Перелом

Он достал полученную от Гарольда визитную карточку с телефоном и адресом Джордана Стэнхоупа и в очередной раз обратился к своей верной помощнице карте. Для того чтобы найти нужную улицу, ему потребовалось все его терпение. Но дом он все же нашел где-то между озером Чандлер и клубом «Чеснат-Хилл». Джек не знал, сможет ли попасть в дом, но попытаться стоило. Полчаса он петлял по лабиринту кривых улочек пригорода. Вид дома красноречиво говорил о богатстве его владельца. Громадный особняк стоял в центре большого, безукоризненно ухоженного участка земли с тщательно подрезанными деревьями, подстриженными кустами и яркими цветочными клумбами. Напротив входа в дом на полукруглой подъездной аллее сверкал в лучах солнца темно-синий двухдверный «бентли», а справа, за деревьями виднелся гараж на три машины и сооружение, которое когда-то, возможно, было каретным двором.

Джек поставил машину рядом с его непристойно дорогим собратом и выбрался наружу. Он заглянул в открытое окно «бентли», взвалив вину за этот экстравагантный поступок на доселе никак не проявлявший себя ген. Воздух внутри автомобиля был насыщен ароматом дорогой кожи. Машина явно была совсем новой. Убедившись, что за ним никто не следит, Джек сунул голову в окно со стороны водительского места. Приборная доска была образцом элегантности. Дорогой, но в то же время скромной. Затем он увидел, что из замка зажигания торчат ключи. Джек отошел от машины. Он всегда считал, что глупо тратить большие деньги на машину, но сейчас он вдруг живо представил, как катит по живописной дороге на «бентли», а рядом с ним сидит Лори. Это видение напомнило ему юность, когда он мечтал о свободном полете. Но Джек быстро вернулся к реальности, испытывая некоторый стыд за то, что покусился на чужой автомобиль — пусть даже и в мечтах.

Обойдя «бентли», Джек подошел к двери дома. Его реакция на дорогой автомобиль имела, если так можно выразиться, несколько этапов, и одним из них было неожиданно возникшее желание испытать радость от поездки на первоклассной машине. После катастрофы он не мог радоваться даже в мечтах, постоянно испытывая чувство вины — из всей семьи он один остался в живых. Тот факт, что теперь он способен мечтать о радости, говорил о почти полном его выздоровлении.

Нажав на кнопку звонка, Джек снова посмотрел на «бентли». Но теперь он думал о том, что этот дорогой автомобиль многое может рассказать о своем владельце. И прежде всего то, что мистер Стэнхоуп вовсю наслаждается своим недавно обретенным богатством.

Звук открываемой двери вернул Джека к действительности. Хранящийся во внутреннем кармане пиджака неподписанный бланк зашелестел, когда Джек поднес руку, чтобы защитить глаза от яркого света. Лучи предвечернего солнца, отразившись от полированного бронзового дверного молотка, на какой-то миг его ослепили.

— Да? — сказал Джордан.

Несмотря на слепящий блеск, Джек увидел, что хозяин дома смотрит на него с подозрением. На Джеке были его обычные джинсы, синяя хлопчатобумажная рубашка, трикотажный галстук и легкая летняя куртка, явно требовавшая чистки и глажения. Джордан был в куртке из шотландки, а его шею украшал шелковый платок. Из открытой двери тянуло сухой прохладой. В доме работал кондиционер, несмотря на то что день не изнурял жарой.

— Я доктор Стэплтон, — начал Джек и, неожиданно решив придать своему визиту официальность, извлек из кармана бумажник со своим удостоверением. — Я судмедэксперт, и мне хотелось бы с вами поговорить.

— Позвольте взглянуть! — сказал Джордан, прежде чем Джек успел спрятать бумажник.

Джек был удивлен. Обычные люди, как правило, редко изучают такие документы.

— Нью-Йорк? — спросил Джордан, подняв глаза на Джека. — Не кажется ли вам, что вы слишком удалились от своего поля деятельности?

К удивлению Джека, Джордан говорил с легкой насмешкой и едва заметным английским прононсом, ассоциирующимся в сознании Джека с элитарной частной школой в Новой Англии. К еще большему изумлению Джека, Джордан схватил его за руку, чтобы рассмотреть значок. Его ногти были отполированы, а пальцы оказались неприятно холодными.

— Просто я серьезно отношусь к своей работе, — переходя на иронию, ответил Джек.

— И какая же работа привела вас из Нью-Йорка в наш скромный дом?

Джек не смог скрыть улыбку. Вопрос Джордана говорил о его насмешливом складе ума, а манера разговора напоминала манеру Джека. Дом мог быть каким угодно, но только нескромным.

— Кто там, Джорди? — прозвучал в прохладных глубинах дома чей-то звонкий голос.

— Пока точно не знаю, дорогая, — бросил через плечо Джордан. — Какой-то доктор из Нью-Йорка.

— Меня попросили оказать помощь в судебном процессе, в который вы сейчас вовлечены.

— Неужели! — с легким удивлением произнес Джордан. — И как же вы намерены помогать?

Прежде чем Джек успел ответить, из-за спины Джордана показалась миловидная женщина с манящим выражением глаз. На вид она была раза в два моложе хозяина дома. Обняв Джордана одной рукой за шею, а другой за талию, она приятно улыбнулась, показав безупречные белые зубки.

— Но почему вы здесь стоите? Пригласи доктора в дом. Он может присоединиться к нашему чаепитию.

Последовав совету женщины, Джордан отступил в сторону и жестом пригласил Джека войти. Они прошли через главный вестибюль и обширную гостиную в оранжерею, пристроенную к дальнему концу здания. Растущие вокруг застекленных стен деревья и прозрачная крыша создавали впечатление присутствия в самом саду, на воздухе. Джек, услышав слово «чай», решил, что это завуалированная форма приглашения на коктейль. Однако он ошибся. Как только он устроился в огромном плетеном кресле, служанка в униформе французской горничной подала ему чай, взбитые сливки и бисквиты и тут же удалилась. Джордан и его подруга Карлен Маккена уселись напротив него на плетеный диван. Между Джеком и хозяевами оказался невысокий стеклянный стол, в центре которого стояло серебряное блюдо со сладостями. Карлен держала Джордана за руку, но тот, казалось, не замечал столь откровенного проявления чувств. Беседовали вначале на самые общие темы, включая обсуждение планов хозяев дома на лето, — они намеревались совершить круиз вдоль далматинского побережья.

Джеку показалось, что эти люди просто изголодались по общению. Карлен говорила без умолку; но Джек успел сообщить им, что гостит у сестры в Ньютоне. После этого он успевал лишь кивать и время от времени вставлять пару слов, чтобы продемонстрировать свое неослабное внимание. Это позволяло ему слушать и наблюдать. Джек был потрясен. Он понял, что Джордан счастлив, и, судя по всему, чуть ли не с того дня, когда Пейшенс Стэнхоуп покинула сей бренный мир. На скорбь по безвременно ушедшей супруге времени у него не оставалось, потому что Карлен перебралась к нему через несколько недель после похорон. Стоящий у входа «бентли» они приобрели месяц назад, а большую часть зимы парочка провела на горном курорте. То, что он услышал, еще больше укрепило его в подозрениях о возможности грязной игры. Аутопсия покойной супруги Джордана становилась не только желательной, но и необходимой. Джек подумал, что о своих подозрениях — пусть и косвенных — ему нужно сообщить в Бостонское управление судмедэкспертизы, чтобы там поставили вопрос об эксгумации перед окружным прокурором. Если у Джордана Стэнхоупа рыльце в пушку, он ни за что не согласится, чтобы тело Пейшенс извлекли из могилы. Но чем увереннее Джордан говорил, играя роль аристократа, тем больше Джек сомневался в его реакции на просьбу об эксгумации. Она, как он понял, могла быть непредсказуемой. Случались криминальные расследования, когда преступники были настолько уверены в своем интеллектуальном превосходстве, что активно помогали правоохранительным органам, чтобы доказать, как ловко они могут избежать правосудия. Если лукавый Джордан принадлежал к этой категории людей, то он вполне мог согласиться с аутопсией, чтобы придать игре больше азарта.

Джек покачал головой. Рационализм взял верх, и он понял, что позволил чрезмерно разыграться своему воображению.