Страница 19 из 22
52 В предисловии к книге XI Иероним упоминает о казни Стилихона в августе 408 г. Точную дату, когда эта новость стала известна, установить невозможно. Он знал, что его враги, в особенности «скорпион» Руфин, осыпали злобными нападками его работу о пророке Данииле, в которой он приравнял Римскую империю к последнему из четырех царств; он имел все основания бояться, что на него донесут властям, а это значит, всемогущему Стилихону, как о человеке, искажающем Священное Писание. Несомненно, римские корреспонденты Иеронима немедленно сообщили ему о смерти Стилихона. У Иеронима были известные, они резали свои лица, чтобы не росла борода. Как я уже говорил, Иероним использует описание гуннов Аммиана. Важна дата написания отрывка в комментарии и, в особенности, фраза [„Ferae gentes] bene barbatorum fugientia terga confodiunt“. Если Иероним в далеком Иерусалиме летом 408 г. получил сообщение о поражении римских войск от гуннов, потери должны были быть необычайно высокими.
Даже по нравоучительному повествованию Созомена можно почувствовать, насколько серьезной была ситуация. Имея очень маленькую армию, римский командующий во Фракии не мог отбросить гуннов. Он выдвинул мирные предложения, на которые Улдин ответил, указав на встающее солнце, что он с легкостью, если пожелает, подчинит всю территорию земли, освещаемую этим светилом. Но пока Улдин упражнялся в велеречивости и повелевал собрать огромную дань, без которой война будет продолжаться, Бог явил Свою милость к существующей династии. Вскоре после этого его собственные люди и капитаны! (οἰϰεῖoı ϰαì λοχαγοί) принялись активно обсуждать римскую форму правления, филантропию императора, его быстроту и либеральность в вознаграждении своих людей. В итоге значительная часть гуннского войска перешла к римлянам. Обнаружив себя покинутым, Улдин с большим трудом успел спастись на другом берегу реки. Многих варваров убили и взяли в плен, и среди прочих – племя скиров. До этого несчастья оно было довольно сильным и многочисленным. Пленных доставили в Конхорошо налаженные связи с друзьями на Западе. Мы можем предположить, что Иероним узнал о смерти Стилихона в сентябре или октябре. Он писал свой комментарий в большой спешке. Первую книгу Иероним продиктовал celeri sermone, вторую, где он говорит о войне с дикарями, должно быть, в июне или июле.
стантинополь в цепях. Власти считали, что если они останутся вместе, то непременно взбунтуются. Некоторых продали в рабство по низкой цене. Тем, кто остался непроданным, было велено селиться в разных местах. Созомен видел скиров в Вифинии и у горы Олимп. Они жили далеко друг от друга и занимались земледелием.
Созомен не упоминает, когда именно закончилась война, но из эдикта от 23 марта 409 г. можно сделать вывод, что к этому времени гунны уже вернулись за Дунай[53].
Рассказ Созомена, конечно, не следует принимать буквально. Скиры вовсе не исчезли с исторической сцены. Но хвастовство Улдина представляется истинным, и Созомен, несомненно, правильно изложил содержание его требований. Таким образом, впервые наш источник упомянул о цели гуннского вторжения. Целью Улдина являлись не просто грабежи и захват пленных, которых можно было продать в рабство. Не требовал он и римских территорий. Римляне попросту не имели достаточно просторных пастбищ, чтобы на них могли обосноваться все гунны, которых вел Улдин. Если бы, однако, какие-то группы остались в империи, как те, что жили в районе Эскуса, они были бы отделены от других племен, а это не отвечало интересам Улдина. Поэтому он и потребовал дань, видимо фиксированную ежегодную сумму.
Гунны ехали верхом, а скиры, вероятнее всего, были пехотинцами. Эдикт от 12 апреля 409 г. касался только поселений скиров. Пленных гуннов или убивали, или за53 «Мы повелеваем, чтобы, когда кто-нибудь из жителей наших провинций 53 «Мы повелеваем, чтобы, когда кто-нибудь из жителей наших провинций обзавелся добром, которое было получено от грабежа варваров и трофеев, которые они захватили, он может взять это в свой дом».
бирали в армию. Кто такие „собственные люди“ Улдина, не вполне понятно. Выражение могло обозначать всего лишь людей, которые в тот момент были с ним. Члены οἰϰία Велизария, о которых в VI в. так часто упоминает Прокопий, вовсе не обязательно были его соплеменниками. Павел, к примеру, был киликийцем, Атаульф стал преемником человека из числа приближенных Сара. Слово lochagos тоже не слишком хорошо определено. То, что некоторые lochagos перешли к римлянам вместе с войсками, вроде бы означает, что существовала тесная связь между ними и их соратниками. Аммиан и Орозий говорят о cunei гуннов. Хотя cuneus в их интерпретации – это тактическая единица, слово вполне могло сохранить, по крайней мере частично, значение, которое оно имело у Тацита: „Их эскадроны или батальоны, вместо того чтобы формироваться произвольно и случайно, составлялись из семейств и кланов“ („Non casus nес fortuita conglobation turnam aut cuneum facit sed familiae et propinquitates“).
Единство царства Улдина была сильно преувеличено, но недооценивать его тоже нельзя. Улдин был не лидером небольшой фракции, а большой группы племен, способных активно действовать на равнинах Румынии и Венгрии. И все же, хотя зарождающаяся царская власть со временем укреплялась, она была очень далека от стабилизации. Насколько она ослабла в последние годы правления Улдина, станет ясно, когда мы вернемся на Запад.
Незадолго до вторжения гуннов в Балканские провинции вестготы начали длительную миграцию, которая веком позже завершилась в Испании. Нет никакой необходимости подробно повторять предшествующие ей события. Они были всесторонне представлены Маззарино в его шедевре Stilicone. Для наших целей достаточно краткого обзора.
После сражения при Вероне летом 402 г. Аларих повел свои войска обратно на Балканы. В последующие три года он строго соблюдал свой договор со Стилихоном. Из „варварского региона, граничащего с Далмацией и Паннонией“, отведенного для них, вестготы совершали периодические набеги в Восточный Иллирик, но соблюдали осторожность, чтобы не спровоцировать конфликт с Западом. Так было потому, что они еще не совсем оправились от поражений, но в основном так как они надеялись установить более тесную и близкую связь со Стилихоном. В 405 г. он заключил foedus с Аларихом, союз для завоевания Восточного Иллирика. Готскому царю пообещали пост военного магистра в Иллирике. Он перешел в Эпир и оставался там еще три года. Сначала вторжение Радагаста, потом восстание Константина заставили Стилихона отложить Иллирийскую экспедицию, и в конце концов о плане забыли.
В начале 408 г. Аларих выступил против Запада. К маю (до того, как новость о смерти Аркадия, умершего 1 мая 408 г., достигла Рима) он подошел к Норику, но где разбил лагерь, точно установить невозможно. Важно, что он прошел через Эмону (современная Любляна). Путь из Эпира в Эмону лежит через Паннонию Секунду и Савию[54].
Из всех знатоков гуннов только Альфёльди (1926. 87) осознавал, что их бездействие в богатые событиями 408–410 гг. требует объяснения. Как мы сейчас убедимся, они не были так уж тихи и спокойны. Но это правда – 54 Бьюри считал, что Аларих двигался из Сирмия в Эмону.
Аларих в 408 г. мог продвинуться на Запад, как будто гуннов не было вовсе, тех, которые, как правильно подчеркивает Альфёльди, всегда были готовы половить рыбку в мутной воде.
Альфёльди предполагает, что они не присоединились к готам, потому что были союзниками римлян. По его мнению, Стилихон устроил их на правах федератов в провинции Валерия в том же году, в котором, предположительно, юный Аэций отправился к гуннам заложником[55].
Если эти предположения верны, гунны, должно быть, не сторонились сражений. Они должны были нападать на готов и наносить удары по правому флангу, пока люди Алариха медленно двигались на своих повозках в Эмону. Но гунны не присоединились к готам, равно как и не выполнили своих обязательств как союзники римлян.
55 Обычно считается, что юный Аэций именно в это время был отправлен к гуннам в качестве заложника. Дата этого события точно не установлена. «Аэций был три года заложником с Аларихом, тогда с гуннами»; явно укороченная цитата из труда Рената Фригерида на самом деле точнее, чем кажется на первый взгляд. Бьюри высказал догадку, что Аэций был одним из заложников, которых в 409 г. Аттал передал готскому царю. Но Аларих в следующем году умер. Мог Аэций отправиться к Алариху в 405 г.? Таков тезис Зеека и ряда других авторов. Маловероятно. Достаточно прочитать Меробавда, чтобы убедиться: стихи не могут относиться к годам после заключения foedus в 405 г. Аэций, утверждает Меробавд, intentas Latio faces removit ae mundi pretium fuit paventis. Даже с учетом всех преувеличений, которые можно ожидать от автора панегириков, Меробавд не мог сказать, что Аэций «укротил ярость врага», что перед тем, как он отправился к готам, «мир был готов пасть перед скифскими мечами, и снаряды северных варваров громили Тарпейскую силу». Ведь именно в это время Стилихон заключил союз с Аларихом, который оставался на Балканах. Стихи описывают ситуацию, сложившуюся после войны 402 г. Поэтому я принимаю дату Альфёльди. Аэций оставался в заложниках у Алариха с 402 по 404 или 405 г. Из deinde Chunorum вовсе не следует, что Аэций, только что вернувшийся от готов, был сразу отправлен к гуннам. Это могло быть, как считает Альфёльди, в 406 г. или позже.