Арлекин

Он коснулся моего лица:

— Анита, в чем дело?

Я покачала головой:

— Не знаю.

Я и в самом деле не знала. Меня тянуло к Натэниелу, но избыточно как-то. Я отвернулась, чтобы не смотреть ему прямо в лицо. Да что за фигня сегодня со мной творится?

Он попытался притянуть меня в поцелуе, и я отодвинулась. От поцелуя я сейчас просто расклеюсь.

Он опустил руки, и в его голосе появились первые нотки злости. Чтобы Натэниел разозлился — это многое нужно.

— Это всего лишь кино, Анита. Я даже секса не просил, только в кино сходить.

Я подняла к нему взгляд:

— Я бы предпочла домой — и секс.

— Отчего я и просил кино.

— Что? — наморщила я лоб, не понимая.

— Тебя смущает, что тебя видят со мной?

— Нет. — Я позволила себе выразить неприятное недоумение по поводу того, что он задал подобный вопрос.

А лицо у него было серьезное, уязвленное — вот-вот он рассердится.

— Так в чем же дело? Ты меня даже не поцеловала.

Я попыталась объяснить:

— Я на минуту забыла обо всем, кроме тебя.

Он улыбнулся, но до глаз улыбка не дошла.

— И это так плохо?

— В моей профессии — да.

Я смотрела, как он пытается понять. Он красив, но я могла сейчас смотреть на него без идиотской мины. Придвинулась поближе, ощутила запах нового кожаного пальто. И обняла Натэниела, а он после секундной паузы обнял меня в ответ, и я зарылась лицом в кожу пальто и в него. Сладкий, чистый аромат — а под ним угадывается запах ванили. Я теперь знала, что это не только он, что частично этот сладкий запах создается шампунями и одеколоном, но эти ароматы никогда не ощущались такой соблазнительной ванилью на чьей-нибудь другой коже. Таинственный фокус кожной химии, изменяющей аромат по-настоящему хороших духов.

— Нужно пойти сесть, — шепнул он мне в волосы.

Я отодвинулась, снова хмурясь, встряхнула головой. Мысли прояснились, но не совсем. Тогда я полезла в карман пальто за бархатной сумочкой, открыла ее и вытащила, покопавшись, крестик. Он себе лежал на ладони, серебряный и спокойный. Я наполовину ждала, что он засветится, покажет, что какой-то вампир на меня хочет воздействовать. Но он лежал без малейших признаков жизни.

— Что случилось, Анита? — Теперь у Натэниела был встревоженный вид.

— Кажется, кто-то на меня воздействует.

— Крест не показывает.

— Натэниел, ты неотразим, но настолько забываться на людях — совсем не в моем характере.

— Ты думаешь, это опять Дорогая Мамочка?

Так я прозвала главу совета вампиров, создательницу всей вампирской культуры. В прошлый раз, когда она на меня обратила внимание, крест мне прожег ладонь, и вынимать его пришлось доктору. На ладони навечно остался шрам. До сих пор крест у меня в сумочке или под кроватью не давал ей приблизиться.

— Не знаю, быть может.

— Не так уж много есть вампиров, которые могут пройти через твои парапсихические щиты, — напомнил он.

Я надела цепочку на шею — серебро блеснуло на шелковом свитере.

— Ты уверена, что между тобой и серебром достаточно ткани?

— Нет, но я не думаю, что это Мамуля.

Он вздохнул и попытался убрать с лица хмурую озабоченность.

— Ты думаешь, в кино лучше не ходить?

— Нет, Жан-Клод сказал, что сегодня нам ничего не грозит.

— О’кей, — согласился Натэниел, — только мне не нравится, как ты это сказала. Объясни, что сейчас происходит?

— Пойдем сядем, и я тебе расскажу, что знаю. Хотя это и немного.

Мы нашли два места в заднем ряду, так что за спиной у меня была стена, и мне был виден весь кинотеатр. Это не потому, что я вдруг стала параноидально осторожна — нет, не больше обычного. Я всегда, если есть возможность, сажусь в заднем ряду.

Пока шли анонсы, я ему рассказала все, что знала — как я и сказала, это было немного.

— И это все, что Жан-Клод тебе сказал?

— Ага.

— Что-то слишком таинственно.

— Не то слово.

Началась музыка, свет постепенно погас, и убейте меня на месте, если я помнила, как называется фильм, который мы решили посмотреть. Спрашивать Натэниела я не стала — во-первых, это могло ранить его чувства, а во-вторых, сейчас я сама все узнаю.

4

Через три часа с копейками я уже знала, что смотрели мы новую версию «Кинг-Конга». Натэниелу кино понравилось больше, чем мне. Спецэффекты были потрясающие, но я готова была принять смерть обезьяны куда раньше, чем она на самом деле состоялась. Очень с моей стороны нехорошо, тем более что местами фильм был замечательный. Крест у меня ни разу не засветился, и я не была заворожена Натэниелом более обычного. Обычного — это когда сидишь в кино вдвоем, в темноте, на местах для поцелуев, это приятно и забавно, но самообладания не теряешь. Я было подумала дать рукам волю, и с кем-нибудь другим из мужчин моей жизни, может быть, и поступила бы так, но у Натэниела куда меньше внутренних запретов, чем у прочих. Я могла случайно запустить процесс, который мне не захотелось бы заканчивать прямо в кинотеатре. К тому же невозможно одновременно смотреть кино и тискать бойфренда. Я, по крайней мере, так не умею.

Вот что мне после такого длинного кино надо, так это забежать в туалет. Кто бы решил мне такую загадку: почему в мужской никогда нет очереди, а в женский — не бывает такого, чтобы не было? Отстояв, сколько пришлось, я все-таки попала в кабинку. Хорошо хоть там чисто было.

Шум остался снаружи, я была одна. Черт, долгая вышла очередь.

Я натянула и застегнула все, как было. Вот что я люблю в наплечной кобуре вместо набедренной — не рискуешь утопить пистолет в унитазе. Внутренняя брючная кобура, которая не цепляется за ремень, наиболее в этом смысле ненадежна. Пистолеты, в отличие от пейджеров, не плавают, а тонут.

Я расправила чулки, радуясь, что не надо больше возиться с колготками — чулки с подвязками в этом смысле куда удобнее.

Я распахнула дверь кабинки — в туалете никого не было. Когда я пошла к умывальникам, увидела на одном из них коробку. А на ней большими печатными буквами надпись: «Анита».

Вот же паразит маленький! Как смог Натэниел сюда пробраться и оставить подарок? Поймали бы его в женском туалете — шуму было бы…

Я вымыла руки, высушила их и открыла коробку. Пришлось разворачивать слои белой упаковочной бумаги, а в них была маска. Белая, на все лицо от подбородка до лба, с прорезями для глаз. И совершенно ровного цвета — на меня смотрело пустое белое лицо. Зачем бы он мне такое покупал? Будь она кожаная и модного фасона, я бы предположила нечто занимательное на сексуальном фронте, но эта маска была не того типа. Конечно, я в масках того типа не эксперт, так что могла и ошибиться. Если так, то идея меня не привлекла. Я вообще маски не люблю, а с бондажем и подчинением у меня тоже отношения не очень. Тот факт, что меня саму в эту сторону слегка склоняет, не уменьшил моей неприязни, а напротив — даже увеличил ее за счет испуга. В других ненавидишь чаще всего то, чего боишься в себе.

Я попыталась сделать выражение лица между бесстрастным и довольным, и вышла, держа коробку в руках. Натэниел ждал у противоположной стены, держа мое и свое пальто и свою шляпу — в помещении в шляпе было бы жарко. Он улыбнулся, когда увидел меня, и направился ко мне:

— Кто-то это оставил в туалете?

Я показала ему, что на коробке мое имя.

— Я думала, ты хочешь сделать мне сюрприз.

— Ты не любишь сюрпризов.

У меня участился пульс — не сильно, но все же, и я встала так, чтобы у меня за спиной была стена. Вдруг я стала рассматривать публику, пристально рассматривать, но вид у всех был совершенно безобидный — по крайней мере не виноватый. Парочки, держащиеся за руки, семьи с детишками — нормальнее не придумаешь.

— Что там внутри? — спросил Натэниел.

— Маска, — ответила я шепотом.

— Можно посмотреть?

Я кивнула.

Он снял крышку и бумагу, пока я разглядывала довольных кинозрителей, выискивая злонамеренных. Одна пара смотрела на нас слишком пристально, но по причинам скорее всего иным.