Белларион

Первой удалилась принцесса, за ней ушли юный маркиз и Фенестрелла, а затем регент отпустил мессера Корсаре и слуг, но попросил остаться Беллариона.

— Я не задержу вас надолго, мессер; я знаю, что вы устали после дороги, — обратился к нему маркиз Теодоро. — Но прежде, чем мы расстанемся, вы, возможно, согласитесь в двух словах рассказать мне о предложении Фачино, с тем чтобы я успел подумать над ним до того, как мы соберемся все детально обсудить.

Белларион, как никто другой знакомый с умением маркиза Теодоро строить далеко идущие планы, почувствовал, что его ожидает словесная дуэль, в которой ему потребуется вся его изворотливость.

— Ваше высочество желает, насколько мне известно, вернуть Верчелли и восстановить свою власть в Генуе, однако в одиночку вам не под силу осуществить свой замысел. Синьор Фачино, со своей стороны, может с успехом противостоять миланскому герцогу, но он хочет перейти к наступательным действиям, выгнать Малатесту из Милана и заставить герцога пойти на уступки. Союз вашего высочества с синьором Фачино позволит обеим сторонам достичь желаемых результатов.

Регент молча прошелся по комнате и встал перед Белларионом, высокий и изящный, словно двадцатилетний юноша. Бледные, близко посаженные глаза маркиза уставились на Беллариона.

— Какие гарантии может предоставить граф Бьяндратский? — тихо спросил он.

— Гарантии? — с наигранным удивлением откликнулся Белларион, и его сердце екнуло. Белларион не обманывал себя: под личиной внешнего спокойствия, пожалуй, даже бесстрастия, скрывалось неуемное честолюбие и мстительность маркиза, и если его интересовали гарантии, то лишь потому, что он опасался лишиться того, чего хотел сильнее всего.

— Гарантии выполнения Фачино своих обязательств после того, как я выполню свои, — сказал регент, своей фразой подтверждая догадку Беллариона.

Белларион лукаво улыбнулся.

— Синьор Фачино предлагает начать кампанию установлением вашего контроля над Верчелли. Это лучше любых гарантий; это — плата вперед.

Бледные глаза регента на мгновение вспыхнули.

— Всего лишь частичная плата, — невнятно проговорил он. — А остаток?

— Для закрепления вашего владения следующий ход должен быть сделан против самого Милана.

Регент медленно склонил голову.

— Я подумаю, — серьезно произнес он. — Я соберу совет, и мы взвесим ресурсы, которыми сейчас располагаем. Могу заявить, что, каким бы ни было наше решение, я польщен предложением Фачино. А сейчас, синьор, вам нужен отдых.

Он вызвал своего камергера, перепоручил его заботам Беллариона, заверив последнего, что все во дворце и в городе Касале в его распоряжении, и, соблюдая положенные случаю церемонии, откланялся с таким видом, словно все, что он сегодня сказал, было просто дань уважения к Фачино.

Глава XVIII. ЗАЛОЖНИК

Лучи вечернего солнца окрасили золотом террасы дворцового сада, беломраморный храм, отражавшийся в безмятежной глади озера, увитые розами гранитные балюстрады, высокие, аккуратно подстриженные самшитовые деревья, посаженные не одну сотню лет назад, и изумрудные лужайки, где прогуливались фазаны; туда отправилась подышать воздухом принцесса Валерия с камеристками Изоттой и Дионарой, и там же вскоре появились рыцарь Белларион и педант Корсарио, оживленно обсуждавшие Лукреция note 91. Педант не питал большой любви к словесности и не потрудился скрыть свою скуку, однако же продемонстрировал глубокое знание Апулея note 92 и Петрония [Петроний Гай (умер в 66 г.) — латинский писатель галльского происхождения, ведший роскошную жизнь при дворе императора Нерона, прозванный «Арбитром элегантности»; ему приписывается авторство романа «Сатирикон», дошедшего до наших дней не полностью. «Ужин Тримальхиона» — глава из этого романа] и с довольной ухмылкой цитировал непристойности из «Золотого осла» и «Ужина Тримальхиона».

Белларион оставил Лукреция и превратился в восторженного слушателя, подчеркнуто восхищаясь эрудицией мессера Корсарио и одновременно краешком глаза наблюдая за верхней террасой, где находилась принцесса.

Правда, в одном месте он решился сделать замечание. Мессер Корсарио ошибся, уверенно заявил он, и приведенные им строки были из Горация note 93, но никак не из Петрония. Однако Корсарио стоял на своем, и между ними разгорелся жаркий спор.

— Это поэзия, — не уступал Белларион, — а «Ужин Тримальхиона» написан в прозе.

— Верно. Но там попадаются стихи, — с трудом сдерживался Корсарио, впервые столкнувшийся со столь диким невежеством.

Но когда Белларион в ответ лишь презрительно рассмеялся, обиженный педант решил отправиться за книгой, чтобы посрамить этого зазнавшегося спорщика. Тем временем Белларион поднялся на верхнюю террасу, и принцесса Валерия, заметив его появление, остановилась и сурово посмотрела на него.

— Я не помню, чтобы посылала за вами, мессер, — ответила она на его глубокий поклон, давая понять, что есть существенная разница в их положении.

Ему удалось сохранить невозмутимое спокойствие, но его ответ прозвучал глупо даже для его собственных ушей:

— Мадонна, я многое отдал бы, чтобы убедить вас в том, что я остаюсь вашим покорным слугой.

— Ваши методы ничуть не изменились, мессер. Да и с чего бы вдруг им меняться, в самом деле? Не с их ли помощью вы достигли славы?

— Не попросите ли вы ваших камеристок оставить нас на минуту наедине? Мне надо сказать вам пару слов, а мессер Корсарио хоть и отправился понапрасну, но скоро вернется. И я сильно сомневаюсь, что мне представится другая возможность поговорить с вами.

Секунду она колебалась, но затем сделала камеристкам знак удалиться.

— Не туда, ваше высочество, — поспешил поправить ее Белларион. — Пусть они отойдут вон в ту сторону и встанут в одну линию с нами, так, чтобы из дворца казалось, что мы все стоим вместе.

На ее губах появилась улыбка удивления.

— Вам не откажешь в предусмотрительности, — сказала она.

— При моем рождении, мадонна, мне не было отказано только в интеллекте, — начал было он, но тут же перешел непосредственно к делу:

— Я хочу вовремя предупредить вас, мадонна, о своих намерениях, хотя с вашими способностями неверно интерпретировать события вы наверняка не одобрите их. Если мне удастся успешно завершить то, для чего я послан сюда, то завтра или в крайнем случае послезавтра ваш брат отправится в Алессандрию, к Фачино Кане.

— О Боже! — побледнев, воскликнула она. — Почему? Что за мерзость замышляете вы?

— Отослать его подальше от регента, туда, где он будет в безопасности, до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. Именно для этого я и стараюсь не покладая рук.

— Вы? Но это наверняка ловушка! Ловушка для… — ей не хватило воздуха, и она в ужасе замолчала.

— Будь это на самом деле так, разве я стал бы предупреждать вас? Чем вы можете помочь или помешать мне? Я здесь для того, чтобы предложить заключить между синьором Фачино и Монферрато союз, одним из результатов которого должно стать крушение замыслов регента узурпировать монферратский трон. Рано или поздно, но это непременно случится, а чтобы до той поры обезопасить вашего брата, я выставлю условием союза отправку маркиза Джанджакомо к Фачино в качестве заложника.

— Теперь я начинаю понимать…

— Вы, конечно же, хотите сказать, что начинаете понимать неверно. Я убедил Фачино, что пребывание рядом с ним маркиза в качестве заложника послужит гарантией выполнения обязательств регентом. Но моим истинным намерением является спасти вашего брата. Фачино научит его всему, что должен знать будущий принц, и его заставят отказаться от привычек, которыми он сейчас губит себя. Ради Бога, синьора, прошу вас, поверьте мне! — с пылкой торжественностью, которая сильнее всяких слов должна была бы свидетельствовать об искренности его намерений, закончил он.

Note91

Лукреций — имеется в виду Тит Лукреций Кар (ок. 99-55 до н. э.) — римский поэт и философ-материалист, автор прославленной философской поэмы «О природе вещей»

Note92

Апулей — древнеримский писатель II в. н. э., автор знаменитого романа «Метаморфозы», известного также под названием «Золотой осел»

Note93

Гораций (Квинт Гораций Флакк, 65-8 до н. э.) — крупнейший римский поэт, автор популярных в его время сатир и торжественных од, а также философских писем и трактата «Наука поэзии»