ее вещи и деньги продолжают исчезать, а она – навсегда нищая. Она хорошо помнит, какой испытала ужас, когда на мониторе банковской машины засветилось $68. Поэтому иногда она подбирает на улице пустые бутылки. И вечерами, выключив свет, неподвижно стоит у окна за темной шторой в ожидании, что вот-вот нагрянет полиция и из подъезда в наручниках выведут тех, кто продавал ее сыну наркотики.
2011г.
В НОЧЬ НА РОЖДЕСТВО В ДЖОРДАНВИЛЛЕ
Вырвавшись из Нью-Йорка, моя машина мчалась на север. Черная полоса дороги, заснеженные холмы. В Нью-Йорке еще дожди, слякоть, а здесь, на севере штата, уже настоящая зима – снега, метели.
На указателях мелькают необычные названия городков: Монахатан, Черокез, Мохавк. В этих краях когда-то обитали индейцы. Поворот налево. Поселок Джорданвилль. Еще один поворот. Машина выносится на пригорок – и впереди, блестя золотыми куполами, красавица церковь.
Мы у входа в Свято-Троицкий монастырь. За воротами монастыря течет многотрудная молитвенная жизнь.
ххх
Только что закончилась церковная служба. Все направились в трапезную на обед.
В металлических тарелках – овощной суп, консервированная кукуруза, хлеб. Меня пригласили к столу. Больше всего мне понравилась вареная картошка с запахом дыма (как позже выяснилось, еду здесь готовят в печи на дровах). Несмотря на множество едоков – человек сорок, стук ложек по тарелкам не заглушал голоса читающего «Жития святых». Во время двадцатиминутной трапезы никто не обронил ни слова.
– Таков порядок, – объяснил брат Андрей, который стал моим монастырским гидом. – Смотреть в тарелку соседа или разговаривать здесь не принято. Трапезная – это тоже церковь: здесь висят иконы, здесь мы молимся, слушаем «Жития».
– Но меню у вас хлипенькое...
– Сейчас пост, а во время поста мы себя ограничиваем в еде больше обычного: не едим рыбу и молочное. Кстати, некоторые продукты у нас собственные, монастырские: мед со своей пасеки, овощи с огорода, рыбу тоже сами ловим. Приезжай к нам летом, когда здесь очень красиво.
ххх
Монастырь зачинался в двадцатых годах прошлого столетия: в Советской России тогда преследовали священников и разрушали храмы, а за границей православное духовенство, покинувшее Родину вместе с Белым движением, объявило себя независимым от Московской патриархии. Русская православная Церковь раскололась тогда на так называемые «красную» и «белую». (Воссоединение произошло относительно недавно, в 2007-м году. – авт.)
Основатели монастыря – иеромонах Пантелеймон и регент-псаломщик Иосиф. Оба русины, родом с Волыни. Возможно, схожесть ландшафта Прикарпатья с ландшафтом на севере штата Нью-Йорк сыграла не последнюю роль в том, что Пантелеймон решил именно здесь основать монастырь. Может, ему понравилась уединенность этих мест, или же ангел шепнул монаху, что среди этих холмов, недалеко от поселка Джорданвилль, возникнет самый крупный в США русский православный монастырь.
– Я, конечно, Пантелеймона уже не застал, – говорит Андрей. – Но те, кто постарше, его знали. Рассказывают, что человеком он был суровым, никто, однако, его не поминает худым словом. В последние годы жизни его мучили ужасные боли в позвоночнике, он ослеп, но никому не жаловался. Архимандриты Пантелеймон и Иосиф покоятся на этом кладбище рядом с братией.
– Странное кладбище – ни памятников, ни бюстов.
Перед нами – около тридцати белых деревянных крестов.
– Монаху тяжелый камень на могиле не нужен. Братия эти кресты подновляет, а вечером зажигает перед ними лампады.
Будни Джорданвилля
(фотографии из журнала Holy Trinity Monastery)
ххх
Монастырь существует за счет издательской деятельности, продажи икон и на пожертвования. Здесь есть иконописная мастерская, типография, где издается и распространяется по всему миру (даже на Гаити) огромное количество церковной периодики. Здесь же и духовная семинария, выпускники которой становятся либо монахами, либо рукополагаются в священники и направляются в приходы по всему русскому зарубежью.