Убить демиурга!

– Что с ним? – В голосе Ники, как показалось альраханцу, прозвучала истинная тревога.

– Мы не знаем, это надо видеть, – проронил Глеану, уже стоя в дверях. – Так ты идешь или я приходил зря?

– Иду, – разом наплевав на спящую коллегу, на возможных посетителей и прогул, вскочила Ника. Девушка щелкнула выключателем и тумблером «пилота», вырубая свет в комнате и телефон заодно. За коллегу Соколова не волновалась, Марину Владимировну с работы обычно забирал муж, приезжавший после окончания рабочего времени где-то минут через пятнадцать. Если верить словам Глеану, ворвавшегося в ее жизнь без предупреждения вслед за братом, то примерно к этому сроку или чуть раньше Власова как раз и должна была проснуться.

Писательница и альсор вышли из здания, Ника повесила на дверь архива объявление «Санитарный день» и села в такси, сжимая сумочку так, что, будь она фруктом, полноценный стакан сока выжался бы секунд за тридцать.

Почему он сел на заднее сиденье рядом с писательницей, надменный альсор задумался только тогда, когда машина тронулась в обратный путь. Сам себе Глеану объяснил близость к Нике желанием рассмотреть дерзкую девчонку, осмелившуюся написать об Альрахане, поближе. Описывать недуг Эльсора в присутствии таксиста Лед не считал возможным, а потом и вовсе забыл о намерениях и планах, сосредоточившись на нити чудесного аромата. Этот запах звал, как наигрыш искусного менестреля, случайно донесшийся до комнат Глеану из коридоров замка. Непонятно откуда, непонятно чей и в то же время манящий, как заклятие притяжения.

Осознание того, чьим запахом он наслаждается, как лучшим вином из погребов замка Владычицы, огрело Глеану сильнее кулака Инзора, пропущенного в спарринге. Это пахла Вероника. Нежная свежесть первоцветов, горчинка жареного ореха каой и тонкое томное послевкусие сока соаллы, не столько насыщающее, сколько пробуждающее более сильную жажду.

Альсор нашел в себе силы отвернуться к окну, вместо того чтобы сграбастать девушку на колени и вдыхать, вдыхать вожделенный аромат. Сейчас Лед понимал брата: не было нужды обладать Никой в том смысле, который вкладывает в эти слова мужчина, ему просто хотелось, чтобы она была рядом, или даже настоятельно требовалось. Ее очаровывающее присутствие следовало бы разлить по бутылкам, закупорить и хранить, чтобы употреблять тогда, когда жизнь кажется совсем уж никчемной штукой.

Машина так громыхала, что Глеану счел возможным уточнить у Ники без опаски быть услышанным шофером:

– Та женщина, вместе с тобой, она тоже видела сквозь иллюзию?

– Вряд ли, – пожала плечами девушка, присмотревшись к альсору. – А то, что ты у нее бурный слюноотделительный и любовательный рефлекс вызвал, так и облика-маскировки достаточно. Не часто в наш архив одетые с иголочки синеглазые блондины забредают.

– Хм, – невольно приосанился Лед, ценивший свою внешность как средство воздействия на окружающих, и тут же поморщился, когда машина заскакала по ухабам переулка.

– Приехали, с тебя две сотки, приятель, – оповестил клиента таксист, притормаживая напротив подъезда.

Лед, не глядя, кинул пару нужных купюр, ничего не присовокупив вонючему грязнуле на чай. Не заслужил! Тот в отместку так газанул с места, что оставил пассажиров в клубах противного дыма. Спасаясь от газовой атаки, почти бегом двое устремились к подъезду. Как раз в этот момент створка распахнулась, занудно запикал домофон. Соседка по этажу выходила из дома, помахивая пустой сумкой из-под картошки и ключом от подвала. Только тут до Ники дошла очевидная истина: ее привезли к ней же домой. Два похожих дома в городе отыскать можно легко, двух молоденьких крашеных блондинок тоже, но такую куртку, какую сотворила из вполне заурядной вещи с помощью люрекса, пайеток и лака для ногтей Даша, – нереально.

– О, вы ее нашли! – разулыбалась договладелица и приостановилась, явно настроенная поболтать.

– Привет, – успела сказать Ника соседке, а Глеану даже не замедлил движения, только цепко прихватил спутницу за запястье и поволок дальше с настойчивостью мощного буксира. Раздраженный взгляд альраханца подсказал девушке: или она идет сама и быстро, или ее быстро-быстро несут, но неприкосновенности упрямого тела при переноске не гарантируют. Искушение проверить, каково это, когда тебя на руках волокут выдуманные и оказавшиеся реально существующими альсоры, у Ники прошло в мгновение ока. Она побежала за мужчиной.

– А лифт не работает… Опять! – выкрикнула вслед паре разочарованная соседка.

– Не опять, а снова, – машинально огрызнулась Ника и начала восхождение. Пока шли, уточнила лишь один момент: – Как вы попали в мою квартиру?

– Инзор узнал адрес, – объяснил Глеану.

– Угу, а замки на дверях никакой роли не сыграли, – хмыкнула девушка, неприятно пораженная бесцеремонностью незваных и нежданных гостей.

– Замки – это только замки. Мы должны были знать, – немногословно и не слишком любезно, что было на него не похоже, бросил Глеану.

Сейчас для мужчины главными были здоровье и жизнь брата, а не утешение оскорбленной взломом родной хатки Ники – той самой особы, что навлекла на себя гнев Владычицы провокационными письменами. Как бы завлекательно девушка ни пахла, она все еще оставалась под глубоким подозрением касательно своего творчества и неожиданной болезни Эльсора. Прежде, на памяти Льда, брат никогда не болел, разве что в детстве, подхватив трехдневную моровку – редчайший недуг, укладывающий на погост любого именно в этот срок и не излечимый магией. Но Пепел переболел и встал на ноги вопреки безнадежным вздохам докторов и бессильной ярости успевшей проститься с сыном матери.

– Чувствую себя как во сне, – пробормотала себе под нос Ника, открывая замок на решетчатой двери. – Дичь!..

– Сейчас ты поймешь, что это кошмар, – мрачно пообещал Глеану, буквально вталкивая девушку в незапертую дверь квартиры. Не дав труда разуться ни хозяйке дома, ни себе, он поволок Нику до комнаты с диваном, где на располосованном ковре, рядом с клочьями разодранной шторы лежал Эльсор. Искра бдительным стражем сидел на корточках около брата, стараясь не пропустить ни малейших изменений в его состоянии. Только никаких изменений не было.

Шатен поднял взгляд на прибывших, особое внимание уделил осмотру Ники и отвел взгляд. То ли обнаружив нужное, то ли поняв тщетность поисков. Впрочем, и сама девушка на Искру смотрела всего несколько секунд. Без того было ясно: если по ее душу пришли три сына Владычицы и с двумя она успела познакомиться, то третий, без сомнения, и есть Инзор. Представление о его внешности идеально совпадало с оригиналом.

Охнув, писательница присела по другую сторону от серого свертка, сохраняющего очертания мужской фигуры. Погром в комнате и поднимающееся в груди праведное возмущение беспорядком, который сотворили всего за день вторженцы из ею же сочиненной сказки, отошли на второй план.

Загадочный недуг обаятельного и надежного, вставшего на ее защиту альсора Пепла действительно был важнее тряпок. Закусив губу, Ника осторожно коснулась линии плеча мужчины кончиками пальцев. Несколько лент серого материала, нежного, как шелк, и в то же время прочного, обвили ее руку до плеча, будто ощупывая, и опали, втягиваясь в общий кокон.

– Мы не знаем, что это за болезнь. У вас встречается нечто подобное? – печально уточнил Искра.

Он не читал людей и состояний, не предвидел события, вылавливая из потоков вероятности наиудачнейшую, но он умел чувствовать ложь в любых ее проявлениях и делать выводы. Поза, вздох, взгляд девушки не лгали, она действительно печалилась об Эльсоре и не знала, что случилось с альраханцем. Странного поведения оболочки, окружившей Пепла, она не испугалась, однако больше щупать мужчину не спешила. Ника помотала головой и растерянно призналась:

– Нет, у нас такое только с насекомыми для перехода в стадию имаго случается.

– Имаго? – наморщил лоб Искра, перебирая в памяти информацию о зоологии Террона.

– Ну да, как из куколки получается бабочка, – машинально объяснила девушка, некогда в школьную пору интересовавшаяся чешуекрылыми.