Страница 10 из 15
- ...Говорил ведь, дамку ставь, а он - успеется, успеется...
- О чем бишь я? - снова отвлекся Иван. - Ах, да. Так вот. Долго ли, коротко ли рядились, а по рукам ударили. Вышли на двор, вот тут-то наш Еремей-царь и спохватился - а дары-то богатые где? Противу правил сватовство такое! Без даров богатых сватов засылать негоже! А колдун ему и говорит: "Ты не взыщи, царь-государь, но сам знаешь, совет добрый, он многих даров стоит. Вот, к примеру, царство твое. Всем царством царство, и богатое, и привольное, и все-то в нем есть. Порядку только нету. И дорог. Да и казны, правду сказать, тоже нету. Вот я тебя и научу, как, используя международный финансовый опыт, закрома твои царские пополнить..."
Ох, погоди, Иван, дай дух перевести. Интересен рассказ твой, да больно длинный. Что еще там за земляные яблоки? Картофель, что ли? Ну, тогда и неудивительно, что осерчал батюшка-царь. Как тут не осерчать? Смотрим Терещенко А.В., "Быт русского народа", том первый, Москва, 1847 год.
"Наши предки долго не знали картофель, и он перенесен в Россию в конце XVIII в. Это перуанское произведение удобно усвоилось с нашим климатом. Но простой народ не везде охотно употребляет в пищу, считая чертовым яблоком. Есть уезды в восточной части России, где крестьяне даже боятся сажать его, думая навлечь на свои поля неблагословение Божие. Они уверены еще, что картофель предназначен для потребления одной нечистой силы; что картофель родится с головой и глазами, наподобие человека, а потому кто ест картофель, тот ест души человеческие. Старообрядцы утверждают, что картофель есть тот запрещенный плод, который вкусили первые два человека, поэтому кто ест его, тот не слушается Бога, нарушает Его святые заповеди и никогда не наследует царствия небесного. Были примеры, что правительственные меры не могли убедить земледельцев к разведению картофеля, и этому причиной раскольники и суеверы, поселившие в них отвращение и страх..."
Тем же, кто интерсуется историей, рекомендуем найти и прочитать все семь томов. Небольшие они, страничек по сто - сто пятьдесят, но очень интересные, уж поверьте...
- ...За фук надо было брать, за фук... - надрывался под мостом Горыныч. Иван только вздохнул.
- "Оброк там, десятина, это все, конечно, хорошо, но мало. А ты вокруг-то обернись. Носит мужик бороду - бери с него забородную подать, соль в щи сыплет - солевую, монеты медные-серебряные на ассигнации замени, из бересты... Да что там далеко ходить? Рек у тебя в царстве видимо-невидимо, мостов на них - пруд пруди, а леса... Но о лесе потом. К мостам вернемся. Здесь бревно заменить, здесь жердь, ледолом, опять же, подправить. Так нешто ж все за здорово живешь? Вот и введи подать мостовую, на ремонт текущий да грядущий. А уж чтобы никто задарма через мост не проехал, не прошел, о том позабочусь".
Горыныч под мостом, похоже, докричался до рукоприкладства, а Иван, тем временем, продолжал.
- Призадумался Еремей. Долго думал, пока колдун ему ендову вина заморского не преподнес. Мол, помогает решение принять. Нужное. И, не соврать, царь как отведал, так и повеселел. Молодец, говорит, голова! Забирай Доброславу, да и устраивай с мостами-то. Только смотри у меня, народ не забижай. С пешего там, с конного, с телеги - с каждого свой спрос. Список составь. Сам гляну. Воронов научи, чтобы сидели у моста, цену оглашали. С людишками, с ними тяжеле. Глянешь на иного, человек человеком, а как при должности поставишь, дня не пройдет - проворуется. Ну, это я так, к слову, наболело... А что ты там говорил насчет леса?..
Да не все разом! - сказал хмельной казак, который полез на коня, прося помощи святых угодников, и перекинулся через седло наземь. К чему это? А вслед за Иваном. Так уж повелось, что как начнет русский человек чего рассказывать, так и пошло у него: слово за слово, да "кстати сказать", да "а вот еще случай..." Уж и вопрос забыл, и тему переменил стократ, а вяжется рассказ, ладно вяжется, и нет ему ни конца, ни краю.
Глянем пока, что у нас там с податями. Ну, бородатых не только Петр Великий не жаловал. В елизаветинской Англии тоже деньгу драли, во Франции - не пускали в суды, в Америке (в штате Массачусетс, 1830), решили проблему кардинально - за решетку, и вся недолга.
За цвет глаз в Башкирии придумали деньги драть, при том же Петре. В Армении в конце двадцатого века ввели налог на пыль, а в России существовал налог на полоскание белья (берегись, домохозяйки!).
Впрочем, есть чему и поучиться. Налогу на тень (Венеция, 1993), налогу на воздух (Византия), налогу на соломенную труху и на порыв ветра (Англия),налогу на солнце (Испания), налогу на... общественные туалеты (Веспасиан, 70-е гг. н.э. - "non olet" - деньги не пахнут). Сколько их еще...
Да и деньги из бересты... При Екатерине II еще на Руси-матушке введены были, не из бересты, конечно, из бумаги. А в Китае так и вообще в VIII веке н.э., даже Марко Поло о них упоминал. Из чего только их не делали! Вот, к примеру, на русской Аляске - из кожи...
Впрочем, пора и нам дух перевести, негоже Ивану уподобляться. А любопытных отсылаем к книге Брызгалина А.В. и др. "Налоги. Люди. Время", Екатеринбург, 2008.
- ...Вот и до Смородины добрался колдун тот. Скворешник вон на жерди поставили, ворона посадили. Семь дней нить золотую к мосту тянул. Это мне Горыныч рассказывал. Он за ним по пятам ходил, в три головы примечал-заглядывал, а все без толку. Ладно, думает, нить эту потом сниму да переплавлю. Цепь себе сделаю. Сразу на три шеи. Саженную. Пора и нам, Змеям, в люди выходить. А после осрамился. Колдун как работу закончил, объяснять принялся, что к чему. Ну я-то по-ихнему не разумею, так он свой ковер-самолет за толмачом послал. Тычет колдун этот в скворешник и талдычит что-то по-своему. А толмач в слезы: "Не в силах уразуметь я речь его. То ли он умом тронулся, то ли я. Ты, говорит, молнию на небе видал? А искры, что с шерсти у кота сыплются? Это, говорит, все одно и то же. Умные люди, говорит, из города Лейдена, банку специальную придумали, чтобы молнию в нее ловить. Ну вот как вы капусту да огурцы в кадушке держите, так они молнию. Я банку эту на горе высокой к самому небу на шесте поднял, чтоб поближе да посподручней ловить было..." - Это он не соврал, сам видел. То есть жердь саму не видел, - гору видел; он ее, всю как есть, сверху донизу чертополохом засадил да ежами заселил, чтоб людишки не безобразничали. - "А по нити золотой молния из банки, когда надобно, сюда сама доберется, и ка-ак даст больно, ежели кто без спросу через мост переправиться пожелает".
- Надоело мне слушать нелепицу, - продолжил рассказ Змея Иван, - да и решил я его... того... Ну, в общем, иноземец ведь, кто его искать будет? Дороги, опять же, как дедами заведено - одни направления... А из направлений - эвона... А коли кто и будет, скажу - утонул. Рыбу ловил, и упал с лодки прямо в омут, а там течение... Хотел я помочь, да не успел малость... О чем бишь я? Так вот, говорю, Идолище ты Поганое, землю нашу к рукам прибрать метишь? Вот и глянем сей час, кто на рати крепок. Выходи, басурман, биться один на один! Он спокойно так, через толмача, и отвечает. Биться так биться, и что-то там под скворешником поелозил.
Я - в рать, вот тут как раз промашка и вышла. Как наступил на нити эти золотые... свет во всех шести глазах померк, уж и не ведаю, что далее-то было. А только когда в себя пришел, гляжу, мост-то мой едва ли не в саженях десяти, коломенских. Вот как отбросило!.. Заплакал тут я слезищами пудовыми от обиды, а иноземец и говорит: в следующий раз полезешь биться - в зоопарк тебя сдам. Или в парк национальный, юрского периода. Пока же зачисляю тебя на службу царскую. Будете на пару с вороном мост держать. Он - за денежками приглядывать, ты - на тот случай, коли грозы долго не будет. А чтобы не проворовались оба, надзор за вами поставлен будет, много вас тут, хищников, охотных до добра чужого, развелось. Вот братья мои доглядать и посланы, - закончил рассказ Змея Иван. - Ну, и я иногда при них... Правду сказать, Горыныч чаще народ за полцены на горбу перевозит, на харчах-то царских не особо разжиреешь.