Терновый венок надежды

Еще усердие, еще движение - и стала на пике холма. Осмотреться, покружиться, уверовать - и наконец-то насладиться запретным. Искья, моя обожаемая родная земля, мой оплот и тыл терзаний. Вымышленный, но такой глубокий, уверенный вдох - и пуститься легким бегом навстречу истинному другу.

Арагонский замок.

Не знаю, правда или ложь... Но многое здесь переменилось.

Нет, не почернел и не испортился он. Нет. Но что-то чужое и холодное стало витать в его улочках, в коридорах, а душа цвингера, душа... будто уснула, застыла... притихла и замерла.

Люди все так же сновали туда-сюда, озабоченны своими мирскими, низменными делами, лишь иногда придаваясь коротким, отдаленным вспышкам философии, - и вновь тонули в темени проблем. Проблем простых и невзрачных, но жизненно важных. Для их жизни - важных...

Еще немного - и прошла сквозь ворота, словно призрак... еще шаги - и нырнула в Храм моей прежней жизни.

Портреты представителей рода Авалос больше не украшали стены парадного зала, более того, во многом даже изменен был стиль оформления комнат.

Здесь было все чужим и иным, не таким, как закрепилось в моей памяти. Словно параллельный мир - холодный, претенциозный, показушный и притворный.

Не скрою, многое благоухало роскошью и прекрасным вкусом, но все было каким-то нарисованным, выставочным, искусственным, не пригодным к простой, счастливой, уютной жизни.

Я бродила коридорами прошлого и с ужасом понимала, что мир, мир... который я помню - больше не существует. Более того - места ни для меня, ни для моих близких - здесь отныне нет.

Остался ли кто из моих прежних знакомых, друзей и родных? Живы ли они? Осталось ли хоть что-то, что в какой-то степени несет в себе отпечаток всего того, что помню, чем жила и дышала?

Или теперь лишь звон, эта земля и стены - жестокий памятник тому, сколько я пропустила и утратила. Жестокий памятник тому, что мимо меня пролетело...

***

Знакомые, забытые пути - и выбрела к двери. Знакомой двери. К двери комнаты, что была когда-то моей. За этим деревянным полотном так скрупулезно пряталось счастливое детство, а затем - нежная, полная трепетных чувств и сладких надежд, супружеская жизнь с Ферни.

Но кто теперь здесь хозяин? Во имя кого вновь и вновь зажигают слуги свечи, и от чьего имени дают балы?

Чьей теперь душой пропитан Арагонский замок?

Друг, милый, дорогой мой друг, кто... теперь... твой покровитель?

Несмело коснулась пальцами вычурных узоров талантливого мастера - и на мгновение показалось, будто почувствовала гладкую твердь... Но фикция, самообман, внушение. Движение - и рука провалилась внутрь. Я - ненастоящая. Я - выдумка... Шаг вперед - и замерла среди руин прошлого. Неровные, малознакомые контуры в холодном, бледно-голубом свете луны. А вот кровать. Моя, наша с Фернандо кровать, но на ней спим отнюдь уже не мы.

Девушка, лет шестнадцати на вид... Роскошные рыжие волосы небрежно разбросаны по подушке. Одеяло скомкано в ногах; покрывало, сползшее с кровати, валялось на полу.

Но как бы она не безобразничала, ее лицо, лицо ангела, подкупало даже меня. И хотелось прощать, прощать ей исключительно всё.

Чистое, милое, невинное. Оно излучало доброту и тепло. Детскую наивность и непорочность.

Отступила я назад, словно признавая свое поражение.

Не я, не моё и не наше.

И так правильно, так естественно, и так нужно.

Еще шаг - и уткнулась в тумбу. Разворот - зеркало... я никогда не разрешала его сюда ставить, отчего-то считая неправильным ловить отражения заходящего солнца...

Погодите.

Замерла в ужасе и осознании.

В зеркале, в зеркале... отражение. Оно было. Оно, действительно, было. Я видела себя, свой образ, свою фигуру. Такую, как помню в тот далё-ё-ёкий, далекий день, когда Фернандо вновь отправился в поход, а я больше не могла сражаться с одиночеством в чертогах нашей обители, и спешно за ним покинула Арагонский замок, как оказалось, в последний раз в статусе какой-никакой, но счастливой жены...

И вдруг, вдруг... словно раб, следуя моим воспоминаниям, менялся вид в воссоздании... Вот я в пышном, бежевом, усеянном множеством атласных цветов, платье, как в тот день, когда я отправилась на воскресную службу в церковь, где в последний раз видела свою Лукрецию, где и дала то злосчастное обещание, что так перевернуло наши жизни. А вот скромное, темно-зеленое одеяние, в котором застал меня Авалос, когда внезапно вернулся из неудачного похода домой. А далее - черный бархатный плащ с громадным капюшоном, что скрывал меня от чужих глаз, меня, бегущую из Рима. А в этом я приехала навестить Микеланджело после смерти Фернандо, моего далекого, но так безнадежно влюбленного и одинокого, как и я, друга. А вот я как в тот вечер, когда отправилась на поиски надежды к руинам Этфе. Еще миг - и наконец-то застыла в конечном, нынешнем наряде - белая, льняная, мятая рубаха на голое тело и деревянный, затертый молитвами, крестик на веревочке, что испуганно застыл на моей груди.

Вот она моя, несчастная жизнь в окне времени, в бегстве сомнений, решений и последствий.

Вздернула головой, погоняя видения - и вдруг растаял мой образ в зазеркалье.

Коснулась рукой холодной глади - но ничего, лишь только провалилась внутрь.

Резко отстранилась и кинулась прочь. Выбежала в коридор и замерла, испуганная, словно преступник.

Что я творю? Что я ищу? Чего добиваюсь?

Зачем ворошу прошлое? Зачем его к себе зову?

Не нужно. Не нужно! Молю, не нужно!

Отпустила же. Давно отпустила - где отмолила, там забыла. Где не простила - приняла.

Но прошлое - осталось в прошлом. На том и всё, на том - и дело.

Тома. Томмазо - вот моя нынешняя головная боль.

Наш Тома...

Я должна тебе стать если не палачом, то, хотя бы, холоднокровным судьей и бесчувственным блюстителем справедливости, дабы очистить имя Баттисты...

Но где же тебя искать? С чего начать? Кем в свете общества себя мнишь? И где коротаешь ночи?

***

Я обошла всю околицу, дома в пределах крепости, да что там - весь остров Искья, но Томмазо так и не отыскала.

Завтра направлюсь в Неаполь, и да смилуется надо мной судьба...

Но едва в моей голове зародилось это отчаянное решение, как тут же из внутренних рассуждений в мир земной вырвал меня внезапно раздавшийся грохот копыт стремительно приближающихся лошадей. Замерла я в ожидании. Еще немного - и наконец-то моему взору (а вернее, уповаю на это) откроется нынешний хозяин Арагонезе.

Йокнуло что-то внутри - и оборвалось.

Ловкий вираж - и буквально в пару футах от меня замерли новоприбывшие.

Я смотрела ему в лицо - и понимала, как бы я не отрицала и не боялась самого противного и неприемлемого, этого мне никак не изменить и не избежать.

Мастерски соскочил на землю, на ходу уже отдавая поводья вовремя подоспевшему мальчику-слуге.

- Велите накрыть на стол для меня и моих гостей!

Высокий, статный, черноволосый молодой мужчина (лет так двадцати пяти от роду, не больше и не меньше), с цвета неба (ледяными, колких взоров) глазами... и с дерзкой, едкой ухмылкой на искусно выточенном, словно божества, идеальной красоты, лице. Эта усмешка, кажется, уже так органично влилась в его образ, что даже в самом глубоком покое или благоволении души сего существа, не смажется оная и ее ядовитость даже и на крупицу.

Рывок - и, ни капли не дрогнув, отнюдь ничего не почувствовав, прошел через меня (словно я пустое место, чистый воздух) и, быстро перешагнув небольшие ступени, скрылся внутри строения, внутри замка.

Тома- Тома... вот я тебя и нашла.

***

Несмелые шаги за ним, не обращая внимание на тех, кто резвился, пускал шуточки и, впервые на моей памяти, заставлял Арагонский замок стать чем-то большим, чем просто тихая обитель смиренных вельмож.

Юношеский пыл, неугасаемый задор, звонкий смех и излишняя самоуверенность просто взрывались эхом в просторных залах Величия.

Еще шаг - и мой взор прикипел к молодой паре...