Страница 47 из 47
Аннушка сжала ладонями виски. Щеки ее побледнели. Она заговорила горячим, торопливым шепотом:
— Я сидела подле Алеши. Изуродовали его немцы и бросили. Не дался он живым. В снегу рытвины я приметила и кровь. Алеша тоже не одного немца убил. С собой они их увезли. А он теплый лежит. И я легла возле него в снег. Потом пришли люди из Лихова. Догадались по саням, что Алеша ехал, выстрелы слышали. Было это совсем близко от села. Вырыли Алеше могилу тут же у дороги и похоронили. Памятью мне его заячья ушанка осталась.
Вскоре к нам в отряд из центрального штаба прислали новую кинопередвижку, и закочевала она по деревням, как и в былое время.
Теперь немцы гонялись за Аннушкой, хотели взять ее живой, а передвижку уничтожить. Но Аннушка писала им мелом, чернилами, карандашом на заборах, на стенах, на столбах: «Король сказал: «Дудки!» Писала сажей, смолой, дегтем на шлагбаумах, на дорожных указателях, на афишных тумбах, на товарных вагонах, на мостовой, на оконных ставнях: «Дудки!», «Дудки!»
Пятнадцатого января сорок третьего года в наше село вошли передовые части Советской Армии. Я видел Аннушку в этот день. Она стояла в шубейке, подпоясанной широким солдатским поясом, в резиновых ботиках, тоненькая такая, и махала проезжавшим на машинах бойцам старой заячьей ушанкой.
notes
Примечания
1
Кяфиры - так басмачи называли воинов Красной Армии.