Страница 12 из 42
- Неплохо, Поттер, совсем неплохо. Вы чем нарезали сырьё?
- Секо вирми.
- А инструмент какой взяли?
- Буковый.
Декан удовлетворённо кивнул.
- Сколько времени вы потратили на работу?
- Примерно полчаса, вместе с подготовкой и уборкой.
- Почему не отчитались?
- Вы сказали, что это вся моя работа на сегодня, и я решил задержаться и немного почитать. В библиотеке бывает беспокойно, профессор.
- Десять баллов Слизерину. У вас способности к зельеварению, Поттер. И, видимо, интерес, судя по тому, сколько вы уже знаете и как прилежно вы вникаете в предмет.
После того, в каком контексте я вчера говорил "благодарю вас, сэр", у меня язык не повернулся сказать нечто подобное сейчас.
- Завтрашняя отработка в это же время, профессор? - сказал я вместо благодарности.
- Да, Поттер, а сейчас идите в общежитие. После отбоя ученикам не разрешается ходить по коридорам.
- До свидания, профессор.
Ну и ничего. Не съел. Ведь может наш декан вести себя нормально, если захочет.
Идя в общежитие, я размышлял о странном поведении декана. Не бывает хорошего зельевара без выдержки и терпения, а Снейп, как я уже слышал, считается хорошим зельеваром. Значит, при необходимости он может быть сдержанным, и если он бывает несдержан, то только потому, что не считает этого нужным. Или даже считает нужным быть несдержанным - видно, надо где-то пар спускать.
Со Снейпа мои мысли перескочили на предположение, на которое меня навёл разговор с Грейнджер. Кто я такой и откуда я взялся, я серьёзно задумался еще в больнице. Аккуратно повыспрашивав врачей, я узнал, что в результате тяжёлой болезни или травмы головы иногда бывает, что в человеке просыпается родовая память, и решил, что я и есть что-то вроде такой памяти, проснувшейся у ребёнка. Правда, врачи говорили, что прежняя память исчезает, а я помнил жизнь маленького Гарри до мельчайших подробностей, даже то, что ребёнок наверняка забыл. Но слишком уж приставать с такими расспросами я не мог, чтобы врачи ничего не заподозрили, и принял эту гипотезу как рабочую.
Затем выяснилось, что ребёнок плохо учился в начальной школе, а от оценок и кругозора зависел уровень средней школы, в которую меня возьмут. Поэтому я раскрутил Дурслей, которые всё еще были шёлковыми, на покупку научно-популярной литературы для старшеклассников, собираясь в конце лета пройти переэкзаменовку и повторное анкетирование, а также повторил материал начальной школы по старым учебникам и стал регулярно смотреть по телевизору новости и информационные передачи. За месяц я наверстал пробелы в знаниях Гарри и рассчитывал после переаттестации поступить в школу уровня А или хотя бы Б, но тут наступил мой день рождения и по мою душу явился Хагрид.
Полученные от Хагрида сведения перевернули мои дальнейшие планы. Оказывается, Гарри был потомственным магом, благополучно пережившим налёт злодея, в котором погибли его родители, и этим прославился. Глупо, конечно... нашли из-за чего возвести младенца в герои - у этих волшебников мозги вообще странно работают - но теперь это была моя реальность, и я стал готовиться уже к ней. Изучение новой реальности давалось мне легче, чем обычные знания, и я предположил, что моя сущность, заместившая маленького Гарри, тоже была сущностью мага.
С этим мнением я и приехал в Хогвартс, где на меня нахлынула масса всяких проблем. Надо было срочно принимать решения и приспосабливаться, мне было не до того, чтобы пересматривать до сих пор удовлетворявшую меня гипотезу. Но за неделю я выяснил, что сохранившиеся у меня знания слишком совпадают с преподаваемыми в Хогвартсе, а главный злодей, как выяснилось, тоже учился здесь. Вдобавок и Шляпа недвусмысленно намекнула мне, что я здесь не впервые. Труп злодея не был найден, он словно растворился в воздухе, и запросто могло получиться так, что какая-то часть его знаний вселилась в годовалого ребёнка - вряд ли это была вся душа, потому что злодеем я себя не ощущал.
После всего, что я здесь увидел и узнал, можно было и не в такое поверить. Значит, не помешало бы мне побольше узнать о жизни и личности этого самого злодея - не в ущерб делам насущным, но тем не менее...
5.
В последующие дни я привыкал к Хогвартсу. Учился, писал обзоры, которые стали нам задавать - не сам, конечно, но самопишущему перу требовалось давать указания, что и как вписывать в обзор. Находил время, чтобы посидеть с компанией в гостиной. Мы стали собираться впятером - я с Ноттом, Малфой, Крэбб и Гойл. Оба парня звёзд с неба не хватали, но были далеко не такими тупыми, как прикидывались, с ними было интересно поговорить. Возраст тела всё-таки влиял на меня, и я стал получать удовольствие от обсуждения мальчишеских интересов. Малфой тащился от квиддича и всячески старался обратить меня в свою веру, но пока не преуспевал. Мне было интересно его послушать, не более.
Из развлечений в гостиной были только шахматы и книги. Художественная литература отсутствовала у волшебников как класс, зато здесь были очень популярны мемуары и записки очевидцев, вполне пригодные для того, чтобы составить по ним представление о культуре и истории волшебного мира. Судя по ним, волшебный мир заметно отставал в развитии от магловского и неуклонно приближался к черте, за которой начинается вырождение.
С деканом у меня сложились нейтрально-настороженные отношения. Снейп больше не третировал меня ни публично, ни с глазу на глаз, но было заметно, что он относится ко мне со сдержанной неприязнью и неохотно терпит моё присутствие. Тем не менее, он не упускал случая проверить мои познания и подкинуть баллов Слизерину за мой счёт. Видно, после того скандала он сделал для себя какие-то выводы и пересмотрел своё поведение со мной. Отработки продолжались, декан давал мне на них работу на полчаса-час по моим умениям, не стремясь загружать меня до самого отбоя.
В четверг после обеда нам предстояло первое занятие по обучению полёту на мётлах. Совместно с грифами, как обычно. Руководство школы, под предлогом улучшения отношений посредством совместных занятий, успешно проводило политику раздувания вражды между двумя основными противостоящими группировками. Трудно ведь подружиться, когда тебе постоянно тычут в лицо успехами противоположной стороны и снимают с тебя баллы у неё на глазах. Самым простым объяснением этому была бы политика "разделяй и властвуй", но, возможно, корни интриги крылись ещё глубже.
Метловождение у нас проходило во дворе. Преподавала его профессор Роланда Хуч. Тощая, жилистая, суровая, с замашками тренера по лёгкой атлетике и со свистком на шее, она приказала нам разобрать мётлы и положить рядком на поле. Из вступительной лекции мы узнали, что мётлы бывают ездовые, которые используют для поездок на небольшие расстояния, и спортивные, для игры в квиддич, которые мы прямо сейчас и будем осваивать.
- Встали рядом со своими мётлами, быстро! - рявкнула Хуч, договорив вступительную часть. - Вытяните правую руку над метлой и скомандуйте - "Подъём".
Метла сразу же послушалась меня, но, как ни странно, с этим справились не все. У Грейнджер метла лежала так же безмятежно, как и её магловские прототипы, у Лонгботтома - лениво покатилась в сторону. Пока Лонгботтом гонялся по полю за метлой, пока профессор гонялась за ним и сердито втолковывала, как правильно держать руку, Грейнджер, стоявшая неподалёку от меня, бочком подобралась ко мне.
- Поттер? - шёпотом окликнула она меня в спину. - Что делать?
- Просто поверь, что это не такая метла, к каким ты привыкла. Скажи себе, что эта метла может летать, может летать - и что она обязательно полетит, - шепнул я в ответ не оборачиваясь.
Наконец профессор Хуч добилась от Лонгботтома, чтобы он привёл метлу в готовность. Грейнджер к этому времени справилась сама и неверящим взглядом рассматривала свой девайс. Профессор показала, как правильно садиться на метлу и стала расхаживать вдоль ряда, поправляя ученикам посадку.