Язык небес

— Все еще не работает, — доложил его помощник.

Тот самый час, в течение которого необходимо было перезапустить реактор, стремительно истекал.

— Капитан, — позвал Блант от гидролокатора. — Контакт с внешней стороны корпуса. Что-то твердое. Сложно-составное. Кажется, мы удачно легли на камни.

Малоун решил использовать чуть больше мощности.

— Включить камеры и внешний свет. Посмотрим, что там, но только быстро.

Экран ожил, и в прозрачной воде заплясали снопы света. И все, кто был в рубке, увидели валуны, плотно окружившие подлодку.

— Странно, — сказал кто-то.

Форрест тоже это заметил.

— Это не валуны, а блоки. И большие. Прямоугольные и квадратные. Попробуй сфокусироваться на одном из них.

Блант поработал с панелью управления, и фокус камеры застыл на одном из камней.

— Вот черт! — воскликнул его помощник.

Поверхность была испещрена символами. Они не были похожи ни на что виденное капитаном ранее. Слишком четкие, чтобы предположить, что это сделала морская вода. Плавные, округлые, они не поддавались никакому определению. Отдельные буквы были выбиты вместе, между другими имелись достаточно большие пропуски, и это давало возможность сделать вывод, что когда-то давно здесь был некий текст. Но Форрест, да и, пожалуй, никто из его команды не смог бы понять, что здесь написано.

— Они и на других блоках есть, — заметил Блант, и капитан посмотрел на другие экраны.

— Выключить камеры, — приказал он. Сейчас его главной заботой было сохранение мощности, а никак не любопытные находки. — Все будет в порядке, если мы останемся здесь?

— Мы сели в чистой воде, — сказал Блант. — Все отлично.

И тут зазвучал сигнал тревоги. Капитан определил источник — электрические панели.

— Капитан, вы нужны им прямо сейчас! — крикнул его второй помощник в наступившей тишине.

Малоун вылетел из рубки управления и заторопился к лестнице, ведущей к ограждению рубки. Его инженер уже был на своем посту.

Сигнал тревоги внезапно прекратился.

Малоун почувствовал жар, и его взгляд остановился на настиле палубы. Он нагнулся и слегка коснулся металла. Тот был чертовски горяч. Нехорошо. Сто пятьдесят батарей серебряно-цинковых аккумуляторов располагались под настилом в алюминиевом отстойнике. Капитан знал, что их модель была инновационной и сейчас проходила полевые испытания. И, как показало это погружение, они постоянно находились в аварийном режиме.

Помощник инженера выкручивал четыре шурупа, крепивших настил, один за другим. Наконец покрытие сняли, и они увидели только бурлящий сизый дым. Малоун тотчас же догадался о том, что здесь случилось. Избыток жидкого гидроксида калия в батареях.

Опять.

Лист обшивки палубы с грохотом упал на место. Но это подарит всего лишь пару минут. Вентиляционная система скоро распространит едкий дым по всей лодке, и, не имея никакой возможности выпустить ядовитый воздух, они все задохнутся.

Форрест ринулся обратно в рубку. Он не хотел умирать, но их шансы выжить стремительно таяли. Двадцать шесть лет Малоун прослужил на подводных лодках, на дизельном и ядерном топливе. Это удалось только ему, единственному из пяти курсантов военно-морского училища. Физические тренировки, психологические тесты и скорость реакции еще там показали каждому курсанту его планку. Первых «серебряных дельфинов»[1] Малоуну приколол первый капитан, и с тех пор он сам даровал эту честь многим другим.

Поэтому он знал счет. Игра проиграна.

Странно, но только одна мысль билась в голове, когда он зашел в рубку управления и приготовился действовать так, словно у них был шанс. Его мальчик. Десяти лет. Он будет расти без отца.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Гармиш-Партенкирхен, Германия

Четверг, 2 декабря, наши дни

13.40

Коттон Малоун ненавидел замкнутые пространства. Его нервное состояние было обусловлено еще и большим количеством народа, желающим воспользоваться канатной дорогой. Большинство ярко одетых пассажиров несли на плечах лыжи и бурно радовались предстоящему дню. Среди толпы Малоун заметил итальянцев и несколько швейцарцев, маленькую группу оживленно о чем-то спорящих французов, но в основном здесь были немцы. Ему предстояло одному из первых подняться в гондолу, и, чтобы облегчить свой дискомфорт, Коттон постарался как можно ближе придвинуться к замерзшему окошку. На высоте десяти тысяч футов величественный Цугшпице выглядел силуэтом на фоне синевато-стального неба, впечатляющая серая вершина, укрытая белоснежным снегом. Совсем не суровый и не грозный, если смотреть с такого расстояния.

Кабинка продолжила свой головокружительный подъем, оставляя позади одну из нескольких стальных опор, что поднимались со скалистых утесов.

Малоун нервничал, и не столько из-за толпы, окружившей его. На вершине самого высокого немецкого пика его поджидали привидения. Он избегал этой встречи почти сорок лет. Таким, как он, решительно похоронившим свое прошлое, вовсе не стоит его с такой легкостью ворошить.

А сейчас он был здесь, и именно этим ему предстоит заняться.

Вибрация замедлилась, как только кабинка достигла вершины и остановилась на станции. Лыжники волной хлынули к другому подъемнику, который должен был доставить их к склонам и многочисленным шале. Малоун никогда не катался на лыжах и никогда не хотел этого делать.

Малоун направился к центру для посетителей, обозначенному на желтом плакате как Мюнхер-Хаус. Одну половину здания занимал ресторан, на другой разместились театр, закусочная, наблюдательный пункт, сувенирные лавки и метеорологическая станция. Коттон толкнул тонкие стеклянные двери и вышел на огороженную террасу. Бодрящий альпийский воздух уколол губы. Если верить Стефани Нелл, ее связной должен ждать его именно здесь. Сейчас Малоун был уверен только в том, что высота в десять тысяч футов над уровнем моря, несомненно, придавала их встрече повышенную конфиденциальность.

Цугшпице располагался на границе. Непрерывный ряд заснеженных вершин простирался на юг, к Австрии. На севере была видна долина в форме миски для супа, окруженная скалистыми горами. Дымка морозного тумана прикрывала немецкую деревушку Гармиш и ее соседа — Партенкирхен. Обе были спортивными мекками, и сюда приезжали не только лыжники, но и бобслеисты и керлингисты.

Впрочем, Малоун вообще избегал занятий спортом.

На пункте наблюдения было пусто, не считая пожилой супружеской пары и нескольких лыжников; они, очевидно, прервали катание, чтобы насладиться открывающимся видом. Коттон же пришел получить ответ на загадку, которая занимала его мысли с тех пор, как однажды в их дом пришел человек в форме и сообщил его матери, что ее муж мертв.

«Контакт с подводной лодкой был утерян 48 часов назад. Мы направили поисковые и спасательные корабли в Северную Атлантику. Они прочесали последние известные нам координаты. Обломки обнаружили 6 часов назад. Мы ничего не сообщали семьям до тех пор, пока не удостоверились, что в живых никого не осталось».

Его мать никогда не плакала — слезы не были ей свойственны. Но это вовсе не означало, что она не переживала случившееся; она была просто раздавлена горем. Прошли годы, прежде чем у него, подростка, появились вопросы. Он знал, что правительство сделало небольшое добавление к официальному отчету. Поступив на службу в военно-морской флот, Малоун попытался получить доступ к докладу следственной комиссии по расследованию гибели подводной лодки, но обнаружил, что доклад засекречен. Он сделал еще одну попытку, когда стал агентом Департамента юстиции — теперь у него были определенные полномочия, позволяющие изучать секретную документацию, — но опять получил отказ. Когда Гари, его пятнадцатилетний сын, провел у него все лето, появились новые вопросы. Гари никогда не видел своего деда, но хотел узнать больше, особенно как тот умер. В прессе освещали погружение «Блазека», военного корабля США, в ноябре 1971 года, и они прочли много старых докладов в Интернете. Их разговор разжег собственные сомнения Коттона — в достаточной степени, чтобы он наконец и сам начал действовать.

1

Сленговое название боевого ордена подводников США.