Умереть, чтобы жить

В этот момент ей пришло в голову, что подобное признание может отпугнуть Рощина – мало кто из мужчин обрадуется наличию ребенка, такие бывают, конечно, но довольно редко. Ника не успела понять, каков именно Дмитрий.

– И с кем же остался твой Максимка? – спросил он, и Ника отметила, что Рощин назвал мальчика по имени, а не «ребенок» или «сын».

– С моими друзьями. Там живет моя близкая подруга, у них нет своих детей, и они всегда помогают мне с сыном. Ну, и дедушка Максима там живет.

– Твой отец?

– Нет, мой отец живет в Москве, удачно женат и растит двоих детей – приемную дочь и собственного сына. И они ему куда ближе, чем я.

– Послушай, а ведь у меня примерно то же, – вдруг улыбнулся Рощин. – Отец ушел из семьи, когда мне было четырнадцать, женился на женщине с ребенком и теперь считает сыном не меня, а Антона. Но мне исправно звонит раз в неделю – узнает, как дела.

– А мой, кажется, даже не знает, что я уехала и что вернулась.

Они рассмеялись. Рощин снова взял Никину руку, осторожно пощупал травмированное запястье:

– Больно?

– Почти нет. Обидно, что левая рука, работать могу очень ограниченно – я же левша, а писанины хватает, – пожаловалась Ника.

– Я тебе гимнастику покажу, будешь делать – станет легче. Ты не замерзла?

– Я бы чаю выпила горячего, – призналась Ника, поежившись – на Москву опустился вечер, стало прохладнее, и даже ветровка Рощина уже не спасала.

– О, так что же мы сидим? Пойдем скорее в кафе.

Дмитрий поднялся и подал Нике руку, помогая встать. Они пошли по аллее к выходу с территории ВДНХ, и Стаховой вновь показалось, что в спину ей упирается тяжелый чужой взгляд.

– Алло, это я. Гулял сейчас по ВДНХ с твоей журналисткой.

– Ну?

– Что – ну? Свидание у нее.

– С кем?

– А шут его знает – мужик какой-то. Похоже, что это первое свидание, ха-ха-ха.

– Что смешного?

– Ну как? Она не юная дева уже, а всю дорогу краснела и глазки в пол опускала. Говорят, у нее с Гавриленко был роман? Не знаешь, правда или нет?

– Не знаю. И тебе в это углубляться не советую. У тебя вполне четкие указания – следить, чтобы она в дела «Нортона» не совалась и с людьми оттуда не контактировала. Это все.

– Я понял.

Глава 9

Журналист с амбициями

Гордыня рано или поздно приведет к поражению.

– Слушай, мать, а что это тобой наш куратор заинтересовался?

Этим вопросом встретил Нику с утра Тихонов. Она отчаянно опаздывала – засиделась за статьей, потом позвонила в скайп Ирина, и они долго разговаривали, а в довершение еще и будильник отказался исполнять свои обязанности. В общем, Стахова была не в настроении, а тут Саныч на лавке с сигареткой и странным вопросом.

Ника перевела дух, села рядом и тоже вынула пачку:

– Извини, я проспала.

– Можешь не торопиться, в новостном компьютерщики что-то делают, рабочего места все равно пока у тебя нет.

– А… как же статья? Сегодня же должна выйти, я еще не все закончила.

– У меня посидишь, доделаешь, мне все равно пока комп не нужен. Так что там с куратором-то?

Ника закурила и нахмурилась. Ни о каком кураторе она понятия не имела, даже не была знакома.

– А кто это?

– Вересаев некто, представитель инвестора. Говорят, сильно возражал, когда Федя ему твою кандидатуру представил. С чего бы? – Тихонов щелчком отправил окурок в урну. – И сегодня с самого утра у меня спрашивал – как ты, что ты, какие темы берешь. Он ни о ком таких справок не наводил, вот я и подумал, что вы знакомы.

– Знать не знаю, кто это, – пожала плечами Стахова.

– Тогда вообще непонятно, – задумчиво проговорил Тихонов, – с чего бы он так вдруг заелозил. Попросил сделать ему подборку всех твоих статей, что были на «Галактике».

– Странно…

– Да, странно… – Тихонов встал. – Ну что, идем? На летучку опаздывать не стоит.

После летучки Ника перебралась в кабинет Тихонова и устроилась за компьютером. Атмосфера не располагала к работе – это Стахова ощутила сразу же, едва зажегся экран монитора. Она сперва рассматривала флаги за спиной Тихонова, потом перевела взгляд на заклеенную объявлениями дверь – это кто-то из журналистов приносил сюда коллекцию забавных текстов объявлений, которые снимал со стен и столбов в городе.

– Нет, у тебя невозможно сосредоточиться, – пожаловалась она вошедшему Тихонову, – столько интересного кругом.

Тот невозмутимо уселся за стол и потянулся к кофеварке:

– Это поначалу интересно, потом привыкаешь и уже не видишь ничего.

Тут дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Лешка Цепляев – один из ведущих журналистов «Галактики».

– Я не понял – кто из вас завернул тест Валевски? Ты?

– Здороваться не учили тебя? – поинтересовался Тихонов, наливая сливки в кофе.

Цепляев сухо кивнул Нике и, подойдя к столу Тихонова, уперся в столешницу кулаками:

– Так ты не ответил.

– Допустим. И что?

– А то! Я же просил – лояльно отнеситесь!

– Да она же пишет как бык нассал – ни остроумия, ни слога, один грохот струи в ведро, – на этой фразе Ника едва сдержала смех, но в тоне Саныча не было ни намека на юмор.

Цепляев, успевший сесть в придвинутое кресло, даже задохнулся:

– Ну, это, знаешь!.. Хотели же вы Пиргородову взять.

– Слушай… у Пиргородовой хоть дивное свечение безумия в текстах было, а тут? Помесь фени с потугами на гламур. Да еще эти вечные англицизмы и американизмы в тексте – ну, стошнит править! – Тихонов поморщился и взял сигарету. – И вообще… Ну, не сможет она актуальное писать, нет у нее чутья никакого. Ты вот Нику возьми – у нее же мозг работает как часовой механизм, она все время нос по ветру держит. А эта твоя Валевска – фу, кстати, что за фамилия еще? Псевдоним-с?

Цепляев пожал плечами:

– А чем тебе не нравится? Нашла девочка польские корни, играется в пани. Тебе жалко?

– Мне фиолетово, – сообщил Тихонов, со вкусом затягиваясь сигаретным дымом, – но ты можешь обижаться, конечно, я ее не возьму.

Цепляев, посидев пару минут, оттолкнулся от стола и, отъехав на кресле до двери, встал и взялся за ручку:

– Хорошо. Я к Феде пойду.

– Иди, – смиренно кивнул Тихонов, – только Федя с тобой вообще разговаривать не станет. Это он мне запретил ее брать, если уж начистоту.

Цепляев замер:

– То есть Федя читал?

– Читал. Он всегда тестовые сам читает.

– И сказал – не брать?

– Я как-то не так объясняю? На прежней работе не жаловались.

На прежней работе Тихонов трудился учителем истории в школе на одной из окраин Москвы, обучал старшие классы и умудрялся поддерживать дисциплину почти военную и даже выдавать к концу года неплохие результаты по предмету.

– А вы не боитесь с Федей, что я тоже уйду? – тихо произнес Цепляев, глядя на Тихонова в упор.

– Леша, – усталым учительским тоном проговорил Тихонов, – ты же не маленький, да? Ты кого решил шантажировать? Нас с Федей? Ну, продолжай. Тебя и сюда-то брать не хотели, такая у тебя блестящая репутация, и ты теперь нас же решил укусить? Федя тебя перед инвестором отстаивал, доказывал, что ты хороший журналист…

– А я хороший журналист! – огрызнулся Цепляев. – И вы с Федей это знаете!

– Так почему же тебя, хорошего такого, никто не знал и брать никуда не хотел? Не потому ли, что кроме понтов и скандалов, ты ничем больше и не знаменит?

– Ну, знаешь! – еле выдохнул покрасневший от злости Цепляев и, не сказав больше ни слова, выскочил за дверь.

Ника, ставшая невольной свидетельницей этого разговора, уткнулась в монитор, надела наушники и постаралась сделаться как можно незаметнее. Обычно Тихонов после подобных сцен вскакивал, начинал метаться по кабинету и орать, изрыгая мат и проклятия, и слушать это Ника совершенно не хотела. Однако, к ее удивлению, сегодня ничего не произошло. Тихонов подошел к ней, аккуратно снял наушники и произнес негромко:

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.