Страница 1 из 2
Развод по-эмигрантски
–Иди ты к шайтану со своей Германией! – в бешенстве кричал Карим. – Надоело! Всё надоело – чужой язык, чужие обычаи, чужие люди! Даже солнце здесь чужое – не ласковое! Дождь! Вечный дождь! Персики деревянные – зубы сломать можно! Виноград безвкусный... – Мужчина удручённо всплеснул руками. –А арбузы? Дыни? Ты помнишь, какие дыни у нас в Ташкенте, Лиля-джан?
–Карим, ну что ты разбушевался? – устало спросила жена. – Конечно, я всё помню.
–Лиля-джан, последнее тебе моё слово! Поехали домой! Не могу я здесь жить. Тошно мне, понимаешь? Я здесь никто – пустое место!
–А там ты был министром, что ли? – с сарказмом произнесла она. – Вспомни, как мы жили последнее время? Я потеряла работу, а ты едва зарабатывал на хлеб. Не нужны мы там никому с нашими дипломами.
–А здесь нужны, да? – разозлился мужчина и взъерошил свою начинающую седеть шевелюру. – Ты учительницей русского языка работаешь, я инженером, да?
–Нет... Но здесь у меня хоть работа есть. Она кормит нас.
–Ага, работа! – передразнил муж. – Задницы старикам подтирать. Для этого ты училась, да? Ты же едва ноги передвигаешь после своей работы! А я? Меня никто не берёт. Рожей не вышел! Даже улицы мести не устроишься!
–У тебя слабый немецкий, Карим, – сдержанно отозвалась Лиля. – Всё образуется со временем, вот увидишь!
–Ничего я не увижу! – взорвался он. В его глазах застыли обида и боль. – Ничего! Потому что я уезжаю! Если ты хорошая жена, то поедешь со мной!
–Карим, дорогой, ну ты ведь знаешь – это убьёт моих стариков. Они так мечтали, чтобы мы приехали! Детям здесь нравится. У них много друзей.
–Я тоже, между прочим, не сирота! Мои родители скучают и ждут нас.
–Да, но у них есть другие дети, кроме тебя. А я у своих одна.
Карим нахмурился и в упор посмотрел на жену. Она опустила глаза и тяжело вздохнула. Их связывали пятнадцать лет счастливого брака и трое детей. Поженились они, будучи студентами. Родители обеих сторон были против смешанного брака, но любовь молодых преодолела все преграды. Лиля и Карим были ровестниками. Они знали друг друга много лет, вместе учились в школе, сидели за одной партой. Крепкий смуглый черноволосый мальчишка и хрупкая белокурая девочка, которую он провожал домой и защищал от дерзких пацанов, притязавших на внимание красивой одноклассницы. И жили они рядом, через два дома, в районе Челанзар. Их родители со временем смирились и обожали трёх внуков, родившихся от этого брака. Сейчас супругам было по тридцать пять лет. Последние полтора года они жили в Германии, в Бремене, куда приехали по вызову родителей жены. Вначале закончили языковые курсы, потом Лиля устроилась на работу, а Кариму не повезло. Его нигде не принимали. Время от времени попадались чернухи, но это были мизерные заработки по сравнению с тем, что приносила жена. Самолюбие мужа было уязвлено. Он испытывал чувство неполноценности и вины. Раньше именно он зарабатывал большую часть денег для семьи, работая в проектном институте. Лиля преподавала в средней школе. Сначала она потеряла работу, когда русских школ стало значительно меньше. Потом, через пару лет, сократили штаты в институте, где работал Карим. Благодаря многочисленной родне ему удалось пристроиться в чайхану. Он зарабатывал немного, но на жизнь семье хватало. Правда, едва хватало. А тут родители Лили уехали в Германию и стали звать молодых к себе. Карим долго сопротивлялся. Не хотелось ему оставлять своих стариков, братьев и сестёр, друзей. Он любил Ташкент - жаркое южное солнце, щедрые гроздья винограда, взгромоздившие на прилавках, и горы золотистых дынь многочисленных базаров, любил быт и красоту своего города и обычаи своего народа. Восток... Он был в его крови и в сердце, и забыть его невозможно.
Но жена так настаивала на переезде, что Карим сдался. Мальчишки тоже бредили Германией. Четырнадцатилетний Сабит старательно учил родной немецкий язык. Двенадцатилетний Заир прожужжал отцу все уши, какую крутую машину они там купят. Пятилетний Алик, каждый вечер спрашивал, когда они полетят на самолёте в мамину страну. Отец Карима не выразил ни протеста, ни восторга по поводу их отъезда. Зато мать все время плакала и с немым упрёком глядела на невестку. Она считала её виновной в разлуке с сыном. Старая женщина не раз говаривала мужу, что женись Карим на своей, этого бы не случилось. С узбечкой сын остался бы с ними. Муж помалкивал, не впадая в пустые рассуждения, что могло бы быть. Он вообще был немногословен. Сноха у них хорошая, женщина рассудительная, всегда относилась к ним с уважением и почитала их законы. Жаловаться на неё грех. Да и Карима любит всю жизнь. Сын их ухоженный и довольный, дети воспитанные. И блюда национальные готовит она получше иной узбечки. Что ещё нужно? Да разве объяснишь это старухе?
–Так ты едешь или нет? – мрачно спросил Карим у жены.
Они сидели в зале за чаем. Дети спали в соседней комнате. За окном уныло моросил дождь. Карим протянул свою пиалу и опустил глаза. На душе были мрак и тоска. Он любил жену. Несмотря на прожитые годы, чувства его были всё ещё свежими и трепетными. Как и в далёкой юности ему хотелось оберегать её и защищать. Только сейчас она не нуждалась в этом. Она устроена, уверена в себе, имеет кусок хлеба. Лиля оставалась такой же стройной, как когда-то, хотя и родила ему трёх сыновей. Её шелковистые светлые волосы красивыми волнами ложились на хрупкие плечи и обрамляли уставшее лицо. Зеленовато-серые глаза глядели с тоской. Она любила мужа. Этот человек вошёл в её жизнь очень рано и оставался главным в ней до сегодняшнего дня. Теперь он бросает её... Лиля искоса поглядела на него. Крепкая фигура, которая раньше воплощала для неё силу и надёжность, выражала теперь полную опустошённость, почти обреченность. Опущенные плечи, боль, застывшая на смуглом мужественном лице. Ещё год назад жгуче-чёрные волосы начали седеть. Не от радостных эмоций. Она понимала это. Искрящиеся ласковые карие глаза потухли. Не сладко ему здесь. Совсем не сладко. И не потому что ностальгия заела, нет. Потому что не нашёл себя. Он не чувствует себя мужчиной, полноценным человеком, потому что не востребован в Германии, его знания и способности здесь никому не нужны.
–Так что скажешь, Лиля-джан? – негромко повторил муж. Его гнев прошёл, осталась лишь тупая боль. – Поедем домой?
–Здесь теперь мой дом, – отозвалась жена и нежно коснулась его руки.
Он резко одернул её, словно ошпарился. Его взгляд стал холодным и жёстким.
–Карим, дорогой мой, – мягко начала Лиля. – Ну куда мы поедем? У нас даже квартиры теперь там нет! Где и на что мы будем жить? Подумай о детях!
Муж молча поднялся и направился в спальню. Разговор был окончен. Она не едет. Она не любит его больше. Он для неё лишь обуза, баласт.
***
Карим уехал через неделю. Лиля буквально заставила его забрать машину, которую они купили в Германии на вырученные от продажи ташкентской квартиры деньги. Дети были в отчаянии, но выразили желание остаться с матерью. Лиля всю неделю до отъезда мужа крепилась, но едва машина выехала со двора, разразилась рыданиями. Сабит обнял её и увёл в квартиру. Несколько дней Лиля не могла даже разговаривать. Она онемела от своего горя. Потом понемногу вернулась к работе и домашним делам. Потянулись серые унылые будни. Старшие мальчики учились в школе. Алик ходил в детский сад. Родители Лилии приняли отъезд зятя со скорбным неодобрением. Мать сказала, что знала всегда, что этим и кончится. Нечего было выходить замуж за чужака. Не пара он дочери, хоть и хороший человек.
–Разведись с Каримом и устрой судьбу! – советовала она. – Ты ещё молода!
–Моя судьба уже устроена, мама! У моих детей есть отец!
–Ну и где он? Что-то не видно.
–Мама, мне никто не нужен, кроме него, понимаешь?
Пожилая женщина только качала головой и жалела дочь.