Путь Черной молнии

Большевики, не разведав, объезжали места, где могла бы появиться сотня - вот так они боялись белых казаков. Название подразделения гремело на многие версты кругом - "Черная стрела". Увидят красные командиры белое полотнище с вышитой на нем черной стрелой, так сразу по коням и уносились быстрее ветра. Своих врагов казаки били беспощадно. Комиссары-большевики не раз ощущали на себе всю мощь этой бесстрашной сотни. Мне часто приходилось участвовать в подобных походах на красных.

После того, как наши союзнички предали Александра Васильевича и его арестовали, а затем последовала казнь Колчака, я с остатками сотни, перебрался в Забайкалье и воевал с большевиками в войске атамана Семенова. Посмотрел тогда атаман на наше знамя и сказал: "Черная стрела - это хорошо, но поражающая черная молния звучит лучше". Вот так мою новую сотню стали звать: "Черная молния" и на белом знамени всегда присутствовала изогнутая, как молния - стрела.

- Кажется, я начинаю понимать, что ты хотел этим сказать,- догадался Илья,- ты предлагаешь нам назвать нашу немногочисленную организацию...

- Правильно Илья,- перебил его Мирон,- Черной молнией!

- Так вот зачем ты оставил свой знак, чтобы НКВД-эшники поломали головы, откуда в этих краях взялась пресловутая "Черная стрела".

- Есть такое дело,- улыбнулся Мирон,- ну, так как мужики, годится нам такое название.

Три руки взметнулись вверх.

- Я предлагаю чуток выпить за нашу, только что созданную военную организацию Черная молния,- предложил Михаил,- только немного.

- Как скажешь, интендант,- и все засмеялись. Четыре руки крепко скрестились. Свободной рукой Мирон обмотал их белой тряпкой и сажей от головешки начертал знак черной молнии.

Ночью, когда все спали, Мирон вышел на площадку перед пещерой и увидел силуэт человека, он сидел молча, наблюдая за рекой, серебрившейся при лунном свете.

- Не спится?

- Да-а,- Илья тяжело вздохнул.

- Переживаешь за своих?

- Я погубил их всех: жену с детьми и родителей с сестрами, если бы я не бежал...

- Их бы все равно арестовали,- перебил Мирон,- Илья, не нужно себя винить, запомни, не вы одни попали в кровавую большевистскую мясорубку.

- Не говори так, не должны их чекисты тронуть.

- Пусть будет по-твоему, если тебе легче от этой мысли, но ты реально оцени обстановку, борьба продолжается, Сталин убирает всю старую гвардию, они слишком мешают ему. Вопрос только в том, сколько будет террор продолжаться? Илья, послушай меня, в Михеевку нам пока нельзя соваться, я понимаю, что тебе хочется узнать о родне, но нас там ждут. Скрытые дозоры еще долго не снимут. У меня возникла идея, пока Петр и Михаил устраивают в пещере жилище, мы с тобой тайно проберемся в Томск.

- В Томск?!

- Конечно, мне нужно со своими людьми встретиться, и попробуем твоего НКВД-эшника отыскать.

- Романова?

- Да, возьмем его в оборот и заставим работать на себя, он будет доставлять нам сведения.

- О-о! Да ты недаром ел хлеб в контрразведке, мне эта идея понравилась, я могу этого гада прищучить, его кое-чем зацепить можно.

- А самое главное, он скажет, что с жителями Михеевки.

- Мирон, ты гений! Как я сразу об этом не подумал. Пойдем сейчас отдыхать, а утром все основательно продумаем. Рад, что мы с тобой нашли общий язык.

- Сейчас время тяжелое Илья, нам - русским офицерам раньше нужно было объединить свои силы, когда еще большевизм не был крепок, а мы с разными партиями митинги да собрания устраивали. Закон должен работать на людей, а не на кучку красных демонов. Время упущено, их идеология пошла в народ. Побольше бы таких, как ты, мыслящих людей в армии, можно было бы объединиться против красного террора. Кстати, все хотел тебя спросить, ты коммунист?

- В связи с чрезвычайными обстоятельствами добровольно выбыл из рядов ВКП(б). Так что Мирон, будь спокоен, я не жалею об этом.

Глава 5

Черная молния

В середине сентября 1937 года, около коммунального дома на Коммунистическом проспекте, в тени деревьев притаился мужчина. Он с вечера до поздней ночи наблюдал за дорожкой, ведущей к дому. За углом стояла пролетка, крытая тентом, ожидая запоздалого пассажира.

Старший лейтенант Романов возвращался поздно с затянувшейся вечеринки, устроенной в управлении НКВД по поводу очередного "закрытия" дела. Завтра "тройка" вынесет уже известный всем приговор и несколько десятков "врагов народа" будут обвенчаны со смертью. Операция, проведенная в конце августа, закончилась, правда майору Новикову было наложено взыскание, а Романов отделался устным предупреждением, за побег двух опасных преступников.

Пройдя по дорожке, ведущей через густо разросшиеся ранетки, Романов, слегка пошатываясь от выпитого спиртного, направился в свой подъезд. Померкло в глазах от нанесенного по затылку удара, а затем сплошная тьма. Очнулся он от тряски, его везли в связанном состоянии в пролетке. Сидящий рядом мужчина, увидев, что он пришел в себя, поправил кляп во рту Романова и сказал на ухо:

- Веди себя спокойно, если не хочешь, чтобы я тебя пристрелил,- он ткнул офицера стволом в бок. Затем Романову завязали глаза и, стащив с пролетки, повели куда-то. Повязку сняли, когда усадили на стул в тускло освещенной керосиновой лампе комнате. Наган конечно у него забрали и соответственно документы. Он разглядел мрачное лицо мужика, обросшее щетиной, и от удивления заерзал на стуле. Романов узнал Илью Михеева и замычал. Ему освободили рот и приказали молчать.

- Не ожидал? А я за тобой пришел, час расплаты настал.

- Ты?! Как это возможно?

Со спины кто-то хлопнул его по шее:

- Нам с тобой некогда лясы точить, так что отвечай четко, не захочешь говорить, камень к ноге привяжем и в Томь.

Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что минуты его сочтены. Что бы оттянуть время, он согласился ответить на все вопросы.

- Что стало с моей семьей?

- Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.

- Без следствия и суда?!

- Сейчас это быстро решается, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом ему на подпись приносят приговор.

- Сколько?

- Чего сколько?

- Какие срока дали моим родным? И где мой отец?

- Я не знаю Илья, а отца твоего отправили в Колпашево.

- Зачем?

- Не знаю, это было распоряжение Овчинникова.

- Что с моей женой и детьми?

- Они в Новосибирске, но мы ничего о них не знаем.

- Остальные мои родственники где?

Романов не нашел, что ответить сразу, и получил сзади удар по шее.

- Их отправили в Новосибирскую и Колпашевскую тюрьмы, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.

- Изверги,- прорычал Мирон и спросил Михеева,- он тебе еще нужен?

- А на что он мне - этот предатель, пускай его в расход.

Мирон набросил мешок на голову старшего лейтенанта.

- Подожди Илья, помилосердствуй.

- Где твоя милость была, когда ты меня и Михеевских жителей арестовывал?

- Мы люди подневольные, ты же знаешь, что бывает за невыполнение приказа, сам служил. Илья, пожалей, я пригожусь тебе, вот увидишь, от меня пользы от живого будет больше, чем от мертвого.

Мирон снял мешок и развязал руки Романову.

- Подписывай,- Илья протянул лист с машинописным текстом.

- Что это?

- Документ о сотрудничестве с РОВС.

- Вы спятили?! Лучше сразу меня убейте, чем это потом сделает трибунал.

- Воля твоя,- сказал Мирон и накинул мешок на голову Романову.- Встать! Руки назад! Иди вперед.

НКВД-эшник остановился, как вкопанный.

- Илья, у меня сын недавно родился...

- А у меня их двое, и что дальше?

- Какие сведения тебе нужны?

- Садись, продолжим разговор. Для начала соберешь на Овчинникова побольше информации: откуда прибыл в Томск, как проводятся казни людей, как избавляются от трупов? Затем будешь давать ход делам, которые я буду тебе подбрасывать.