Страница 18 из 25
– Значит, судья всегда берет сторону пассажира или полицейского?
– В основном, да. Но бывают случаи... Месяца два назад на суд был вызван один русский кэбби. Полицейский навешал на таксиста всех собак: проехал на красный свет, неправильно заполнен путевой лист, грязный салон машины. Записав все обвинения, полицейский произнес напоследок: «Вонючий жид!». А тот кэбби оказался смышленым парнем: принес в суд фотографии, доказывающие, что его путевой лист был заполнен правильно и салон машины был чист. На суде полицейский начал запинаться. И тут кэбби выдал: «Господин судья, я приехал в Америку из страны, где часто унижали мое национальное достоинство. А здесь, в свободной стране, представитель власти назвал меня вонючим жидом!» Судья подскочил и как заорал на полицейского: «Вон отсюда!». Кэбби был признан невиновным.
Наш разговор с адвокатом внезапно прервался.
– Владимир Френкель, – произнес голос в динамике, – комната номер три.
Обвиняемый и его адвокат прошли по коридору и открыли дверь комнаты номер три. Следом за ними в ту же комнату вошел инспектор-негр, обвинивший Володю в отказе ехать в Гарлем.
ххх
Среди достаточно рослых кэбби фигура щупленького Эдварда Менделя выглядит несколько карикатурно. Да и сам Эдвард, похоже, всегда не прочь пошутить, причем сопровождает свои слова комической мимикой. В Менделе умер артист. Подвижный семидесятивосьмилетний Мендель, всю жизнь отработавший клерком в Комиссии по такси и лимузинам, давно на пенсии. Но почти каждый день приходит сюда в своем форменном пиджаке с бляхой на груди, чтобы быть в курсе всех дел этой организации. Он бесплатно (разве доллар или два – деньги?) раздает советы таксистам, подводит их к адвокатам, суетится, шебуршит, но чем толком занимается, ответить, наверняка, трудно даже ему самому. На разговор Мендель идет охотно:
– Жалобщики-пассажиры на суд часто не приходят. Им ведь за это денег никто не заплатит. В сердцах напишут и отправят жалобу, а на следующий день забудут об этом. Зато таксист должен переживать, нанимать адвоката. Попадаются, конечно, и очень вредные жалобщики. Но этому парню, по-моему, повезет.
Возле нас – еще один русский «король», ожидающий вызова. Ему 54 года, родом из Минска, кандидат математических наук, английским почти не владеет. В Нью-Йорке он всего лишь год, такси водит второй месяц. Он удручен: адвокат из профсоюза таксистов в суд почему-то не пришел. Что же будет, когда позовут к судье? Как защищаться? Что говорить? На каком языке?
– Утром села одна ко мне в машину, я смотрю – пьяная, еле языком ворочает, – рассказывает «король» историю своего «преступления». – Я ее высадил, а она, стерва, написала жалобу, что я отказался ее везти и якобы в придачу ей нахамил.
Он говорит правильным русским языком, интеллигентный человек, ученый, даже слово «стерва» произносит с неловкостью.
– Ничего, – утешает его старик Мендель. – Скажи судье, что она была пьяной, сама хамила и материлась, а ты – воспитанный человек, с хулиганками дела не имеешь. Но только не кричи, судьи этого не любят.
Математик понимающе качает головой и посматривает на часы. Уже прошло пятьдесят минут, как должен был начаться суд. Жалобщицы все нет. Если через десять минут она не появится, кэбби будет признан невиновным и отпущен без штрафа.
Злодейка иммигрантская судьба! Не по ее ли воле этот 54-летний математик сегодня очутился в когорте нью-йоркских таксистов, да еще в зале суда? Он не жалуется. Что жаловаться, если нужно зарабатывать деньги, чтобы кормить семью? «Ничего, со временем узнаю город, выучу язык, жена окончит бухгалтерские курсы. А там...». Он не может скрыть волнения. Остается три минуты, две, одна...
О-о, это священное, наполненное музыкой, слово «отпущен»! Кэбби получает «отпускной» документ. Он светится радостью, как выигравший крупную сумму в «Лото-миллион». Воистину королевским жестом протягивает старику Менделю два доллара за моральную поддержку. Он даже не обращает внимания на предупреждение, что если жалобщица объявится и предъявит уважительные доказательства причины своей неявки, то дело будет возобновлено. Стоящий рядом с ним кэбби-пакистанец похлопывает математика по плечу: «Счастливчик!».
А из комнаты номер три выходит другой «король» – Володя. Сжимает в руке квитанцию штрафа и достает из своего бумажника деньги. Становится в очередь к стеклянному окошку кассы.
Очередь продвигается быстро. Штрафы – двести долларов, триста, четыреста. Из грубых рук шоферюг купюры переходят по ту сторону стекла, восстанавливая законность, но очень часто нарушая справедливость.
2010 г.
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ФЕНИ
Перед нами – законопослушный гражданин, причем весьма деликатный, я бы сказал, с оттенком той старинной русской вежливости, какую крайне редко доводится встречать вообще, а тем более, здесь, в Нью-Йорке. У него хорошо поставленный голос, правильная речь, лишенная словесного мусора, всегда безупречный внешний вид – костюм и галстук. Взглянув на него, подумаешь, что этот человек вращается в кругах, где предметом разговоров является исключительно поэзия, философия, живопись. И вдруг – громом средь ясного неба: «А по фене ботаешь?!»
Валерий Щукин более двадцати пяти лет работает переводчиком в судах Нью-Йорка. Он соавтор Профессионального и этического кодекса судебного переводчика США.
Во время судебных слушаний фигура переводчика почти незаметна. Пожалуй, переводчик – один из немногих, кто покидает судебный зал после вынесения вердикта безразличным. Впрочем...
– Представителю нашей профессии приходится сталкиваться с человеческим несчастьем, покалеченными судьбами. Оставаться к этому безразличным порою очень трудно, – делится Валерий. – Но если смотреть исключительно с профессиональной точки зрения, то судебный переводчик – это нейтральное существо, машина, если хотите – попугай, который во время слушаний не имеет права и выражением лица выказывать какие-либо эмоции, свое отношение к происходящему.
Недавно арестовали группу моих коллег с Брайтона. Наряду с переводами они изготавливали фальшивые документы. При обыске у них в офисе нашли печати и бланки различных учебных заведений России и Украины. Странно было видеть своих собратьев по ремеслу, идущих по коридору в наручниках. Ещё более странным, вернее сказать, глупым было возмущение арестованного владельца этой фирмы, который не нашел сказать судье ничего другого, кроме как: «Но ведь на Брайтоне почти все переводчики этим занимаются. Отчего же взяли именно меня?». На что судья, со свойственным многим американским судьям чувством юмора, ответил: «Ведь надо было с кого-то начинать».
– Валерий, расскажите, почему вы избрали эту профессию, и как начиналась ваша карьера в Штатах?
– В прошлом я преподаватель английского языка в Минском институте иностранных языков. Оказавшись в США, решил делать ставку именно на это. В начале восьмидесятых годов в Нью-Йорке судебных процессов с участием русскоязычных иммигрантов было куда меньше, чем сегодня. Однако нужда в русских переводчиках все же существовала. Я разослал резюме во все суды – федеральные, штатные, городские, и вскоре был приглашен на слушания в Манхэттенский федеральный. Помню, как тогда у меня со страху тряслись коленки – думал, сейчас прокурор или подсудимый что-то скажут, я не смогу перевести, сяду в лужу. Но все обошлось. В следующий раз я был уже смелее, а потом пошло-поехало.
Судебный переводчик Валерий Щукин
ххх
Конец семидесятых- начало восьмидесятых было временем первого бандитского передела «русского Нью-Йорка», когда на Брайтоне затрещали одиночные выстрелы и начала литься кровь. Однако большинство преступлений, совершаемых тогда иммигрантами из «совка», были достаточно примитивны: кражи в супермаркетах, вождение машин в пьяном виде, драки. Не секрет, что из Союза власти умышленно выпускали людей с уголовным прошлым, чтобы они в США, как говорится, воду мутили. Серьезные преступления, как правило, связаны с большими деньгами, а таковых у наших иммигрантов в Нью-Йорке тогда почти не водилось.