Номер 16

Майлз подскочил к домофону и принялся нажимать на блестящие стальные кнопки. Единица. Девятка. Четверка. Девятка.

Внутри тяжелой латунной коробки, соединяющей створки стеклянных дверей, громко щелкнуло, когда запорный механизм ослаб. Майлз ворвался в дом и помчался по длинному, застеленному ковром коридору. Только приблизившись к широкому кругу со стойкой портье и уголком отдыха с безмолвными растениями в кадках, креслами и кофейным столиком с журналами и вазой сухих камышей, Майлз снова задышал. Впустил теплый воздух в легкие, непривычные к физическим нагрузкам.

Она сказала, через пожарный выход. Вот он, ведет к лестнице и лифту. Майлз слышал голос неискушенной горожанки Эйприл со всеми этими «лифтами» и «квартирами», словечками из киношных диалогов — они крутились, переплетаясь с его собственными мыслями, бега которых он не мог замедлить.

Майлз поскакал вверх по лестнице, затем остановился. И беспомощно замер — руки и ноги дрожали, а разум, уже несколько оправившийся от паники, твердил, что шестнадцатая квартира находится на восьмом этаже, а он и так уже чуть жив после пробежки через холл. Есть же лифт. Воспользуйся им. Лифт стоит на первом этаже. Да, Майлз видел кабину зеркало в задней стенке, деревянные панели, желтоватый свет, заливающий замкнутое пространство.

Когда он забрался внутрь, руки у него тряслись. Указательный палец попал не на ту кнопку, кнопку пятого этажа. Потом нажал девятый. Пятый остался гореть. И девятый тоже.

— Какого черта!

Майлз унял дрожь в пальцах и нажал восьмой: этаж, напротив которого значились номера шестнадцать и семнадцать.

Что он там натворил, этот чокнутый негодяй Сет? Напал на нее? Или еще хуже?

Скоро эта коробка зашевелится? Кажется, прошла добрая минута, пока кабина зазвенела, зажужжала и поползла вверх, к Эйприл.

Как он ей поможет? Только теперь, когда Майлз никуда не бежал, не тыкал в кнопки, а был вынужден стоять неподвижно и ждать, он задумался, а что, собственно, от него потребуется. Сможет ли он хотя бы драться, если дело до того дойдет? Кто его знает. Последний раз он дрался в школе, несколько десятилетий назад.

— О господи, — проговорил Майлз, сознавая абсурдность ночного приключения.

О чем Эйприл вообще думала?

Когда лифт без толку остановился на пятом этаже, тревога за Эйприл превратилась в гнев. Эти безумные истории, дикие предположения относительно убийства, и вот теперь ночной поход с полоумным портье. Как какой-то детектив-любитель! Майлз проклинал себя за то, что позволил втянуть себя в эту авантюру. На самом деле он не смог до конца отделаться от подозрений, что Эйприл такая же чокнутая, как и ее бабка.

Лифт наконец-то остановился на восьмом этаже. Но теперь, когда Майлз был так близко к цели, ему не хотелось выходить. Он посмотрел через маленькое, затянутое сеткой окошко в дверце, проверяя, нет ли кого на площадке. Пусто, но дверь квартиры открыта. Должно быть, шестнадцатая.

— Черт!

Стараясь действовать как можно осторожнее, Майлз толкнул внешнюю створку лифта и поглядел по сторонам.

— Эйприл! — позвал он свистящим шепотом. — Эйприл!

Он подождал ответа, наполовину высунувшись из лифта.

Тишина.

Майлз подошел к порогу и заглянул в старую пустую квартиру.

Стоя в дверном проеме, он еще дважды окликнул ее, затем сощурился и вгляделся в дальний конец коридора, но там было слишком темно. Придется войти внутрь.

Он не верил самому себе — неужели он вламывается среди ночи в чужую квартиру в элитном доме? Майлз сделал по коридору всего пару шагов, после чего сжался и присел, громко выкрикнув: «Господи!»

Теперь он тоже слышал — гул толпы и бурю, голоса. Все то, о чем она рассказывала. Оно вращалось и неистовствовало за средней дверью по левой стороне коридора. Та самая комната, куда муж Лилиан втолкнул Хессена!

Стоя под дверью, Майлз сомневался, хватит ли у него духу, чтобы хотя бы коснуться ручки. Но в следующий миг он услышал ее. Где-то вдалеке, внутри, там. Она плакала. Среди рева и встревоженных криков — как будто стая обезьян на деревьях увидела внизу леопарда — Майлз услышал голос Эйприл. Едва слышные обрывки фраз. Она кричала и умоляла о пощаде.

— Господи!

Майлз рванул на себя дверь и попал в пустоту. В забвение.

В место, где был только обжигающий мороз и тысячи вопящих голосов. Он упал на твердый пол, которого не мог разглядеть, зажимая уши руками. А когда развернулся всем телом, чтобы отыскать кричащую девушку, то ощутил, как нога до голени провалилась куда-то, где было еще холоднее. Ураганный ветер поднимался вверх, словно натолкнувшись на поверхность огромной горы, отчего ему не осталось другого пути.

Попятившись, Майлз сумел отодвинуться от края, с которого едва не упал, и в следующий миг множество пальцев, тонких, как карандаши, и жестких, как кости, вцепилось ему в лодыжку, словно в перила, внезапно возникшие на жутком пути через забвение.

Майлз с трудом встал на колени, выставив перед собой руки, чтобы не скатиться в пропасть, которая, как он чувствовал, разверзлась вокруг него в непроглядной черноте. Рубашка вздулась пузырем, галстук хлестал по лицу, словно собачий хвост.

— Эйприл!

Он увидел ее, мечущуюся из стороны в сторону, она вскинула руки со скрюченными пальцами, обороняясь от двух сгорбленных тварей. В отчаянной борьбе она отбивалась ногами в сапожках на высоком каблуке. Майлз видел, как мелькают серебристые набойки в слабом свете, сочившемся из-за открытой двери, через которую он сам упал сюда.

Встав на четвереньки, Майлз двинулся к эпицентру бури и увидел ребенка в куртке. Невероятно, этот мальчик в капюшоне так и молотил маленькими кулаками Эйприл по лицу, и она мотала головой, пытаясь избежать ударов. А потом мучитель принялся пинать ее, толкая к… Майлз вспомнил, над чем только что свисала его нога. Второй противник, с трудом стоявший под ураганным ветром, хватал Эйприл за руки, пытаясь сдвинуть с места.

Майлз поднялся и сделал в их сторону два шага, которые напоминали скорее шатания пьяницы. Ему пришлось обхватить себя руками в отчаянной попытке подавить чудовищную дрожь, угрожавшую перебросить замерзшее тело через край. И в следующий миг Майлз приблизился к чему-то, то и дело мелькавшему в лишенной света пустоте над головами дерущихся.

Он увидел лица без плоти, рваное мясо на перекрученных костях, время от времени возникающих в слабом свете, чьи-то ноги, пинающие других существ, слепо хватающихся за все подряд. А на фоне этого чудовищного подвижного гобелена выделялось красное лицо и длинные коричневые руки, вытянувшиеся из невероятно узких плеч, которые так и стремились добраться до боровшейся троицы. Лицо и руки внезапно отдергивались назад в темноту, словно на некой невидимой упряжи, после чего существо снова лезло вперед, с каждым разом все ближе подбираясь к Эйприл и колышущимся на ветру силуэтам, для которых не будет обратной дороги из бездны.

Мальчишка в капюшоне поднял голову на Майлза в самый последний момент, когда нога мужчины уже ударила в середину груди. Подхваченный ветром, словно воздушный змей, ребенок завалился на спину, и его сейчас же поглотило море движущихся худосочных конечностей, слишком тонких, чтобы быть способными на что-то, кроме как царапать темноту. Под подметкой ботинка это существо в капюшоне показалось Майлзу вполне материальным, таким же плотным и плотским, как настоящий ребенок. И, падая, он почти разрушил невидимый борт, за который цеплялись все эти твари.

Майлз уже плохо соображал, каждый вдох давался ему все труднее, однако он понял, что человек в белой рубашке, с заиндевелым лицом — Сет. Сумасшедший ночной портье из последних сил подтаскивал Эйприл за локоть к краю, пытаясь столкнуть в пропасть.

Она упала на живот, ее голова и плечи исчезли в бездне, полной извивающихся бледных тварей с цепкими клешнями. Парящее чудовище с красной головой было уже совсем близко.

Майлз перенес вес тела на выставленную вперед ногу и ударил Сета плечом в грудь.