Страница 4 из 10
— Это мы мигом, — Лидия Ивановна легко подхватилась с дивана и исчезла за дверью.
Павел тем временем подошёл к дивану и по-кошачьи мягко опустился рядом с Мариной. Он наклонился к плечу девушки и что-то тихонько сказал ей на ушко. В тот же миг Марина метнулась из зала.
— Она поможет маме накрыть на стол, — пояснил Павел, — а мы тем временем немного поговорим. Наверное, у тебя, Витя, накопились вопросы по поводу моего исчезновения и моей смерти.
Виктор присел на предложенный стул и посмотрел на Павла. Как будто и не пролетело столько времени и не было мысленного прощания с погибшим другом. Вот он, живой и невредимый, сидит рядом и улыбается.
— Что случилось с тобой и где ты пропадал, Паша? Нам не ответили ни на один заданный в Министерство обороны вопрос. Это такая большая тайна?
— Да, это тайна и сейчас, но в общих словах я могу рассказать о том, что произошло со мной. Всё просто и банально, как в дешевом детективе. Я выполнял правительственное задание в одной из зарубежных стран. Встречи, обсуждения, договоры, подписания определённых документов. Обычная рутинная работа представителя посольства нашей страны. Однажды меня и моего коллегу пригласили на охоту к одному очень уважаемому человеку. Мы славно поохотились. Добыча была знатной: один я подстрелил четырёх фазанов. В числе добычи была дикая свинья, которую после возвращения с охоты разобрали, и лучшие куски приготовили прямо во дворе поместья. Стол был накрыт под сенью старых и могучих дубов. Застолье было спокойным и интересным. Звучали интересные рассказы о местных обычаях и правилах охоты в старые времена. Когда под прекрасное и очень приятное вино было съедено огромное количество мяса и всевозможных салатов, хозяин дома предложил перейти в его библиотеку. Мы расположились в уютном зале, сплошь заставленном книжными стеллажами за огромным круглым столом. Были поданы пузатые коньячные рюмки и коньяк L'Art de Martell с нотками смородины и привкусом фундука. Хозяин не преминул сказать, что стоимость бутылки такого напитка составляет около 3,5 тысяч долларов. Послевкусие было очень длительным и великолепным, как и кофе, которое подали спустя короткое время. Но я сразу почувствовал, что вкус кофе какой-то странный и посмотрел на своего коллегу, который к этому времени уже опорожнил свою чашечку. Я потерял сознание вслед за ним почти сразу. Когда я очнулся, обнаружил, что нахожусь в глубокой земляной яме. Она была размером три на три метра и глубиной метров пять. Над головой была видна соломенная крыша строения и, по-видимому, из-за этого яма была сухой и чистой. Её дно было устлано сухой травой, на которой, забившись в угол ямы, как испуганный кролик, сидел мой коллега. Глаза его были закрыты, и он спокойно дышал. Спустя короткое время и он пришел в себя и вопросительно посмотрел в мою сторону…
— Так вас похитили? — я не удержался и, перебив рассказ друга, задал ещё один вопрос. — А как же они объяснили ваше исчезновение с поместья, не вызвав к себе подозрений?
— Всё очень просто. Они, как потом выяснилось, вызвали машину скорой помощи и сказали, что мы и ещё один человек из нашего застолья почувствовали себя плохо из-за непривычной и обильной еды. Третий человек, скорее всего, был подставным, а по дороге машину остановили вооружённые люди и нас перенесли в другую машину. Так что вопросов к хозяевам поместья у местной полиции не возникло. Показания работников скорой помощи отводили от них все возникающие вопросы и возможные подозрения.
— Да, ловко они это провернули, — с волнением в голосе сказал Савелий Павлович.
Пока длился Пашин рассказ, женщины поставили на стол огромную сковородку с аппетитно пахнущим жарким, соления, нарезанные дольками помидоры, огурцы и пучки зелени. В центре стола взгромоздился большой графин с домашним вином.
— Ставим фужеры и за стол, — сказала Лидия Ивановна, — Продолжите потом. В зал, словно бабочка, впорхнула Марина с подносом в руках. На нём красовались высокие фужеры и маленькая рюмка. Она быстро расставила фужеры на стол, а рюмку отдала в руки Лидии Ивановне. На Виктора она при этом не посмотрела.
— Это вам, мама, — сказала Марина и, поцеловав в щеку свекровь, села рядом с опустившимся за стол Павлом.
Когда обед закончился, я сказал, что хочу побыть на свежем воздухе, вышел из дома, прошелся по аллеям двора и, зайдя в беседку, опустился на дальнюю её скамью. Мысли медленно, словно камни ворочались в голове, время текло тягуче медленно, словно мёд из медогонки в большую ёмкость. Мысли, не связанные одна с другой, чередовались, сменяя друг друга, совершенно не выстраиваясь ни одну логическую цепочку. Я смотрел на подворье, украшенное разноцветьем цветов, как сомнамбула и чувствовал сонливость, хотя выпил только один бокал домашнего вина. Сложив на столе руки, я устало опустил на них голову и провалился в сон, то ли в какое-то непонятное мне состояние полудрёмы. Я чувствовал, как врывающиеся в пространство беседки порывы лёгкого ветра обдувают мою голову, перекладывая мои волосы, словно сказочный парикмахер. Его прикосновения были так приятны, убаюкивали меня так, что я не мог уже отделить сон от реальности. Прошло какое-то время, прежде чем я почувствовал, как кто-то коснулся моей руки.
— Паша… — я поднял голову и увидел сидящего напротив меня своего друга. — Прости, мне что-то нехорошо, навалилась такая слабость… не пойму, что со мной произошло!
Павел улыбнулся, его глаза излучали участие и понимание. Он положил свою ладонь мне на руку и сказал:
— Я хочу тебе сознаться, Витя, что никогда в своёй жизни не боялся смерти, а сейчас, когда я стал мёртвым, мне становится страшно.
— Что ты имеешь в виду, Паша?
— Дело в том, друже, что я действительно мёртв, — глаза Павла вспыхнули холодным огнем, и я почувствовал, как у меня по телу поползли мурашки. Рука Павла, до этого ощущавшаяся мною как тёплая рука живого человека, налилась холодом, и её холод передался мне. Я невольно отдернул свою руку.
По лицу друга волнами пробежали изменения цвета от розового до жёлто-зелёного, исказились на миг очертания лица, и всё вдруг вернулось к исходному: передо мной снова сидел Павел, каким я его увидел, когда он открыл мне дверь дома. Я встряхнул головой и тихо произнёс:
— Не пойму, что со мной происходит, выпил бокал вина, а чувствую себя, словно влил в себя не менее трех литров.
— Это не вино, Витя, это твоя реакция на меня… я лишь энергетическая матрица былого Павла, которого ты знаешь.
Наверное, у меня был такой глупый вид от услышанного, что Павел, глядя на меня, грустно улыбнулся и добавил:
— Нет, ты не сошёл с ума, как и я впрочем, просто со мной там, где я побывал, произошли жуткие вещи.
— Но ты же рассказал за столом, как всё было.
Паша покачал головой из стороны в сторону, останавливая меня, и добавил:
— Я не сказал и одной тысячной правды из того, что со мной случилось.
— Ты решил рассказать эту правду мне?
— Да, Витя, и она тебе покажется сказкой, выдумкой, но я сумею убедить тебя в её истинности. Я здесь для того, чтобы проститься, в последний раз увидеть родных и близких мне людей… и попросить тебя оберегать и любить Марину так, как ты её любил всё время и до моего появления сейчас. Отныне она твоя!
От услышанных слов я, наверное, выпал в осадок. Мне не верилось в то, что я слышу, в то, что мой друг, живой и сидящий напротив меня, говорит всерьёз. Это не поддавалось моему здравому осмыслению, логике. Скорее всего, я выглядел глупым и растерянным со стороны.
Внезапно хлопнула дверь дома, и из её проёма во двор вышла Марина. В этот же миг Павел вспыхнул пульсирующим голубым сиянием, переросшим в густо-синий кокон и протянул ко мне обе руки. Беседка как бы исчезла, исчез двор и всё в нём, и мы с Павлом оказались в пустой комнате сидящими за грубым дубовым столом.
— Не пугайся, Витя, Марина не должна знать всего и слышать, что я расскажу тебе. Это иномерье, флуктуация, стихийно выбранный кусочек другого мира. Она просто пройдёт мимо и не увидит нас в беседке. Успокойся, мы вернемся, как только я расскажу тебе свою историю. — Видя, что я ошарашен и молчу, Павел сказал: — Время не играет роли, мы вернёмся в тот же момент, как исчезли.