Сон в начале тумана

Джон продолжал допытываться:

— А осенью, когда еще нет сугробов, как угадать день, что довольно плавать по морю?

— Это и ребенок знает, — засмеялся Орво. — Когда созвездие Одиноких Девушек[14] станет наискось от Песчаной Реки.

— Ясно, — уверенно сказал Джон, не желая выглядеть перед чукчами невеждой, хотя ровным счетом ничего не понял.

Шагая к ярангам вместе с Токо, он думал о том, что этот народ далеко не так прост, как ему показалось вначале. У них и свой календарь, и свое представление о движении небесных светил. А что касается медицины и хирургии, тут остается только восхищаться. Джон усмехнулся про себя, вспомнив, с каким недоверием он отнесся к шаманке, спасшей его от верной смерти, вспомнил он и о том, как путал Токо с Армолем и как все чукчи Энмына казались ему на одно лицо. Да, у них была своя культура, приспособленная к выпавшим им на долю суровым условиям. Эти люди сумели сохранить все лучшие человеческие черты там, где не всякий зверь мог бы выжить…

Джон поглядел на Токо и попытался представить его в другой одежде, в другой обстановке. Он посадил его в Порт-Хоупском католическом соборе, одетого в вельветовый жакет, в брюках, башмаках и в белом воротничке. Но получилась такая нелепая и смешная картина, что он не смог сдержать улыбку.

— Весело тебе? — спросил Токо.

— Скажи мне, — обратился к нему Джон, — ты бы мог жить в другом месте?

— В каком другом? — не понял Токо.

— Например, в той земле, откуда я родом.

Токо молча шагал. Вопрос был задан всерьез, и надо было ответить на него основательно.

— Если не будет ничего другого, — медленно произнес Токо. — Когда нельзя найти другого выхода. А может быть, и не выжил бы.

— Ну почему же? — возразил Джон. — Вот я ведь живу на вашей земле.

— Потому что у тебя есть надежда, что ты вернешься, — ответил Токо. — Ты здесь как в гостях. Придут корабли, увезут тебя на теплую родную землю, к родным и близким. Пройдет время, и твоя жизнь здесь будет тебе как смутный сон. Знаешь, бывает такой сон, который плохо помнишь… Сон в начале тумана…

— Сон в начале тумана? — переспросил Джон и, подумав, возразил: — Нет, того, что я здесь пережил, я никогда не забуду… Токо, я хотел спросить тебя: что бы ты сказал, если бы я навсегда решил остаться с вами, на вашей земле?

— Ты бы мог жить и с нами, — задумчиво ответил Токо, — но у тебя есть надежда возвратиться, и у ближних твоих она тоже не пропала. Потом, быть может, ты вернешься к нам. Нам нужна дружба с белыми, потому что они знают и умеют больше нашего. Они выдумали такие вещи, которые облегчают жизнь человеку.

— Я боюсь, что общение с белыми людьми, кроме дурного, ничего не принесет вашему народу, — жестко произнес Джон.

— Вот сколько я ни общаюсь с тобой, а ничего плохого от тебя не слышал, — с улыбкой ответил Токо.

В чоттагине пылал костер. Пыльмау натаяла снежной воды и подала Джону для умывания. Двумя короткими деревянными держалками, заменявшими пальцы, Джон взял чистую белую тряпочку, намочил в воде и несколько раз обтер лицо. Умылся и Токо, обретший эту привычку от своего белого друга.

После умывания мужчины принялись завтракать.

— Нужен лахтак, — все чаще повторяла Пыльмау, обращаясь к мужчинам. — Ничего нет на подошвы. Если не добудете лахтака, босыми будете ходить.

Охотники уходили на припай. Долгожданный южный ветер заблудился в других краях, и лед прочно держался у скалистых берегов.

Полетели утиные стаи через дальнюю косу.

Токо разбудил Джона ранним утром. Они позавтракали холодным нерпичьим мясом. На дорогу Пыльмау положила им в кожаный мешок несколько кусков вареной нерпятины. Джон удивился и спросил:

— Как же так — еду берем? А в море идем — маленького кусочка не можем прихватить.

— Таков обычай, — ответил Токо. — На утиную охоту запас еды берем, а в море — грех.

— А не думаешь ли ты, что некоторые ваши обычаи попросту мешают вам жить? — спросил Джон, помогая запрягать собак.

— Есть такие правила жизни, что одному человеку мешают, зато всем вместе нужны, — глубокомысленно ответил Токо, отбив охоту у Джона к этому разговору.

Дорога шла берегом моря. Джон и Токо выехали далеко не первыми — на снегу уже образовалась накатанная полозьями дорога. Приближаясь к проливу Пильхын, охотники нагнали нарты. Армоль прихватил с собой младших братьев. Мальчишки держали на коленях эплыкытэты[15] и перебирали костяшки из моржовых зубов. Они с улыбкой смотрели на Джона, увешанного двумя эплыкытэтами.

— Эй, Токо, как же он закинет эплыкытэт в стаю? — крикнул Армоль со своих нарт.

— Закинет, — успокоил его Токо. — Он уже пробовал на льду лагуны.

Несколько дней Джон под наблюдением Токо овладевал искусством метания эплыкытэта. Это оказалось куда труднее, чем научиться стрелять из винчестера. Первая же попытка чуть не кончилась печально для Токо. Сорвавшиеся с культи эплыкытэты просвистели на расстоянии полупальца от головы Токо. А один раз Джон даже ухитрился попасть в самого себя. Отчаявшись приручить непослушное орудие ловли птиц, Джон заявил Токо, что отказывается от уток. Но Токо решительно произнес:

— Настоящий мужчина должен уметь все!

— Не повезу же я в Порт-Хоуп эти костяшки! — Джон потряс эплыкытэтом. — У меня дома есть хороший дробовик.

— Ружьем убить птицу — не хитрость, — возразил Токо. — А ты вот этим попробуй.

И он снова терпеливо принялся показывать, как раскручивать над головой пучок моржовых зубов на длинных бечевках из тонкого лахтачьего ремня, пока не научил Джона запускать эплыкытэт в нужном направлении.

Кое-где снег уже сошел с галечной косы, и издали темные пятна проталин походили на заплатки на бесконечном белом полотне. На этих заплатках и располагались охотники, высматривая утиные стаи, летящие с противоположной стороны лагуны.

Токо облюбовал себе бугорок с просохшей галькой, отвел упряжку на морской берег, чтобы собаки не видели уток и лаем не пугали их. Неподалеку со своими братьями расположился Армоль.

— Когда стая подлетит ближе, надо лечь на землю и не шевелиться, — наставлял товарищ Токо. — Вскакивать надо, когда утки будут над головой.

Джон слушал и молча кивал, чувствуя, как его охватывает знакомое каждому настоящему охотнику возбуждение.

Некоторое время Токо и Джон тихо разговаривали, всматриваясь в линию горизонта. Стаи пролетали или левее или правее от того места, где расположились Токо и Джон.

— Может, переберемся на другое место? — предложил было Джон.

— Терпи. Утки и к нам прилетят, — спокойно ответил Токо.

Терпение охотников было вознаграждено. Огромная стая летела прямо на Джона и Токо. Шум крыльев нарастал с каждой секундой. Гул был, как у Ниагарского водопада.

Стая летела низко, стелясь над покрытой снежницами лагуной. Темная плотная полоса скорее походила на стремительно несущуюся ураганную тучу, нежели на птичью стаю.

Токо и Джон прижались к холодной гальке.

У берега утки резко взметнулись вверх, но все же они были так низко, что Джон почувствовал ветер, поднятый тысячами крыльев. Взметнулись эплыкытэты. Их было не два, а четыре. Каким-то образом рядом оказался Армоль с братишкой. Три утки, опутанные тонкими бечевками, камнем упали на припай.

Джон бросился к ним, но его опередили Армоль и Токо.

Армоль с язвительной улыбкой подал Джону его эплыкытэт.

— Мимо, — сказал он.

Джон смутился. Почему-то каждый раз, сталкиваясь с Армолем, он чувствовал странное беспокойство и часто ловил себя на том, что разговаривает с парнем подобострастно и даже как-то виновато. И на этот раз Джон тихо сказал:

— Не умею еще.

— Белому человеку трудно дается наше дело, — изрек Армоль, связывая крыльями двух уток.

Вторая стая была намного больше первой. Оказавшись над галечной косой, она затмила солнечный свет. На этот раз повезло и Джону. Его эплыкытэт опутал большого жирного лылекэли.[16]

14

Созвездие Плеяд.

15

Эплыкытэт — оружие для ловли птиц, состоящее из костяных или свинцовых грузилок на длинных бечевках.

16

Лылекэли — селезень