Скульптор

Дело было не в том, что он испытывал к Маркхэму личную неприязнь. Напротив, Билл восхищался легендарным мастером составлять психологический портрет преступника, человеком, вычислившим Джексона Бриггса, известного как Сарасотский душегуб, того сукина сына, который душил одиноких пожилых женщин во Флориде. Разумеется, было еще отвратительное дельце в Роли, штат Северная Каролина. Да, никто не забудет то, что там произошло.

Ходили разговоры, что Сэм скоро возглавит отдел психологического анализа Национального центра изучения преступлений, связанных с насилием. Однако Билл Беррелл знал, что сорокалетний Маркхэм стремится вовсе не к этому. Нет, Маркхэм был таким же, как и он сам, чувствовал себя лучше, твердо стоя обеими ногами на земле, лично вкалывая на передовой. Теперь, когда исчезновение Томми Кэмпбелла переквалифицировано в убийство, Беррелл был вынужден работать с представителем Квантико и радовался тому, что это Сэм Маркхэм.

Тем не менее пятидесятилетний ветеран не мог избавиться от ощущения того, что судьба его обманула, передав первую и пока единственную ниточку в самом крупном деле за всю его карьеру в руки Маркхэму. Как бы Билл Беррелл ни восхищался Сэмом, он считал его появление вторжением на свою территорию, был в этом сродни бульдогу, оберегающему свой двор.

Вот почему Беррелла бесконечно разозлил звонок специального агента Рейчел Салливан, его посредника в отношениях с Маркхэмом. Начальник технической службы вкратце пересказал ему разговор с этой дамой, как только Билл прибыл на место преступления. Он вынужден был прервать визит к больной матери, живущей в Нью-Гемпшире, так как почувствовал, что должен лично побывать в Уотч-Хилле. Бульдог остался доволен тем, как бригада криминалистов проводила осмотр места, но посчитал просто неприемлемым то, что Маркхэм распоряжался его людьми.

Беррелл стоял на вымощенной щебнем дорожке, хмуро глядя на пачку «Мальборо». Курить он осмеливался только во время расследования, когда знал, что не скоро появится дома и жена не сможет унюхать запах дыма.

«Черт побери, как ему удалось затащить их сюда?» — ломал голову Беррелл, глядя на безукоризненно ухоженное поместье.

Особняк принадлежал состоятельному главе инвестиционной компании по фамилии Додд, который крепко спал вместе с женой, когда сторож обнаружил статую в юго-восточном углу сада с декоративно подстриженными деревьями. Высокая живая изгородь полностью отгораживала поместье Доддов от соседей, если не считать восточной части, полого спускающейся к берегу. Именно здесь в ходе предварительного осмотра места преступления люди Беррелла обнаружили на песке свежие следы, ведущие с соседнего участка и обратно. Его владельцы приезжали сюда только на лето, а не жили круглый год, подобно Додду и его жене, следовательно, не в сезон их дом пустовал. Тот, кто оставил следы на песке, это знал. К сожалению, он также догадался надеть что-то поверх обуви, скорее всего, полиэтиленовые пакеты, поэтому на отпечатках не удалось обнаружить ровным счетом ничего.

— Да, — прошептал Беррелл, выпуская облачко дыма. — Он, конечно же, загнал машину на соседний участок. Но это означает также, что этот тип должен был нести на руках Кэмпбелла и мальчишку по узкой полоске песка и дальше вверх по лужайке. Это говорит о том, что мы имеем дело с физически сильным, целенаправленным ублюдком.

Втоптав каблуком окурок в щебенку, Беррелл пересек обширную лужайку, направляясь к декоративному саду. Он взглянул на часы: без двух минут час дня.

«Черт возьми, где Маркхэм?» — подумал Билл, обводя взглядом море синих курток с надписью «ФБР».

Сад с декоративными деревьями представлял собой площадку размером где-то тридцать на тридцать метров, разделенную на четверти дорожками, вымощенными кирпичом, посреди которой был мраморный фонтан. За исключением сплошной живой изгороди высотой двенадцать футов, отделявшей владение Доддов от соседей с одной стороны, в остальных трех стенах были проделаны арочные окна и двери, позволяющие тем, кто находился в саду, наслаждаться восхитительным видом поместья, в том числе песчаным пляжем и раскинувшимся за ним Атлантическим океаном. В то же время участок оставался обособленным, замкнутым пространством. В дополнение к классическим мраморным скульптурам, занимавшим окна, сад был заполнен аккуратно остриженными деревьями — живыми скульптурами, среди которых были медведь, слон, жираф и лошадь.

В самом дальнем углу убийца и установил свой экспонат, который, несмотря на свое жуткое содержание, на взгляд Беррелла, смотрелся совершенно естественно среди своих мраморных и нежно-зеленых соседей. Интуитивно Бульдог чувствовал, что убийца хотел, чтобы все увидели не только Томми Кэмпбелла, не одно зловещее творение, но и весь окружающий контекст.

— Она здесь, Билл, — произнес голос у него за спиной.

Это был Сэм Маркхэм.

Обернувшись, Беррелл увидел миниатюрную привлекательную молодую женщину, зябко ежившуюся рядом со специалистом из Квантико. Он сразу же определил, что в разрезе глаз за очками в черной оправе есть что-то корейское, как и у его жены.

— Доктор Хильдебрант, может быть, я попрошу кого-нибудь из своих людей принести вам стаканчик кофе? — предложил Беррелл, пропуская формальности знакомства.

Билл хорошо знал своих людей. Он не сомневался в том, что специальный агент Салливан, которая сейчас стояла у фонтана, беседуя с техническим специалистом, уже объяснила искусствоведу, кто он такой.

— Нет, благодарю вас. Мне хотелось бы взглянуть на скульптуру.

— Сюда, пожалуйста, — сказал Беррелл, приглашая ее пересечь площадку.

Пусть Кэти Хильдебрант до сих пор и не знала, кто заправляет этим балаганом, но тот факт, что море синих курток стремительно расступилось, освобождая дорогу Биллу Берреллу, не оставил места для сомнений.

Прибыв на место, криминалисты ФБР сразу же возвели над Томми Кэмпбеллом и его юным спутником ярко-голубой навес, поэтому Кэти смогла отчетливо разглядеть статую только тогда, когда подошла к ней вплотную. Несмотря на предшествующую тревогу, на реальность образа смерти, находящегося у нее перед глазами, Кэти ощутила отрешенное спокойствие. В то же время ее охватило бурлящее чувство благоговейного восхищения, чем-то напоминающее впечатление, возникшее пятнадцать лет назад, когда она впервые оказалась во Флоренции перед настоящим «Вакхом».

Копия мраморного изваяния Микеланджело действительно оказалась даже более — господи, как же Кэти хотелось подобрать другое слово! — впечатляющей, чем можно было представить по фотографиям Маркхэма. Поза, внимание к деталям — львиной шкуре, кубку, виноградным гроздьям — были практически безупречными, и Кэти пришлось напомнить себе, что она видит перед собой два побеленных мертвых тела. Тем не менее она непроизвольно обошла вокруг скульптуры. Именно этого, как ей было известно, и ожидал Микеланджело от тех, кто будет любоваться его «Вакхом», выдающимся художественным замыслом, сплетенным множеством линий скульптуры, точно передающей состояние с трудом стоящего на ногах пьяного бога. Кэти перевела взгляд на спутника Вакха, получеловека-полуживотное, до сих пор безымянного мальчика, безжалостно превращенного в сатира. Здесь творец этой мерзости тоже схватил суть оригинала Микеланджело, мастерски изобразил хитрого козлоногого проказника, который улыбался зрителям, подражая позе божества и таская у него виноград.

Полностью обойдя вокруг статуи, Кэти мельком взглянула на жуткое посвящение ей самой, высеченное на постаменте, после чего уставилась на пах Вакха. Под мраморно-белой краской — если это действительно была она — Хильди разглядела смутные очертания швов на том месте, где прежде был член Томми Кэмпбелла. Однако, поднимая взгляд по торсу к лицу, она поймала себя на том, что больше всего ее пугает то, как точно убийца Томми Кэмпбелла воспроизвел тончайшие нюансы оригинала. Она поняла, что тот, кто совершил это чудовищное преступление, не только убил Кэмпбелла и несчастного мальчика, но и не пожалел трудов, чтобы превратить их в самую суть «Вакха» Микеланджело.